Сергей Кремлёв - Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну

• Название: Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну
• Автор: Сергей Кремлёв
• Издательство: ООО «Издательство ACT»: 000 «Издательство «Астрель»
• Жанр: Публицистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017638-4 (ООО «Издательство ACT») 5-271-05910-3 (ООО «Издательство «Астрель»)

В XX веке весь мир был потрясён двумя крупнейшими войнами между Россией и Германией.

Автор книги С. Кремлёв аргументированно и убедительно доказывает, что кровопролития могло бы и не быть, поскольку весь ход мировой истории наглядно подтверждает, что две великие державы — союзники, а не враги.

Чем стал для России её союз с Францией и Англией? Хотел ли войны германский император Вильгельм II? Кем должна была быть Германии для России — врагом или партнёром? Какова роль Америки и «Золотого Интернационала» в подготовке войны? Много ли правды в истории с «пломбированным вагоном» Ленина? Каким образом итоги Первой мировой войны создавали условия для Второй?

Россия выстояла в начале XX века. Но союз великих держав так и не стал реальностью. Так кто же стравил их? И не столкнут ли в третий раз?

На эти и другие вопросы отвечает автор, аргументировано доказывая, что Россия и Германия должны были стать союзниками, а не врагами.

---

Курс доллара тогда составлял триста марок за доллар. Однако марку подорвала уже выплата первого репарационного миллиарда в августе 1921 года, и к концу 1922 за доллар давали семь с половиной тысяч марок. Окончательно же сводил с ума 1923 год: к марту доллар стоил 21 тысячу, к сентябрю — 110 миллионов, а к декабрю — более 4-х миллиардов марок! По сравнению с 1913 годом реальная заработная плата падала так: в апреле 1922 — 72 % по сравнению с довоенной, в октябре — 55, в июне 1923 — 48.

Немцев спасали только дешевый хлеб (который, к слову, до выпуска закона от 23 июня 1923 года добывался по разверстке) и высокая урожайность хорошо поставленного сельского хозяйства. Немецкий бауэр даже после изнурительной войны по луча с гектара в полтора раза больше пшеницы, чем канадец, и в два с половиной раза больше, чем американский фермер. Но Германия, все же, голодала.

Наёмные рабочие от инфляции лишь страдали, а трагедией она стала для «среднего класса» — «миттельштанда». В Германии он отличался особой бережливостью и охотно вкладывал сбережения в твердопроцентные облигации государственных и муниципальных займов, закладные листы ипотечных банков. Теперь, в течение одного 1923 года, труды всей жизни и расчеты на обеспеченную старость пошли прахом. Миттельштанд жил исключительно распродажей семейных ценностей и скарба.

Скажу в скобках, что «средний класс» по своим склонностям и воспитанию относился к социалистическим идеям прохладно, а чаще — враждебно. Но он же не мог простить капиталу вырванных «с мясом» былых благополучия и устойчивости личного бытия. Тот, кто стал бы в глазах бюргеров неким «усреднителем» между социализмом и капитализмом, да еще выдвигал бы антиверсальские национальные идеи, был бы воспринят ими как спаситель.

Пройдёт десяток лет, и миттельштанд особенно активно поддержит национал-социализм Гитлера.

Капиталу Германии инфляция принесла колоссальные… прибыли. Для него она означала фактическую ликвидацию всего внутреннего долга. Кроме того, в самую сложную пору, когда нужно было вновь налаживать экспорт, промышленные магнаты смогли оплачивать свои производственные издержки ничего не стоящими деньгами и заставить рабочих трудиться, по сути за еду.

Зато «король Рура» Стиннес, спекулируя на разнице курсов и искусственно сбивая курс марки еще ниже, создал гигантское объединение в тысячу предприятий и фирм с 600 тысячами работающих. Афера со сверхтрестом «Сименс-Рейн-Эльбе-Шукерт» лопнула (впрочем, в соответствии с замыслом), но на ее развалинах возник грандиозный стальной трест «Ферейнигте Штальверке», занявший главенствующее положение в черной металлургии Германии и в европейском сталь ном картеле.

Германия тогда вообще была благодатным местом для людей с долларами. Канадскую корпорацию «United Europian Investors» создали в те годы специально для скупки акций германских предприятий — энергетических, машиностроительных, химических. Пример заурядный, но из общей массы его выделяло то, что президентом корпорации с окладом в 10 тысяч долларов в год стал будущий президент США Франклин Делано Рузвельт, знаменитый будущий ФДР.

Когда курс марки стабилизировался, ФДР продал свою долю — свыше тысячи акций — по 10 тысяч марок за штуку. Марок уже не бумажных, а золотых…

* * *

Пик инфляции пришелся на 1923 год неслучайно. Как раз тогда германский и американский Капитал (вместе с английским) решили ряд важных проблем. А германские промышленники еще и добились на время особой сплоченности после-версальских немцев. Этот интересный эпизод получил название «пассивного сопротивления» в Руре.

В 1922 году у власти было правительство Вирта-Ратенау, и оно вело «политику выполнения мирного договора». 28 июня Ратенау со своей виллы в Грюнвальде отправился на машине в министерство. По дороге его нагнала другая машина и на перекрестке неожиданно преградила дорогу. Шофер Ратенау резко затормозил, а преследователи открыли стрельбу. По том взорвалась граната, и Ратенау был убит наповал. За тремя убийцами из организации «Консул» легко угадывался Стиннес.

В ноябре пал (политически) и Вирт. Новый канцлер Куно был до этого генеральным директором «Линие Гамбург-Америка», то есть сподвижником Моргана. И правительство Куно начало широко саботировать репарационные поставки, вступив на путь «политики катастроф», к которой призывал Стиннес.

Причиной такого внешне смелого поворота стало решение магнатов США и Англии, совпавшее с желанием Германии, поскорее отстранить от активной европейской экономической политики победителя-аутсайдера — Францию. Надо было зримо, в какой-то шумной акции показать и доказать необходимость чего-то нового в послеверсальской ситуации. Скажу сразу, что этим «чем-то» должен был стать план Дауэса, дававший жизнь перспективному гибриду «троянского коня» и «дойной коровы».

Две названные цели были прозрачными, но, думается мне, что был тут и третий момент. Обостряя отношения между Францией и Германией, англосаксы вкупе с Кунами и Лебами исключали для Франции возможность реалистичной ее политики по отношению к Германии. Во Франции имелись дело вые круги, которые строили планы такого франко-германского экономического сближения, где Германия виделась как минимум равным партнером.

Нетрудно было понять, что динамизм Германии быстро отдал бы ей «первую скрипку», а Франция взамен получала бы стабильное будущее, лишенное противостояния Германии.

Для Франции это был единственный шанс сохранить в будущем очень пристойное положение в мире, не подпадая под англосаксонское влияние. И, конечно, Штатам подобные поползновения нужно было сорвать еще до их внятного формулирования. Ведь нужно было думать уже о новой — будущей мировой войне, где Франции опять предстояло с Германией воевать, а не сотрудничать.

Всё вышло как по нотам. В январе 1923 года французы и бельгийцы, ссылаясь на невыполнение угольных и лесных репарационных поставок, оккупировали Рурскую область. Оккупанты ультимативно потребовали от представителей рабочих и директоров «дани», уже на 20 % большей, а за отказ угрожали военным судом, то есть расстрелом.

Ответом и стало «пассивное сопротивление»: добыча угля и работа предприятий не прекращались, но железнодорожники и рейнские водники парализовали транспортную сеть и прекратили вывоз сырья во Францию.

Тогда французы и бельгийцы вызвали своих железнодорожников. Сопротивление нарастало, заводы останавливались. Оккупанты дополнительно воспользовались услугами… поляков, которые тут же призвали военнообязанных и направили их в Германию для обслуживания рурской промышленности и транспорта. Одновременно Рур, где сосредотачивалось три пятых горного и горнозаводского дела страны, был отрезан от Германии.

И тут Берлин распорядился начать полный саботаж. Рабочие бездействовали, торговля замерла, чиновники бастовали. А жил Рур за счет постоянных государственных субсидий. При этом угольные и чугунные короли Рура нередко платили рабочим эрзац-банкнотами собственного производства (все равно деньги у рабочих шли только на продовольствие), а на бумажные марки субсидий в том же Берлине закупали фунты и доллары.

Рурская эпопея и добила марку окончательно, как того и хотел Стиннес. На 23 ноября 1923 года общая масса бумажных марок составила 224 септиллиона. В миллиардах — сумма астрономическая!

Был, как мы знаем, у этого «рурского эпизода» и тот пикантный нюанс, что «пассивное сопротивление» рядовых немцев поддерживали берлинские субсидии, а внешнее безрассудство Берлина, крутившего и крутившего печатный станок, питали из-за океана подсказки: «Сопротивляйтесь».

Расчёт был верным. В случае с Руром Германия впервые взбрыкнула по-настоящему, запахло взрывом. Справиться с ним Франция не могла. И тогда Францию отставили в сторону, а США взяли европейские вожжи в свои руки уже открыто.

ГЛАВА 11 Новые директивы — планы Дауэса и Юнга

30 ноября 1923 года под руководством американского генерала Дауэса и английского финансиста Г. Мак-Кензера начала работать комиссия экспертов по определению платеже способности Германии, В августе 1924 года на Лондонской конференции Европе и Германии был продиктован уже сам план Дауэса. 30 августа 1924 года вышел закон о денежной реформе, и с этого дня план вступил в силу.

Шестидесятилетний вице-президент США Чарльз Гейтс Дауэс был по совместительству еще и директором-основателем крупнейшего чикагского банка «Центральный Трест Ил линойса», связанного (какое «совпадение»!) с группой все того же Моргана, с которым имел тесные отношения Ратенау.

Во время Первой мировой войны Дауэс в чине генерала в координации с Барухом организовывал военные поставки в Европу. Первая Большая Советская Энциклопедия в томе 20, из данном в 1930 году, аттестовывала его как символ гегемонии американского капитала в Европе, но отдавала должное: «Д. является одним из талантливых представителей америк. монополистического финансового капитала, великолепно разбирающимся в положении послевоенной Европы и планомерно проводящим проникновение америк. капитала во все важнейшие страны Европы, в особенности в Германию и Францию».