Иван Лаптев - Власть без славы

• Название: Власть без славы
• Автор: Иван Лаптев
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-03229-6

Автор книги — главный редактор газеты «Известия» в эпохальные перестроечные времена, председатель Совета Союза Верховного совета СССР во время жесточайшего противоборства Горбачева и Ельцина — всегда находился в гуще политических событий. С кем только не сводила его судьба! Нет нужды перечислять имена — лучше адресуем читателя к этой любопытнейшей книге, написанной острым и высокопрофессиональным пером.

---

Например, когда к Москве летел самолет Матиаса Руста, чтобы приземлиться на Красной площади и опозорить всю Советскую Армию, наши летчики десятки раз брали его на прицел, но ни разу не выстрелили, потому что не было команды. А команды не было потому, что главнокомандующий М. С. Горбачев находился в это время за границей. Вот и судите сами.

Впрочем, как это ни странно, могут оказаться правыми и правдивыми оба. Дело в том, что у президента была интересная манера принятия или непринятия решений. Один пример этого я уже приводил в главе «Игра под названием «500 дней"«. Читатель помнит, как Горбачев не среагировал на слова Ельцина о том, что российский парламент через два дня собирается принять программу Шаталина — Явлинского. А когда И. С. Силаев после совещания еще раз напомнил об этом, Горбачев сказал: «Ну что вы там, подождать не можете, пока Верховный Совет СССР ее примет!» Силаев развел руками, а президент, видимо, счел, что решил эту проблему. Второй пример, думаю, еще более ярок. Мы шли по коридору 4-го этажа здания Верховного Совета в Кремле втроем — Горбачев, тогда еще не президент Узбекистана И. А. Каримов и я. Володя Медведев, адъютант и телохранитель президента СССР, вежливо отстал на пару шагов. Обсуждали на ходу вопросы идущей сессии. Так же на ходу Каримов сообщил, что в ближайшее воскресенье в его республике выборы и Компартия Узбекистана, Верховный Совет, общественность настаивают, чтобы он, Каримов, избирался в президенты. Горбачев даже не остановился, только недовольно бросил:

— Вот еще придумали! Ты смотри там!

Каримов «посмотрел» и избрался президентом Узбекистана. По-моему, это был первый президент в республиках бывшего СССР. Когда Ислам Абдуганиевич приехал на очередное заседание Совета Федерации, Горбачев начал его упрекать: вот-де президентом решил стать, это подрывает всю нашу политику реформирования Советского Союза, сейчас все начнут в президенты избираться. Каримов ему резонно ответил:

— Михаил Сергеевич, я же вам говорил, советовался с вами! Вы же мне не сказали, что не надо избираться. Разве я выдвинулся бы, если бы вы запретили! Вот Лаптев сидит, он присутствовал при нашем разговоре. Вы сказали: смотри. Я все проверил — закон у нас принят, выборы были организованы правильно, нарушений при голосовании не было.

Горбачев посмотрел на меня, я кивнул, подтверждая слова Каримова. Президент занялся лежащими перед ним бумагами…

Мне и потом не раз приходилось наблюдать, как Михаил Сергеевич словно отмахивался от решения. Он вроде и слышит, что ему говорят, и отвечает по делу, но как будто не «врубается» в суть, погружен в себя, произносит общие слова, которые можно понять и так и этак. А поскольку он стремился не выпустить из-под своего контроля даже второстепенные вопросы, такие двусмысленные реакции могли вызвать очень серьезные проблемы. Не исключено, что и факт, приведенный Крючковым, имел в своей основе этот горбачевский феномен.

Вообще в действиях Горбачева очень многое до сих пор кажется иррациональным. И в первую очередь, кадровая политика. То, что поменял старый состав Политбюро, многих секретарей на местах, — это понятно. Дальнейшее понять сложнее, особенно по союзным республикам, да еще самым проблемным. Весьма прочно чувствовал себя в Латвии, был центральной фигурой во всей Прибалтике Б. К. Пуго — давай его в Москву, как будто Комитетом партийного контроля никто больше не сможет руководить. Совладал с ситуацией на неспокойной Украине В. А. Ивашко — в Москву, в ЦК КПСС. Только-только успокоилась обстановка в Узбекистане после избрания там первым секретарем Р. Н. Нишанова — в Москву, в Верховный Совет. Еще раньше из Грузии перевели в МИД СССР Э. А. Шеварднадзе — будь он во главе грузинской компартии, никакой Гамсахурдия не оказался бы в политике и прекрасная республика не была бы разорена. Армяно-азербайджанский конфликт, безусловно, страшное дело, но заменить таких «тяжеловесов», как Карен Демирчан и Кямран Багиров, на Сурена Арутюняна и Абдул-Рахмана Везирова, на работников весьма перспективных, но не для той обстановки, означало резко ослабить влияние Центра на обе республики. Думаю, что следовало еще некоторое время подержать Г. В. Колбина в Казахстане, хотя Назарбаев был, пожалуй, лучшим «кадром» среди новых руководителей. В Ленинграде вообще за пять лет сменилось три секретаря. Л. Н. Зайков работал там вполне успешно — в Москву. Ю. Ф. Соловьев, заменивший его, сначала в фаворе, его избирают кандидатом в члены Политбюро. В 1990 году первый в городе на Неве и в области уже Б. В. Гидаспов. Не самым удачным было решение перевести в Москву руководителя Компартии Белоруссии Н. Н. Слюнькова, Е. Е. Соколов бесспорно уступал ему. П. К. Лучинский, поработав в Таджикистане вторым секретарем, вернулся в Молдавию первым и также, едва взяв республику под контроль, был отозван в ЦК КПСС. Такая кадровая политика, дополненная еще и личными симпатиями и антипатиями президента, стала, я считаю, процессом отбора будущих членов ГКЧП, тех «самых своих», которые его с такой легкостью предали и окончательно погубили дело эволюционного реформирования советской системы.

Иначе говоря, провозгласив лозунг «Сильный центр — сильные республики», Горбачев почему-то заботился только о первой его части, хотя определяющей-то была как раз вторая, и жизнь очень скоро это доказала. Понятно, что он должен был скомплектовать свою команду, собрать в нее людей, пользующихся полным его доверием. Но, во-первых, в политике полного доверия, как и полной дружбы, не может быть по определению. Во-вторых, известный каждому руководителю секрет кадровой работы состоит всего лишь в том, чтобы поставить работника на пост, где он будет максимально полезен для дела, вне зависимости от твоих или его личных пристрастий и самооценок. Возможно, генсек и президент считал, что как раз для дела-то и будет лучше, если он всех соберет вокруг себя, но Горбачев вряд ли заслуживает, чтобы о нем так плохо думали. Здесь что-то другое. Скорее всего, то, что демократ Михаил Сергеевич исповедовал одновременно и нерушимую вождистскую веру в то, что все главные и важные вопросы должны решаться в Кремле и на Старой площади, а страна будет с восторгом принимать спускаемые «сверху» ценные указания. Так или иначе, приходится признать, что «смена республиканских лошадей на переправе», то есть в самый трудный период перестройки, сыграла не последнюю роль в усилении вторых и третьих эшелонов местных элит, в формировании общественных движений, народных фронтов и объединений, которые быстро перехватили у компартий политический контроль над ситуацией в своих регионах, а затем прорвались и к власти. Заметим в дополнение, что местные элиты, как правило, включали в себя нашу давнюю знакомую — номенклатуру, а лидерство в них брали на себя партийные вожаки, оседлавшие скакуна национализма. Аппарат изготавливался к решающей схватке с Горбачевым, действуя заодно с… Б. Н. Ельциным, хотя лозунги провозглашались разные. Но чего стоят лозунги в политике! На деле и та и другая силы боролись за реальную власть — аппарат не хотел ее утратить, Ельцин стремился приобрести. Обе силы готовы были пойти на все ради достижения своих целей. И пошли.

Были ли у Горбачева возможности противостоять им, нейтрализовать их? Считаю, что были. Его стратегическим промахом стало желание «уговаривать» людей, привыкших к жестким командам, неисполнение которых сурово каралось, к фельдфебельскому рыку — не случайно раскричавшаяся за время перестройки политическая тусовка мгновенно притихла, услышав знакомые интонации в голосе и решениях Ельцина. Но в то же время Горбачев не мог не понимать, что утихомирить, дисциплинировать своих противников он может с помощью только двух средств — силовых структур и того же аппарата. Но плату они с него потребуют непомерную: бюрократии надо будет дать возможность и дальше упиваться народной кровью, что, собственно, она и получила от Ельцина, а силовым структурам вернуть их былое могущество, брежневско-андроповскую благосклонность и бесконтрольность, что они обрели уже после Ельцина. В этом смысле можно сказать, что позиция Горбачева была элементарным чистоплюйством, но, убежден, что в исторической перспективе она будет оценена иначе — есть поражения, которые превыше побед.

Когда-нибудь события в Тбилиси, Баку, Вильнюсе, Риге дождутся своего исследователя — добросовестного и неангажированного. Есть много оснований полагать, что выяснится громадная разница между смыслом указаний Горбачева и умыслом их исполнения. Поскольку мне все-таки довелось немало увидеть и услышать за время работы в «Известиях» и в Кремле, не могу избавиться от ощущения, что Горбачева многократно пытались втащить в лабиринт силовых акций, повязать гибелью невинных людей в расчете на то, что первый шаг в этом направлении неминуемо повлечет за собой и второй, и третий. Скорее всего поэтому его поручения «контролировать обстановку» понимались как приказ ее урегулировать. А как могут «регулировать» общественные процессы люди в погонах и с оружием, мы все хорошо понимаем.