Журнал Юность - Журнал `Юность`, 1973-3

• Название: Журнал `Юность`, 1973-3
• Автор: журнал Юность
• Жанр: Советская классическая проза

В НОМЕРЕ

Владимир АМЛИНСКИИ. Возвращение брата. Роман

Этери БАСАРИЯ. Как пахнут травы. Рассказ

Алексей ЧУПРОВ. Зима — лето. Повесть. (Окончание.)

Евгений ВИНОКУРОВ. Жажда. Стакан чая. Однополчанину. «Отец, папаша, батя…». «И я ещё задумаюсь о том…». «Из исторических событий…».

Михаил ДУДИН. Стихи, посвященные югославским друзьям

Валентина ТВОРОГОВА. В ожидании самолёта. «Перепутаю даты и лица…». Адыгейская песня

Григорий ПОЖЕНЯН. Из военных тетрадей.

---

Золотов придирчивым взглядом осматривал командира дивизии с ног до головы: то, что полковник Меркулов был молод и хорош собой, отчего-то раздражало Золотова.

«Небось, и пороху не нюхал, а туда же — комдив… Академии пооканчивал. А кожанка на нем неуставная… Хорошая кожанка, в такой бы на завод неплохо ходить… И чего же-то он в ней?.. А?.. Ему же генеральская звезда положена, а он пока полковник…

И батя — полковник… Вот ему сердце и клешнит… Маскируется… Жалко, на меня не выпало… Я бы показал, как надо…»

Андреев и Сметанин шли с линии огня к взводу понурясь. То ли оттого, что они не взяли поправку на вдруг начавшийся ветер, то ли оттого, что их волновало присутствие командира дивизии, но стрельба была неудачна: Андреев упражнение не выполнил, Сметанин выполнил на тройку.

«Разве это солдат? — Полковник Меркулов с сожалением смотрел на высокую, сутуловатую фигуру Андреева и слушал его меланхолический, словно в такт дождю доклад о результатах стрельбы. — Если у него в этих условиях такой вид, чего же от него ждать?..»

— У вас автомат хорошо пристрелян? — неожиданно для окружающих спросил Меркулов Углова.

— Так точно, товарищ полковник, чуть-чуть левее надо брать и выше…

— Дайте его мне…

Углов подал свой автомат командиру дивизии.

— И если у вас есть кто-нибудь, — Меркулов сделал рукой неопределенный жест, — кто умеет стрелять…

Углов посмотрел на Золотова, Золотов выпрямился выжидательно.

— Ефрейтор Золотов, — сказал Углов.

— Я, — рубанул Золотов.

— На огневой рубеж шагом марш!

«Ну, сейчас я покажу, что такое третий батальон». — Золотов скинул на землю плащ-накидку и сделал три шага зперед.

Ефрейтор Золотов и полковник Меркулов одновременно быстрыми шагами перешли по настилу через ров, неся автоматы уже с отомкнутыми прикладами на плечах.

Золотов пошёл к огневому рубежу слева, Меркулов — справа. Они перевели автоматы в боевое положение; напряженная согнутость их фигур, упругость мелких шагов делали их похожими на охотников, которые поспешно крадутся к глухарю во Еремя его токования, ожидая, что вот-вот песня оборвется.

— Показалась! — крикнул Мишин, который взялся идти с флажком следом за стреляющими.

Золотоз мгновенно, будто поскользнувшись, упал на правое колено и одновременно с легким выдохом, держа автомат почти на весу, мягко нажал холодный спусковой крючок. Мишень упала. Меркулов, который стрелял стоя и выстрелил чуть раньше Золотова, уже шёл дальше тем же охотничьим шагом.

В следующую, ростовую мишень по условиям упражнения надо было стрелять лежа.

Меркулов же решил, что вторую мишень он собьет с колена, а по бегущей будет стрелять лежа.

Он на мгновение взглянул со стороны на свою спортивную, молодую фигуру, и ему показался очень красивым весь этот проход под дождем по огневым рубежам с верной стрельбой из разных положений: стоя, с колена и лежа.

Перед Золотовым была большая серая лужа, которую рябил ветер. Обегать её было бессмысленно, потому что мишень уже показалась. Золотов покосился на Меркулова и увидел, что тот упал на колено и целится.

Там, откуда стрелял Меркулов, лужи не было.

«Если везет людям, — подумал Золотоз с завистью, — так во всем».

— Эх! — воскликнул он, подбодряя себя этим «эх», и распластался в холодной воде.

«Давай, браток», — сказал он автомату.

После выстрела мишень упала.

Теперь пошли к третьему огневому рубежу. Третьей мишенью была бегущая фигура, она должна была двигаться на расстоянии трехсот метров перед стреляющими.

Насквозь промокшему Золотову было неприятно всякое движение, но в соревновании между скоростью неодушевленной мишени и человеческой сноровкой был для него настоящий азарт, ощущение которого пьянило; и потому он шёл к третьему рубежу уверенно, с той долей веселой небрежности, которая во всяком деле присуща настоящему мастеру.

На какие-то мгновения упреждая команду Мишина, Золотов устойчиво встал на колено, прочно укрепился в этом положении и, поймав на мушку мишень, которая едва начала движение, срезал её короткой очередью: оглушенный стрельбой, он повернул голову в сторону Меркулова.

Перед Меркуловым на третьем рубеже стояла большая лужа, целое озеро.

«Черт подери этот суглинок!»— Меркулов, не меняя темпа ходьбы, вступил в лужу. Но едва он вступил в нее, как вспомнил, что хотел стрелять в бегущую мишень лежа, отступать назад было нельзя, но и ложиться в воду было глупо, потому что предстояло ещё часа два ходить по стрельбищу.

Меркулов замешкался и только тогда, когда уже мишень показалась и левее раздался выстрел Золотова, он опустился на колено и вскинул автомат.

«Правильный мужик, — подумал Золотов, глядя на то, как осторожно опустился в воду Меркулов, — бережет одежу… Мне бы такую кожанку».

Меркулов заспешил, желая успеть сбить мишень с первого показа, едва прицелясь, нажал спусковой крючок.

Он промазал. Но в тот же момент со стороны Золотова раздался второй выстрел, и перед самым концом своего короткого пути мишень упала, сбитая золотовской пулей.

Золотов и Меркулов разрядили по команде Мишина автоматы и молча рядом пошли на исходный рубеж.

— Товариш, гвардии полковник, — доложил Золотое комдизу, — ефрейтор Золотов стрельбу закончил. Мишени поражены с первого показа. Не израсходовано семь боеприпасов.

Они стояли перед строем, оба тяжело дыша после быстрой ходьбы.

Солдаты взвода связи по одну сторону и офицеры, стоящие позади командира дивизии, — по другую, с нетерпеливым любопытством ждали, что скажет полковник Меркулов ефрейтору Золотову.

Большинство из них заметило, как были сбиты мишени на третьем рубеже.

«Молодец, какой же он молодец! — с завистью думал Сметанин, глядя в спину Золотова. — Что же теперь скажет комдив? Нет, я бы так не смог…

Молодец Золотов!»

«Подвел, — думал Углов, ожесточаясь против Золотова. — Как мишени сработали! И на тебе — плюха… Не ожидал…»

«Ну, я ему покажу, как сбивать чужие мишени… За три года дисциплине не могли научить… на стрельбище безобразничает…» — думал подполковник Мишин.

— За отличную стрельбу объявляю вам, — полковник Меркулов, немного помедлил, — десять суток отпуска…

— Служу Советскому Союзу! — отделяя четко слова друг от друга, сказал Золотов.

— Вы где живете? — спросил Меркулов у Золотова, подавая ему руку.

В этот момент ветер подул особенно сильно, и Золотов почувствовал озноб.

— В Крыму, товарищ полковник, — сказал он, пожимая протянутую руку.

— Это хорошо, что в Крыму, — сказал тихо полковник Меркулов, задерживая руку Золотова в своей руке, — только сбивать чужие мишени не рекомендую.

Золотов, будто не понимая, пожал плечами.

— Счастливец, — сказал полковник Меркулов, оборачиваясь к офицерам, — поедет к морю…

3

Туман был густой и зыбкий. Шли по откосу.

Навстречу выплывали темные копны сена. Ноги, натертые и как бы обожженные, болели нещадно. Справа и слева, по всему фронту развернутой в цепь роты, раздавались глухие выстрелы.

Ждали отбоя. Зеленая ракета вдруг тускло засветила в тумане, за ней вторая, третья — отбой. Но не было слышно обычного «ура»… Устали… Повернули назад к понтонной переправе возле бревенчатого хлипкого моста, продолжая расстреливать холостые патроны.

Сметанин и Золотов привалились к копне, сквозь дремоту слыша звуки выстрелов, карканье ворон, пролетающих над лугом, и чувствуя кислый запах тумана, пропахшего паленым порохом.

— Сколько времени? — спросил Золотов.

— Начало четвертого…

— Хуже нет войны, чем ротные учёния…. ещё хорошо, что мы с восьмой ротой…

— Я устал сегодня…

— Ты-то чго, тебе положено… я и то ноги натер… Вот дураки — холостыми садят, потом стволы чистить замучаются….

— Пойдем…

4

Взвод связи после суточных ротных учений, после нескольких часов дневного непрочного сна, после горячего, жирного и оттого неприятного по жаре обеда шёл, как было записано в расписании, на «чистку и проверку средств связи».

Столбы желтого дыма стояли над сосняком. Воздух соснового бора, пропитанный этим дымом, был зноен, смолист и легок. Сосна цвела. Сапоги скользили по настилу старой хвои; казалось, что стоит хорошенько разбежаться — и можно проехать по блестящим на солнце иглам, как по наледи.

Едва перешли дорогу, у которой кончался сосняк, и вошли в березовую рощу, как все переменилось: и шум — он стал шелестяще звонок и непостоянен, в него вмешалось щебетание птиц; и краски — они стали ярче, особенно зелёный цвет и белый, которого в сосняке не было вовсе и который здесь был ослепительно ярок в тех местах, где березы срослись и, ловя гладкими стволами солнечный свет, отражали его. Совершенно иными были и запахи березовой рощи; они были влажны, прохладны, чуть-чуть отдавали спелой земляникой.