Иван Лаптев - Власть без славы

• Название: Власть без славы
• Автор: Иван Лаптев
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-03229-6

Автор книги — главный редактор газеты «Известия» в эпохальные перестроечные времена, председатель Совета Союза Верховного совета СССР во время жесточайшего противоборства Горбачева и Ельцина — всегда находился в гуще политических событий. С кем только не сводила его судьба! Нет нужды перечислять имена — лучше адресуем читателя к этой любопытнейшей книге, написанной острым и высокопрофессиональным пером.

---

Да, лихая участь готовилась президенту СССР.

Я и сейчас не могу убедительно объяснить ни себе, ни другим, почему А. И. Лукьянов избрал такую линию поведения. Ну, во-первых, со мной. Мы же были близкими приятелями, дружили семьями, вместе отмечали праздники, дни рождения. Наши дачи располагались рядом, нередкими были совместные прогулки после работы или в выходные. Оба мы были заядлыми трудоголиками, любителями литературы и вроде бы оба уж не очень и стремились в политику-то. Не раз мы вместе выполняли какие-то совместные задания того или иного секретаря ЦК КПСС. Собственно, это нас и познакомило в 1974 году, когда мы в Серебряном бору, на даче № 16 писали секретарю ЦК по сельскому хозяйству, члену Политбюро Ф. Д. Кулакову доклад на торжественном заседании в честь очередной годовщины Октябрьской революции.

Лукьянова тогда только что взяли консультантом в отдел организационно-партийной работы ЦК КПСС, на политических текстах он еще руку не набил, но юридическая подготовка его была конечно же вне конкуренции среди консультантов. Он все время пытался вписать в доклад фразу: «Политическая система государства диктатуры пролетариата, выполнив свою историческую миссию, закономерно переросла в политическую систему общенародного государства». Я работал над всем текстом и безжалостно раз за разом вычеркивал эту фразу, так как наш докладчик, хорошо разбиравшийся в траво- и севооборотах, вряд ли понял бы и сумел нормально ее произнести. Лукьянов сердился, вписывал ее вновь, я снова вычеркивал, пока, наконец, Н. А. Петровичев, первый заместитель заведующего отделом оргпартработы и непосредственный начальник Лукьянова, не накричал на него.

Следующие наши посиделки были в 1977 году, когда на той же даче готовилась Конституция СССР, названная позже «брежневской». Здесь уже роли переменились, Лукьянов оказался настолько в своем амплуа, что даже А. Е. Бовин, редко кому выдававший комплименты, говорил, что, если бы «Лукьяныча» не было, его следовало бы придумать.

После триумфального принятия Конституции Лукьянов был назначен начальником Секретариата Верховного Совета СССР, а я ушел на журналистскую работу в редакцию «Правды». Но наши добрые отношения сохранились, а после того как я был утвержден главным редактором газеты «Известия», стали совсем дружескими.

Конечно, я не мог не замечать определенного лукьяновского эгоцентризма, некой маски государственной озабоченности, которую он любил надевать на себя при каждом визите к руководству, объявляя в приемной так, что слышно было на весь коридор:

— Я у Василь Васильича! Я у Тенгиза Николаевича![31]

После избрания меня Председателем Совета Союза Верховного Совета мы вообще работали рука об руку, стараясь поддерживать и страховать друг друга. И хотя здесь я обнаружил еще одну сторону таланта Анатолия Ивановича — его выдающееся владение аппаратной интригой, умение разобщить и столкнуть людей, взаимодействие которых ему не нравилось, мне все равно казалось, что уж в наших-то отношениях царит полная доверительность. Этого убеждения не поколебала даже «черная кошка» конфликта из-за кадровых перемен в редакции «Известий», курировать которую было поручено мне, но о переменах в которой, произведенных Лукьяновым, я узнал только от самих газетчиков. Но этот случай, конечно же, был сущей ерундой на фоне трагедии, затрагивающей судьбы всей страны. До сих пор считаю, что он никак не мог побудить Лукьянова к скрытности и ко лжи в глаза.

Во-вторых, с М. С. Горбачевым. Если меня Лукьянов знал лет десять, то с Горбачевым-то они знакомы были, кажется, всю жизнь. Опытнейший аппаратчик, Лукьянов никогда не афишировал этого знакомства — о том, что они учились в одно время и на одном факультете МГУ, мы узнали только после того, как Михаил Сергеевич стал секретарем ЦК КПСС. Только после этого мне стало ясно, почему при отборе кандидатур выступавших при обсуждении Конституции СССР на внеочередной сессии Верховного Совета СССР 7 октября 1977 года Лукьянов предложил Горбачева М. С., первого секретаря Ставропольского обкома КПСС: молодой, хорошо говорит. Тогда же, на 16-й даче, было написано выступление Горбачева, как и всех других, выходивших на трибуну сессии, и даже речь Л. И. Брежнева с подведением итогов работы редакционной комиссии, в которой он «соглашался» с внесенными предложениями. По выступлению Горбачева, помню, он «счел возможным» дополнить статью 125-ю Конституции положением об обязательном рассмотрении рекомендаций комиссий Верховного Совета в государственных и общественных структурах. О, времена! О, нравы!

Естественно, что будущий президент СССР, переехав на работу в Москву, должен был опираться, прежде всего, на Лукьянова. Стоило Михаилу Сергеевичу более менее утвердиться в руководстве КПСС, он двинул однокашника на пост первого заместителя заведующего общим отделом ЦК КПСС — это был один из ключевых постов в партийном аппарате. Тем более, все понимали: карьера заведующего общим отделом К. М. Боголюбова, правой руки К. У. Черненко, закончится вместе с Черненко. Что, правда, не мешало Лукьянову по-прежнему громогласно объявлять своим секретарям: «Я у Клавдия Михайловича!»

Действительно, Лукьянов стал заведующим общим отделом сразу же, как только Горбачева избрали Генеральным секретарем ЦК КПСС. Теперь он уже сам регулировал доступ к Горбачеву и людей, и информации, получив громадное влияние на политику ЦК КПСС, а значит, и на жизнь страны. Но его восхождение к партийной власти на этом не закончилось: в 1987 году его избирают секретарем ЦК, а затем и кандидатом в члены Политбюро.

Но если сказать только это, значит, ничего не сказать. Горбачев сделал Лукьянова руководителем отдела административных органов ЦК КПСС, что означало контроль над всеми, как теперь говорят, силовыми структурами СССР, над юстицией и судом. Пост этот был настолько важен, что ни один генсек не выпускал его из-под своего непосредственного кураторства, назначая на адмотдел обычного заведующего и никогда — секретаря. Данный факт показывает меру доверия Горбачева Лукьянову.

Дальше последовало то, что все могли наблюдать по телевидению: Горбачев совмещает пост генсека с постом председателя Президиума Верховного Совета СССР, рекомендует Лукьянова своим первым заместителем, то есть на практике полностью поручает ему всю систему Советов. Именно Лукьянов стоял у истоков рождения «президентского государства — СССР». И не зря. После избрания Горбачева президентом тот уверенно проводит Лукьянова на место председателя Верховного Совета. Заметьте: не президиума, а Верховного Совета. Карьера небывалая. Но, очевидно, есть сермяжная правда в словах о том, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

А день 20 августа шел своим чередом и не было ему дела до наших мелких и крупных катастроф. Где-то около 16 часов я поехал на Зубовскую площадь, 4, где была оборудована телестудия «ТВ-Новости», имевшая выход на зарубежное телевидение, — наше, как известно, в эти дни услаждало взоры и слух соотечественников «Лебединым озером». Интервью брал у меня Вячеслав Костиков, которого позже Россия узнала как пресс-секретаря Бориса Ельцина. Думаю, что это интервью хорошо показывает, сколь малой информацией мы располагали.

Вопрос. Что сейчас происходит в Кремле, вы только что оттуда, какое настроение и как лично вы оцениваете ситуацию, сложившуюся с введением чрезвычайного положения? Я так называю эти события, хотя хочется назвать их другими словами.

Ответ. Естественно, что нас, как законодательную власть, интересуют, прежде всего, правовая основа, правовая оценка событий. Если говорить начистоту, — я высказываю, конечно, свою личную точку зрения, — здесь мы имеем дело с незаконным, неконституционным действием, с полным нарушением именно тех статей Конституции СССР и закона о чрезвычайном положении, на которые ссылаются члены ГКЧП.

Дело в том, что Верховный Совет никуда не исчезал. Он мог собраться в любую минуту. Можно было собраться в течение одного-двух дней. И можно было совершенно законным путем поставить перед Верховным Советом вопрос о том, что президент по каким-то причинам не может исполнять свои функции.

Сейчас же у нас получилась ситуация, что мы даже не имеем перехода власти из рук в руки. Ведь в любой стране, если вице-президент сменяет президента, он должен принести присягу, и только после присяги его указы или акты приобретают нормативную силу.

Вопрос. А может, это определяется тем, что просто удобна такая форма — чрезвычайное положение?

Ответ. Какая тут форма — все наоборот! Сначала издается указ — я-де вступаю в должность президента, затем объявляется чрезвычайное положение, формируется ГКЧП. Еще раз хочу повторить, что считаю это действо незаконным, неконституционным и надеюсь на то, что Верховный Совет выскажется об этом с полной определенностью.