Теодор Гладков - Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

• Название: Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков
• Автор: Теодор Гладков
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03415-9

Книга является документальным повествованием о жизни и деятельности одного из самых засекреченных людей нашей страны в 1930–1950 годы, разведчика-нелегала, ставшего руководителем нелегальной службы советской внешней разведки генерала Александра Короткова. Читатель узнает о противостоянии советских и гитлеровских спецслужб, их структуре в разные годы, о трагических потерях нашей разведки в период сталинского «большого террора», о так называемом деле «врачей-убийц», о Берии, об опасном столкновении с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции в пресловутой «холодной войне».

Книга написана на основе недавно рассекреченных документов Службы внешней разведки России, специально предоставленных автору, его собственных встреч с участниками и очевидцами описанных событий как в нашей стране, так и за рубежом.

---

Теперь Александр имел представление о работе агентурной сети НКВД во всей Германии с включенной в нее Австрией, а также в «протекторате Богемии и Моравии» и оккупированной Польше.

Естественно, его политический и оперативный кругозор значительно расширился, поскольку он теперь напрямую общался с новым начальником разведки Павлом Фитиным, его заместителем Павлом Судоплатовым и даже, хотя, разумеется, значительно реже, с первым заместителем наркома и начальником ГУГБ Всеволодом Меркуловым. Кроме того, Коротков получил возможность в пределах своей компетенции знакомиться с материалами и указаниями, поступающими из так называемых директивных органов, или, по тогдашнему жаргону, инстанций, то есть правительства и ЦК партии.

Общение с коллегами из других отделений, присутствие на совещаниях, контакты с сотрудниками немецкого отделения (вскоре преобразованного в отдел) контрразведки способствовали пониманию не только текущих отношений с Германией и ее союзниками, но и общей ситуации на политической карте Европы.

А она, эта ситуация, сводилась к констатации очевидного факта: началась большая война.

Гитлер выжал из Мюнхенской капитуляции все, что мог, и даже более того: при попустительстве «великих западных демократий» проглотил Чехословакию, занял Польшу, заодно прихватил у Литвы Мемель (Клайпеду). В ходе «странной войны» оккупировал большую часть Франции, Бельгию, Норвегию, Данию, Голландию, угрожал вторжением на Британские острова.

Короткая, но кровопролитная война СССР с Финляндией[42], хоть и завершилась вроде бы победой — Советский Союз получил Карельский перешеек с Выборгом, отодвинул границу на десятки километров и тем обезопасил Ленинград, — обнажила вопиющую неготовность Красной Армии к современной войне. Выявилась не только беспомощность высшего командования (сказались репрессии комсостава, начатые расстрелом группы маршала Тухачевского и завершившиеся избиением десятков тысяч командиров всех рангов), пренебрежение к автоматическому стрелковому оружию и минометам, но даже полная непригодность знаменитых островерхих «буденновок» в качестве зимних головных уборов личного состава — тонкое сукно не спасало уши от обморожения.

Нельзя сказать, чтобы руководство страны не сделало из той (по словам Александра Твардовского) «войны незнаменитой» никаких выводов. Бездарного Клима Ворошилова, одного из немногих, кто, по слухам, имел право обращаться к Сталину на «ты», заменили на посту наркома обороны маршалом Семеном Тимошенко. Новый нарком отличался не только абсолютно лысой головой и богатырской физической силой, но и трезвым здравомыслием в военных вопросах. Не выдержавшую суровых испытаний «буденновку» заменили на ушанку из натуральной и искусственной цигейки, навсегда вошедшую в зимнее обмундирование Красной, а затем Российской армии. Сложнее обстояло дело с укоренившимися в сознании населения и вооруженных сил шапкозакидательством («от тайги до Британских морей Красная Армия всех сильней!»), и перевооружения войск. Причем, речь шла не только об автоматах и минометах, но и об артиллерии, авиации, бронетанковых силах, а также самой подготовке войск к ведению боевых действий в посткавалерийскую эпоху.

Странное то было время, и странные, порой противоречивые, решения в области укрепления обороноспособности страны предпринимались высшим руководством. Впрочем, слово «руководство» весьма условно, никакого руководства уже давно не существовало: в стране был один-единственный руководитель, всевластный вождь, наделенный безмерной властью, какой не обладал в России ни один из царей, — Иосиф Сталин. Все остальные «вожди», как принято было до войны называть членов Политбюро, просто отвечали перед главным вождем за тот или иной отведенный им участок партийного и государственного управления, хотя по отношению к нижестоящим звеньям также пользовались почти безграничной властью. По крайней мере, до того момента, пока не падало на них недовольство, тем более подозрение Сталина. Тогда они бесследно исчезали, а на их место выплывали новые фигуры, чьи портреты полагалось носить на демонстрациях дважды в год: 1 мая и 7 ноября.

Странностей было много: с одной стороны границы СССР были отодвинуты на запад на триста-четыреста километров (к слову сказать, ни в каком «разделе» Польши СССР на самом деле не участвовал — лишь вернул себе территории Западной Украины и Западной Белоруссии, отторгнутые поляками по Рижскому договору 1921 года), что, теоретически, усиливало обороноспособность страны, но в то же время — укрепления на старой границе были ликвидированы, а вдоль новой ничего путного не возведено. В стране гением ученых, конструкторов и инженеров были созданы великолепные модели средних и тяжелых танков, истребителей и бомбардировщиков, артиллерийских орудий и систем залпового огня, какими не располагала ни одна армия в мире, причем в количестве, намного превышающим численность тех же танков и самолетов в вермахте. Увы, они не были освоены как следует личным составом из-за острейшей нехватки военных специалистов и низким качеством обучения командного состава по причине все тех же «чисток».

В руководстве продолжала иметь место явная недооценка таких новейших достижений, как радиолокация и реактивное оружие (хотя бы потому, что их, как и другую военную технику, активно продвигал еще в начале тридцатых годов маршал Тухачевский). Этого было достаточно, чтобы изобретателей отправили если не на смерть, то в тюремные конструкторские бюро НКВД, названные, вернее, прозванные «шарашками». Достаточно напомнить имени Туполева, Ощепкова, Бартини, Королева…

Высшие чины по-прежнему активно сопротивлялись массовому внедрению в войска тех же автоматов: при низкой дальности и прицельности огня они, мол, расходуют прорву патронов…

Недостаточно готовой оказалась к грядущим событиям и внешняя разведка. В годы массовых репрессий из-за рубежа были отозваны несколько десятков опытных резидентов, в том числе и нелегалов. Многие из них, якобы завербованные спецслужбами тех стран, в которых они работали, были расстреляны. Остальные либо оказались в тюрьме, либо, в лучшем случае, уволены. Случалось, что такой бывший разведчик устраивался на работу в какое-либо издательство, или на радио (выручало владение иностранными языками), а потом его все-таки арестовывали. Так произошло с уникальным разведчиком, свободно владевшим двумя десятками языков, обладавшим к тому же поразительными артистическими способностями, Дмитрием Быстролетовым, отпрыском одной из ветвей графов Толстых, давших России двух знаменитых и одного великого писателя. Быстролетов с одинаковым успехом мог выдавать себя, к примеру, в одной стране за родовитого венгерского графа, а в другой за международного гангстера. Разнообразие и блестящие способности позволяли ему одинаково уверенно чувствовать себя и работать в любом географическом районе.

Беспощадные и необоснованные репрессии не только обескровили кадры оперативных сотрудников, но самым печальным образом сказались на местной агентуре, особенно в Европе. Многие агенты, сотрудничавшие с советской разведкой на сугубо идейной основе (а именно на их высокой мотивации и зиждилась сила создаваемой десятилетиями агентурной сети) прервали связи с Москвой из-за вполне объяснимого разочарования.

Особенно тяжело все это сказалось на разведывательной работе в нацистской Германии. И без того трудное положение усугубило указание директивных органов свернуть ее до минимума после заключения «Пакта Молотова — Риббентропа». Была утрачена связь с самыми ценными агентами, располагающими уникальными разведывательными возможностями.

К середине 1940 года послепактовая эйфория в высших инстанциях стала постепенно ослабевать, а затем и вовсе улетучилась[43]. Уже и сам Сталин понимал, что войны с Германией не миновать, и в этом был прав, однако, к сожалению, словно убеждая себя, укреплялся во мнении, что ему удастся оттянуть ее года на два, а то и на три, а за это время он завершит перевооружение Красной Армии и вообще подготовит страну к неизбежным испытаниям военного времени.

Когда германский военный атташе ночью 22 июня 1941 года разбудил дуче телефонным звонком и сообщил, что Германия объявила войну СССР, Муссолини, повесив трубку, сказав жене: «Это безумие. Это будет нашим крахом. Я думаю, что Россия сама никогда не напала бы на нас».

Как видим, ближайший союзник Гитлера даже не помышлял о том, что Германия якобы вынуждена была нанести превентивный удар…

Напряженно и много работая, Коротков наслаждался жизнью в Москве, словно наверстывая все то, что упустил за годы пребывания за рубежом. Весной и летом ходил с женой в театр парка «Эрмитаж» на концерты тогдашних кумиров эстрады Леонида Утесова, Вадима Козина, Изабеллы Юрьевой, в Колонный зал Дома союзов на «гвоздь сезона» — концерт джаза Эдди Рознера. Сходил с дочкой в зоопарк на Пресне и в Измайловский парк, где вдоволь покатал ее на всяких качелях-каруселях. Посмотрел, наконец, несколько фильмов в «Повторном» у Никитских ворот, что вышли на экраны за время его отсутствия.