Татьяна Тихонова - Сборник рассказов

• Название: Сборник рассказов
• Автор: Татьяна Тихонова
• Жанр: Научная Фантастика

---

…Море размеренно вздохнуло, приподнялось бирюзовой волной и набежало несильно, с шипением и пеной коснувшись ее пальцев. Горячий песок охватил властно ее ноги и маленькими песчинками осыпал нежную кожу. Закрыв глаза, Мечта стояла и, казалось ощущала все кожей… бесконечность… Когда душе можно лететь… Она оглянулась… Сон улыбнулся ей…

— Ты же не окончишься слишком быстро? — спросила Мечта…

…Рабочий день заканчивался. Лялечка запихнула нерешенный вопрос в ежедневник и оставила его там до конца праздников. Поправила маленькую елочку на столе и вздохнула. Надо идти…

Улица подхватила ее людским потоком и пронесла до следующего угла, забросав новогодним настроением и заботами. Предпраздничная суматоха выглядывала отовсюду и, похохатывая, вытрясала людские кошельки, издеваясь, потрясала бедное воображение изобильными витринами, а богатое — изобилием возможностей, от которого сносило крышу… Да, безумный день с безумными глазами и исчезающими деньгами, и призраком счастья, и всплывающим в памяти детством вперемешку с мандаринами.

За углом Лялечка попала прямо к дегустации шампанского, которую вели брызжущие весельем как само шампанское Дед Мороз и Снегурочка. Снегурка прилипла к Лялечке словно банный лист и подсунула к носу высокий, тонкий фужер с золотистым напитком. Лялечка сунула туда свой нос и поморщилась, — маленькие искорки-брызги ударили в него.

— Не люблю я ваше шампанское… — буркнула она в фужер.

"Да, что же это такое-то…", подумала Ляля.

Противные пузырьки ударили в голову. Ляля растерянно хихикнула. Но очки все-таки придержала… Ее понесло… Течение неудержимо ее куда-то влекло… Ее шубка колокольчиком топорщилась вокруг нее… "Напилась…", подумала она, покачиваясь на волне.

Ляля побалтывала ногами и попивала шампанское, когда к ней подплыл шикарным кролем прекрасный незнакомец…

— Куда путь держите? — ненавязчиво завязал узелок разговора он.

— А я его не держу… — Лялечка невыносимо распущенно хихикнула, — это он меня держит… А вы, — вот вы его держите или он вас?

Чувствуя себя или не в своей тарелке, или не в своем фужере, что-то около этого, Ляля скромно спрятала взгляд за съехавшими набок очками.

Когда взгляду надоело прятаться, и он опять выглянул, прекрасного незнакомца рядом не оказалось, только прекрасный кроль огромными прыжками несся от нее как угорелый.

"Ну и пусть его… пронесет… ", легкомысленно думала Лялечка.

И кроля пронесло… мимо…

Она же, перебирая ножками, в своей шубке колокольчиком, столкнулась неожиданно с Прохожим.

— Подвиньтесь… — проворчал он.

Ляля оглянулась вокруг себя, наблюдая неохватную ширь шампанского, и спросила:

— Куда… подвинуться?

Он пожал плечами.

— Где здесь выход, не знаете? — спросил он, не глядя на Лялю.

Его глаза бегали вокруг Лялечки… Пытаясь их поймать, она расставила широко руки и выставила вперед сумку… И тоже пожала плечами.

— Я его с собой не захватила. Хотя сейчас поищу…

Она расстегнула свою сумочку и нырнула в нее.

Прохожий нырнул следом за ней. Помогая разбирать завалы, он двигался за ней наугад.

— Нет, выходом здесь и не пахнет… Здесь пахнет… — он нервно подергал носом, — призраком… призраком одиночества…

Ляля смутилась.

— Как же вы пронырливы… Я его старалась запрятать в самый дальний угол…

Прохожий вылетел как пробка из ее сумки и заорал:

— Ну, что вылупился?

Ляля, пытаясь запрятать призрака одиночества куда-нибудь еще дальше, высунула краешек взгляда из сумки и обомлела. Прямо на Прохожего вылупилось яйцо. "А яйцо — это к встрече…", подумала она.

Из яйца на нее выглянул такой гусь, что она, больше не раздумывая, и меньше тоже, упала прямо из сумки в объятия Не Первого Встречного.

Не Первый Встречный еле удержал Лялю, свалившуюся ему на голову, словно фейерверк среди новогоднего неба, и шепнул ей голосом из ее сна:

— Ты самая прекрасная…

У Ляли сразу родился вопрос. "…а что заставляет вас так думать: предположение или практика?", хотела она спросить. Но вспомнив прекрасного незнакомца, которого пронесло кролем после ее вопроса, Ляля передумала. Потом она хотела нырнуть в сумку, чтобы скрыть хоть там свое смущение, но не желая показывать Не Первому Встречному живущего там призрака одиночества, она промолчала… А глубина их ждала и тянула… Искрящаяся фантазиями, брызгами радости и вспышками озарения, помутнениями рассудка и опьянением… ощущением праздника и счастья. И, нырнув в глаза друг другу, они сначала смешались, потерялись в целом ворохе всякой всячины, но очень быстро заполонив собой все, остались наедине… Только он и она… и море шампанского… и Новый Год… и пристань под названием Счастье.

Записки бродячего клона

Аннотация: А вот этого я не ожидал, это удар в спину, люди…

1

Я — бродяга… Сегодня здесь, завтра там. На Земле мне запрещено появляться, ввиду того, что здесь я уже есть. Еще не поняли? Я клон, от которого отказался хозяин.

Мое рождение случилось запланировано. Я вместе с необходимыми хозяину почками, печенью и прочими нужными мелочами, исключая мой мозг, который должен был быть заменен когда-нибудь хозяйским, вырос благополучно в закрытом медицинском учреждении, где нас оберегали от тлетворного влияния внешнего мира. В том, что оно тлетворное, мы очень сильно сомневались, но недолго, только перед сном, пока не включали вечерний, положенный нам фильм и не вкалывали очень нужные для нашего развития витамины, после чего мы как-то счастливо забывали о мире внешнем и наполнялись гордостью за возложенную на нас миссию спасения человечества, погибающего от смертельной болезни. Как потом выяснилось, эта смертельная болезнь называлась обычной смертью, с которой никак не могли справиться.

Не знаю, как протекал процесс клонизации населения до меня, но со мной у них как-то не задалось с самого начала.

Уже в семь лет я попытался избегать приема лекарств. Повысив вводимую всем порцию для меня почти в два раза, мои добрейшие воспитатели с удовлетворением заметили, что в моих глазах, наконец, отчетливо установилась должная инфантильность, и забыли про меня. Им было невдомек, что подражать внешнему виду моих соплеменников мне ничего не стоило. Лекарство, вводимое всем, производило на меня странное отрезвляющее действие. Лишь по прошествии лет, я узнал, что эта особенная устойчивость к различного вида алкалоидам и транквилизаторам могла перейти ко мне от моего хозяина вместе с набором его хромосом, которые он мне так щедро подарил. Ну, а дальше все было банально… Я сбежал… Это был самый счастливый день в моей жизни. Это я тогда так думал, перепробовав все, что только мне попадалось на глаза. Меня поймали на следующее утро в объятиях полупьяной бродяжки, которой, помнится, я признался в вечной любви, и которая так и не смогла очухаться, когда меня забирали. Долго после этого держали в карцере, и, наконец, охранник сообщил, что хозяин от меня отказывается. У меня нашли в крови что-то ненужное его хозяйскому телу. А это значило, что я подлежал ликвидации…, таков закон, мы клоны — должны были быть либо на учете, либо нигде.

Оставалось одно — бежать. И я бежал. Это было несложно. Считая, что мы недееспособны, за нами не следили, раз и навсегда оградив заборами, решетками и сигнализацией.

Нанявшись уборщиком на дальнобойщик, летевший со срочным грузом в отдаленный сектор соседней галактики, я уже через два дня, после двух пережитых с трудом прыжков во времени, когда тебя расплющивает по креслу, был слишком далеко от своей лечебницы, чтобы вспоминать о ней.

Мне был двадцать один год. Я ничего не умел, ничего не знал о жизни, знал только, что надо, чего бы это тебе не стоило, скрывать свои чувства и мысли. У меня не было даже имени, я был номер 243М30, что означало, что я 243-ий мужик в отделении, которому надо развиться до тридцати лет. В тридцать лет мне должны были пересадить мозг хозяина, и… моя миссия выполнена.

Назвавшись именем врача-воспитателя, на корабле я стал Томом Бартоном.

Посмотрев на мои руки и скривившись, коренастый Олдеман, объявленный мне как старший, сказал:

— Не знаю, откуда ты здесь взялся… Только, если вздумаешь отдохнуть, вспомни про это…

Толстый, татуированный, с разбитыми костяшками, кулак оказался у моего носа.

Единственное, за что в эту минуту я был благодарен своим "белым халатам", это несомненно достойная физическая подготовка. Потому что, боюсь все с тем же туповатым выражением лица, которое было моей маской долгие годы, я взял его кулак в свою руку и, проговорив:

— Я сделаю, все, что должен, сэр…

… уперся коленом в спину рухнувшего в полный рост Олдемана, который только раз крякнул, когда я вывернул его руку за спину.