Татьяна Тарасова - Четыре времени года

• Название: Четыре времени года
• Автор: Татьяна Тарасова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1985

Прославленный советский тренер по фигурному катанию рассказывает как изменяется и развивается этот вид спорта, как на смену одному поколению фигуристов приходит другое и какой след оставили в истории выдающиеся спортсмены разных стран и разных поколений.

---

Бабилония — Гарднер катались третьими в группе сильнейших. Они вышли на лед, когда объявляли оценку предыдущих. Она выходит первой, он за ней... и у борта падает. Поднимается, хихикает, а коньки из-под него снова уезжают, ноги перестают слушаться, он белый как мел. Потом говорили, что Гарднер был с травмой. Но это все чушь, нас, тренеров, обмануть невозможно, мы видели, что с ним делаетя Бабилония берет его за руку и выводит к красной линии. Тут же он поворачивается и убегает со льда, тренер держит, не выпускает его. И все это видят, и я стою рядом, в проходе. Гарднер рвется, тренер его держит, все это происходит очень быстро, Бабилония поворачивается и видит, что партнера нет рядом, его ужа нет на льду, и начинает рыдать. Едет к нему и рыдает. У каждого фигуриста есть две минуты на выход, и они начинают его уговаривать, но он вырывается и все же убегает. Больше я его не видела.

Зал молчит, весь увешанный плакатами: «Бабилония лучше Родниной», «Гениальные спортсмены», «Бабилония — Гарднер — лучшая пара».

Я понимаю, надо что-то делать, подобная ситуация может вывести из равновесия кого угодно. Я лечу к Родниной, перед дверью, что ведет в женскую раздевалку, несколько раз глубоко вдыхаю-выдыхаю и спокойно вхожу. В раздевалке уже вся американская команда рыдает. Роднина сидит злая, спрашивает: «Что там делается?» — «Ничего не делается,— отвечаю,— Бабилония — Гарднер с соревнования снялись. Тебе все нервы перепортили, а сами на старт не вышли».— «Как не вышли?» — «Вот так. Видишь, до чего ты их своей тренировкой довела».— «Ну, погодите,— взорвалась Ира,— я всем покажу, как надо кататься. Иди успокой Сашу».

Вызываю Сашу, он ничего не знает, так как Гарднера увели в другую раздевалку. «Ты, Саня, катайся спокойно. Твои друзья со старта снялись». Саша нервничал. И все же они показали блестящий прокат короткой программы. Роднина и Зайцев любили эту быструю двухминутную композицию. Они любили откатать короткую на 6,0! В Лейк-Плэсиде, если бы судили из десяти баллов, можно было ставить десять. Эти две минуты были итогом всей их жизни. Скорость, синхронность, абсолютное сочетание движений и музыки — это было идеальное выступление. Я видела их катание тысячи раз: на тренировках, соревнованиях, показательных выступлениях, но так, как в Лейк-Плэсиде, они не катались никогда. И весь тяжело молчавший зал, страдающий от несостоявшейся надежды, встал. И начал скандировать: «Роднина, Роднина, Роднина».

Но эта короткая программа, этот вечер забрали слишком много сил у них. Через день они вышли на произвольную, катали ее достойно, не ошибались, однако в конце уже не выглядели темповыми, бодрыми — это происходило не от физической, а от психологической усталости. Запас эмоций у них выплеснулся за день до заключительного вечера. На табло зажглись оценки. Саша подошел ко мне: «Тетя Таня, держи». Я ему плечо подставила, он в бессознательном состоянии, а у него интервью собираются брать, камеры наставлены. Зато Ира как будто сил у бортика хлебнула: «Тетя Таня, я третий раз олимпийская чемпионка!!!» Я говорю: «Ты что, даже не устала?» — «А что уставать, когда третью Олимпиаду выигрываешь!» — «Саше плохо».— «Отойдет»,— отвечает Ира. Мы положили Сашу, дали ему нашатыря... И они поехали к пьедесталу.

Там Ирина заплакала. Плакала и я, понимая, что прощаюсь с ними. В свое время они, знаменитые чемпионы, пришли, доверились малоизвестному тренеру. Шесть лет я работала с ними и теперь прощаюсь, но с легким чувством, понимая, что я сделала все, что могла, Я помогла сберечь эту пару, сохранить ее для спорта, возможно, продлила их спортивную жизнь. Нет, я их не подвела.

Ира и Саша

О том, что Ирина Роднина и Александр Зайцев ушли от Станислава Алексеевича Жука, я долго не знала. Я сидела дома, когда раздался телефонный звонок. Звонил Жора Проскурин, который в те годы работал тренером по парному катанию в Спорткомитете. «Таня, никуда не уходи, — попросил он, — через пятнадцать минут к тебе Роднина с Зайцевым приедут». Я только успела спросить: «Зачем?»

Стоял октябрь, сезон только начинался. С Родниной и Зайцевым прежде меня не связывали никакие отношения, скорее наоборот. Когда от Иры ушел Уланов, она решила, что пару Уланов — Смирнова буду тренировать я... И в лучшем случае относилась с тех пор ко мне настороженно.

Жора отвечает: «Ты будь готова, они приедут договариваться с тобой о совместной работе». Первым моим чувством был испуг. Я не знала, что делать: тыкалась по углам квартиры и двадцать минут была сама не своя.

В дверь позвонили. Они вошли, очень собранные. Так тесно и близко я никогда с ними не общалась. Они сели рядышком и, по-моему, хором сказали: «Таня, мы пришли, чтобы предложить тебе работать вместе с нами. Мы уже у Жука тренироваться больше не будем, мы едем сейчас из Спорткомитета, и там нам уже разрешили перейти к новому тренеру».

Возможно, в подобной ситуации полагается прикидываться и говорить: «Ну, ладно. Я подумаю, сообщу ответ через недельку». Но я совершенно этого не умею делать, к тому же раз вопрос решен и с Жуком, и со Спорткомитетом, значит, я не попадаю ни в какие интриги. И я согласилась сразу. Работать с такими спортсменами — какой тренер от этого откажется?

Мы никогда не обсуждали, почему они ушли от Жука. Так, говорили об этом вскользь. У меня по сей день есть на этот счет свое мнение. Но основное — не сложились у них с тренером человеческие отношения.

Первые шаги на тренерском поприще

Тут уж ничего не поделаешь. Работать тогда не в радость ни тренеру, ни спортсменам.

«Я попробую, — сказала я в тот день Ире и Саше,— только не судите меня поначалу строго. Я же никогда, не тренировала раньше таких выдающихся спортсменов». У меня занимались Черняева — Благов, и они были чемпионами Союза, у меня занимались Леонидова — Боголюбов, они ходили в призерах... Но Роднина есть Роднина, и поэтому я сказала: «Давайте попробуем». А они сразу: «У тебя во сколько сегодня тренировка?»— «Вечером, в восемь часов, в Лужниках». Они так радостно отзываются: «Мы приедем, мы выучили много элементов, мы без дела не сидели, мы не с пустыми руками приедем». Так сыпали, будто заранее готовились к этому визиту и боялись, что их не возьмут.

Ира с Сашей ушли, а я, обалдевшая, осталась в прихожей. Пришла в себя, позвонила отцу. «Ну смотри, Таня, — сказал он, — ты берешь на себя огромную ответственность. Ты теперь не о себе думай, ты ее не должна подвести (это он о Родниной, он ее ласково называл «великая чемпионесса»). Ты теперь ночью спать не должна, пока им что-нибудь интересное не придумаешь. Потому что, если ты ничего нового Родниной не дашь, если она у тебя просто так годик-два покатается, прощения тебе не будет» (обычный стиль папиного разговора). После этой беседы руки-ноги у меня совсем затряслись. Полетела пораньше на тренировку, и в дороге немного пришла в себя. Ведь тоже кое-что в фигурном катании понимаю, а главное, люблю свое тренерское дело, и, следовательно, в панику бросаться мне нечего.

На тренировке в лужниковском «Кристалле» — в то время на СЮПе строился новый каток — у меня катались Ирина Моисеева с Андреем Миненковым и Лида Караваева с Вячеславом Жигалиным. Теперь я должна была предупредить ребят и подготовить Иру (самую лучшую и самую капризную), что вместе с ними на тренировку будут теперь приходить Роднина с Зайцевым. Вопрос не простой. Это вопрос разделения внимания, я сама помню, как ревновала к другим ученикам своего тренера.

Собрала всю группу, сказала, что ко мне приходили Роднина и Зайцев и они с сегодняшнего дня будут тренироваться здесь, на «Кристалле». Не успела я сообщить эту новость, как появились Саша и Ира.

На той первой тренировке, я помню, Моисеева и Миненков совсем остановились, просто встали у борта. Я же смотрела, что делают Роднина и Зайцев. Мы только один день устроили совместную тренировку, потом Саша и Ира приходили в другое время, так как и все остальные вместе с Моисеевой стояли.

А Роднина с Зайцевым были в ударе, у них все получалось, они мне показывали без музыки одни элементы. Прыжки и поддержки. Я думала, чему их тут учить, учить-то нечему. Потом, правда, нашлось и чему учить, и музыку подбирать,»и катание делать шире. Красивее они стали, на мой взгляд, размашистее. И много новых элементов мы придумали, принципиально новых для парного катания. Но все это не сразу, а постелен-, но, времени, как выяснилось, у нас впереди много было.

Стали они приходить по утрам, не только катались, бегали кроссы, выходили на траву делать поддержки, то есть выполняли элементы не на льду, на земле. А я потихонечку нащупывала верный с ними тон, присматривалась к ним, чтобы понять, какую им ставить программу. Потом стала срочно подбирать музыку, так как до начала сезона оставалось совсем мало времени. Надо было шить костюмы, надо было находить для них что-то такое, что показывало бы изменение в жизни этой пары. Время, казалось, пролетает с катастрофической скоростью.