Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат

• Название: Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-224-04540-1

После убийства И.В. Сталина на Ближней даче (в правительственном сообщении от 5 марта 1953 года лживо утверждалось о смерти в кремлевской квартире) последовала череда необъясненных до сих пор событий: арест и заключение в тюрьму под другой фамилией его сына, генерала Василия Сталина, убийство Л. Берии, расправа с маршалом Г. Жуковым, снятие с постов и высылка из Москвы членов сталинской команды — В. Молотова, Г. Маленкова, Л. Кагановича.

Задолго до этих событий, в середине Великой Отечественной войны, с боевого задания не вернулись молодые летчики Леонид Хрущев и Владимир Микоян. Есть ли связь между их исчезновением и последовавшими затем заговорами и переворотами в Кремле? Автор книги, успешно работающий в жанре «литературы факта», приводит читателей к сенсационным открытиям.

---

Я спросил Хрущева, выбрал ли Сталин себе наследника. Хрущев резко ответил: «Он никого не выбрал. Он думал, что будет жить всегда».

Из этого рассказа видно, заключает А. Авторханов, что Хрущев не рассказал Гарриману всю правду. Он раскрыл государственную тайну, назвав место смерти Сталина — Ближнюю дачу, но не упомянул о не менее важной тайне — о первой поездке в Кунцево, когда они 1 марта вечером были вызваны к больному Сталину, однако почему-то не стали вызывать врачей, более того, отказались видеться с ним и вернулись в Москву. Позднее Хрущев взвалит вину на Берию: мол, это он решил, что товарищ Сталин спит.

Многие до сих пор называют Берию убийцей Сталина. Рассмотрим имеющиеся на сей счет доказательства и прежде всего аргументы В. Ф. Аллилуева.

Итак, лечащий врач Сталина был посажен под арест и полностью от него изолирован. Берия, создав «дело врачей», таким образом шел прямой наводкой к своей цели — укоротить жизнь Сталина, поставить его здоровье под угрозу и тем самым простимулировать летальный исход.

Одновременно с «делом врачей» произошел еще ряд событий, которые выстраиваются в одну цепочку. Был арестован генерал Н. С. Власик, начальник личной охраны И. В. Сталина. В тот же год отстранен от обязанностей секретаря А. Н. Поскребышев. За этим также, как считает В. Ф. Аллилуев, прячутся длинные руки Берии. Именно Берия был в первую очередь заинтересован в портрете вождя в черной траурной каемочке.

— В конце своей жизни, — высказывает убеждение В. Ф. Аллилуев, — Сталин понял, кто такой Берия. Вот ведь как получается! Многие говорили Сталину, что Берия человек чуждый. В нашей семье об этом открыто говорили дед, бабушка, моя мать. Но Сталин вроде бы и не реагировал на это, даже спорил. Может быть, он что-то и «наматывал на ус», но никаких притеснений Берии не чинил, карьеру его не ломал. Циник до мозга костей, человек абсолютно чуждый идеям и идеалам коммунизма, ловкий карьерист и интриган, Берия умел работать и справлялся с любым поручаемым ему делом. А дела ему поручались ответственнейшие. Ведь разработка атомного оружия проводилась под личным контролем Берии, и это поручение дал ему Сталин. В годы войны патронировал боеприпасы, изготовление новых видов оружия.

В. Ф. Аллилуев считает, что именно дьявольская организационная хватка Берии импонировала Сталину, и он ему многое прощал. Но как ловко ни прятал Берия концы своей грязной работы, как ловко ни скрывал свое прошлое, что-то и прорывалось наружу. Аналитический ум Сталина сопоставлял отдельные факты, препарировал их и постепенно приходил к определенным выводам. Вот, например, кадры. Стоило Сталину кого-то выделить, похвалить, подумать о выдвижении и продвижении отдельных руководителей, как они потом куда-то исчезали. Где Вознесенский, Косарев, Кузнецов? Что со Ждановым, Орджоникидзе?

Почему умные, перспективные работники вдруг становились врагами народа? Тут было над чем поразмыслить…

И последний, «семейный» аргумент В. Ф. Аллилуева:

— Светлана рассказывала мне, что незадолго до своей смерти Сталин сказал: Берия, как он теперь понял, враг, и у него будет с ним поединок. Позднее прозрение! Времени на поединок ему уже не дали…

А. Л. Мясников, как и подобает врачу, подходит к этой загадке с медицинской точки зрения, но оставил для потомков строки, свидетельствующие о заинтересованности партийной верхушки в нежелательности выздоровления вождя.

«Третьего утром консилиум, — бесстрастно записывал он то, чему свидетелем был сам, — должен был дать ответ на вопрос Маленкова о прогнозе. Ответ наш мог быть только отрицательным — смерть неизбежна. Маленков дал нам понять, что он ожидал такого заключения, хотя и надеется, что медицинские мероприятия смогут если не сохранить жизнь, то продлить ее на достаточный срок. Мы поняли: речь идет о необходимом фоне для подготовки организации новой власти, а вместе с тем и общественного мнения.

Тут же мы составили первый бюллетень о состоянии здоровья И. В. Сталина (на 2 часа 4 марта). В нем имелась многозначительная фраза: «Проводится ряд терапевтических мероприятий, направленных на восстановление жизненно важных функций организма». Этим как бы выражалась в осторожной форме некая надежда на «восстановление», то есть расчет на некоторое успокоение страны. Тем временем всем членам ЦК и другим руководителям партийных и советских органов был послан вызов срочно прибыть в Москву для обсуждения положения в связи с предстоящей смертью главы государства».

Серго Берия, по его признанию, тогда, в марте пятьдесят третьего, не был уже тем мальчишкой из тбилисской школы, боготворившим вождя.

— Я многое знал, и многое понимал, — рассказывал он 1993 году. — Сегодня могу сказать совершенно однозначно: проживи Сталин еще несколько лет, и в Президиуме ЦК не осталось бы никого из тех, кто пережил Сталина. Мой отец, разумеется, не исключение. Его уничтожение готовилось еще при жизни Сталина, о чем он и рассказывал нам с матерью.

Серго запомнил, как уже после смерти Сталина, когда отец рассказывал матери, какие реформы тот предложил провести Хрущеву, Маленкову и другим, она сказала: «Какая разница, сделал бы это Иосиф Виссарионович или они… Если бы он — было бы не так обидно».

Нина Теймуразовна прекрасно знала сталинское окружение и не верила, что мужу позволят осуществить свои замыслы. Во всяком случае, никаких сомнений, что его отстранят, у нее не было и тогда…

— Вне всяких сомнений, — продолжал Серго Лаврентьевич, — смерть Сталина спасла жизнь его окружению. Он неизбежно заменил бы своих соратников совершенно новыми людьми, которые не знали бы всего того, что знали Молотов, Маленков, Хрущев и другие, включая, повторяю, моего отца. Убрал бы Сталин, вне всяких сомнений, и министра государственной безопасности Игнатьева. Сталин уже готовился войти в историю как абсолютно, я бы сказал, чистый человек, создавший великое государство, выигравший великую войну. Будем объективны: уходя, Сталин оставлял действительно великую страну, вполне обоснованно гордившуюся многими достижениями. Другой вопрос, какой ценой это было достигнуто…

Отец, по словам Серго Лаврентьевича, все это отлично понимал, но хотя и имел столкновения со Сталиным, как ни один другой член Политбюро, смерть главы государства его расстроила. Здесь не было наигранности, как, скажем, у Хрущева. Смерть Сталина, несмотря ни на что, Берия переживал чисто по-человечески. Наверное, это звучит несколько странно в контексте того же «мингрельского дела», но это так. Серго Лаврентьевич считает, что отец не был ни жестоким, ни злопамятным человеком. И об этом знали многие.

А как же тогда понимать слова Светланы Аллилуевой: «Страшную роль сыграл Берия в жизни нашей семьи. Как боялась и ненавидела его мама!»

— Дело в том, что моего отца мать Светланы, Надежда Аллилуева, не могла ни любить, ни ненавидеть. Они просто-напросто не были знакомы. Жена Сталина застрелилась в 1932 году, за шесть лет до переезда нашей семьи в Москву. Светлана была еще ребенком… Светлану я понимаю, хотя и не могу, естественно, согласиться с тем, что она сказала. Ей просто хотелось, чтобы ее отец выглядел не так ужасно… Широко известно имя человека, официально обвиненного во всех преступлениях, так что можно писать о нем что угодно. Мораль здесь, насколько понимаю, отступает на другой план…

У А. Авторханова свое, не заангажированное видение этой темной истории: «Итак, когда же, собственно, у Сталина был удар — в субботу 28 февраля, когда его посетила четверка; в воскресенье 1 марта, когда она его уже покинула (обе эти даты начала болезни названы Хрущевым); в ночь на 2 марта, как утверждает «Правительственное сообщение» (оно солгало о месте нахождения Сталина, могло солгать и о дате), или вечером того же 2 марта, как рассказывал Хрущев Гарриману?

Названы четыре даты, поэтому трудно с уверенностью сказать, какая из них истинная. Я склоняюсь к дате 28 февраля, ибо, как указывалось выше, уже 1 марта фактически власть была в руках четверки (объективное доказательство этого — внезапное прекращение 1–2 марта кампании в «Правде» против «врагов народа»). Однако заговорщикам очень важно скрыть не только от народа, но и особенно от партии и армии то, что происходит со Сталиным, чтобы выиграть время для беспрепятственного и успешного завершения переворота. Поскольку заговорщики заинтересованы в создании безупречного алиби, то они приглашают детей Сталина и двух избранных членов Политбюро (Ворошилова и Кагановича) к постели умирающего на второй или третий день болезни, а народу сообщают на четвертый или пятый день, когда смерть Сталина уже неизбежна.

Стало быть, после Сталина власть фактически была в руках Берии, но так как Сталин теперь лежал без сознания, то власть и над Сталиным — жить или умереть ему — тоже была в его руках. И Хрущев, и Аллилуева единодушны в своих наблюдениях: Берия желал смерти Сталина, а когда она наступила — он торжествовал. Теперь мы подошли к самому загадочному вопросу: не ухаживали ли за больным Сталиным по методу, который Сталин приписывал арестованным врачам Кремля, ставя неправильный диагноз и давая противопоказанные лекарства?»