Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат

• Название: Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-224-04540-1

После убийства И.В. Сталина на Ближней даче (в правительственном сообщении от 5 марта 1953 года лживо утверждалось о смерти в кремлевской квартире) последовала череда необъясненных до сих пор событий: арест и заключение в тюрьму под другой фамилией его сына, генерала Василия Сталина, убийство Л. Берии, расправа с маршалом Г. Жуковым, снятие с постов и высылка из Москвы членов сталинской команды — В. Молотова, Г. Маленкова, Л. Кагановича.

Задолго до этих событий, в середине Великой Отечественной войны, с боевого задания не вернулись молодые летчики Леонид Хрущев и Владимир Микоян. Есть ли связь между их исчезновением и последовавшими затем заговорами и переворотами в Кремле? Автор книги, успешно работающий в жанре «литературы факта», приводит читателей к сенсационным открытиям.

---

Короче, два человека — два стиля руководства.

В фойе зала заседаний Пленума была выставлена картина, изображающая Жукова на белом коне, портреты маршала. Пленум ЦК принял решение: вывести Г. К. Жукова из членов Президиума ЦК партии и освободить его от обязанностей министра обороны СССР. Новым министром обороны был назначен Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский.

Возвратясь из Югославии, Г. К. Жуков сильно переживал случившееся, говорил: «Ведь мы недавно расстались друзьями».

Н. С. Хрущев на Пленуме ЦК и позже говорил, что он хорошо знает Г. К. Жукова и по фронту и после войны, что он как солдат хорошо выполнял свой долг, но как политик оказался человеком слабым и неподготовленным. Далее он сказал, что министр обороны не должен входить в Президиум ЦК, ибо это чревато проявлением бонапартизма.

После Пленума ЦК, освободившего Г. К. Жукова от его обязанностей, в парторганизациях проводились собрания партийного актива, на которых докладывали члены ЦК. Гришину было поручено сделать доклад на собрании партактива Ленинградского района г. Москвы. На нем присутствовало более тысячи человек. В зале было много военных. Доклад был прослушан спокойно, с вниманием. Потом посыпались десятки вопросов, много довольно острых. Чувствовалось, что люди были недовольны решением об освобождении Г. К. Жукова от должности министра обороны СССР, а также члена Президиума ЦК партии. Они болезненно переживали за маршала, высоко ценили его заслуги перед Советской Родиной, нашими вооруженными силами. В душе Гришин полностью разделял эти настроения, полагая, что с Г. К. Жуковым поступили несправедливо. Потом и другие члены ЦК партии, выступавшие на собраниях партийного актива в различных районах Москвы, в других городах и областях страны, говорили, что и их засыпали вопросами, что люди не понимали причины отставки прославленного маршала, героя Великой Отечественной войны.

Несмотря на время, прошедшее после тех событий, они свежи в памяти и Н. А. Мухитдинова.

Буквально на всех пленумах 1957 года Жуков продвигался по вертикали в высших партийных органах. С чем это было связано? Это было связано с драматическими событиями тех месяцев. Жуков полностью поддержал Хрущева при устранении и ликвидации Берии, затем — при снятии с поста Председателя Совета Министров Маленкова. Итак, на ХХ съезде он стал кандидатом в члены Президиума ЦК. Далее — раскол внутри Президиума, выступление семи его членов против Хрущева. Тут Жуков твердо поддержал Хрущева — и стал членом Президиума.

При поддержке и участии Жукова были удалены из высшего руководства партии непосредственные и потенциальные противники Хрущева. А после этого… наступила очередь самого Жукова. Избавившись от Берии и наиболее видных членов высшего руководства, уже не боясь угрозы с их стороны, максимально использовав авторитет и помощь Жукова, Хрущев круто меняет свое к нему отношение, руководствуясь, как можно было тогда уловить, личными чувствами, прежде всего боязнью соперничества и ревностью.

Зная, что Жукова удалить нелегко, Хрущев со своими новыми приближенными тщательно и всесторонне готовил эту операцию. Где-то в третьей декаде октября того же года позвонил Мухитдинову в Ташкент секретарь ЦК КПСС Кириченко и предложил срочно прибыть в Москву. Предупредил, что поедут к нему на родину, на Украину. Узбекский лидер принял это вначале за шутку, но все оказалось правдой. Кириченко сказал, что на днях вылетает в Киев и встретит гостей там.

Прибыв в Москву, гость из Ташкента отправился прямо в ЦК и зашел к Козлову, ставшему уже членом Президиума. Он доверительно сказал, что вместе с Никитой Сергеевичем несколько человек из состава Президиума вылетают послезавтра в Киев.

— Ты тоже с ними летишь, — сказал он. — Там будут проводиться учения Киевского особого военного округа.

Мухитдинов спросил, какова при этом его роль.

— Помалкивай. Узнаешь там, — был ответ.

В эти дни министр обороны Жуков находился в Югославии, куда направился по личному приглашению маршала Тито. Досрочного его возвращения не ожидалось, предполагали, что он вернется в конце октября.

Прибыли в Киев. Мухитдинов обратил внимание, что в аэропорту среди встречавших было много военных, собрались почти все маршалы. Гостей разместили в шикарных апартаментах, долго кормили роскошным обедом. Потом всех пригласили в большой зал, где уже присутствовало высшее военное руководство.

Когда расположились, Хрущев обратился к Малиновскому:

— Родион Яковлевич, информируйте нас, как будут проходить учения, кто участвует, план операции, чем и когда она завершится.

Обращаясь к залу, добавил:

— Товарищ Жуков в гостях в Югославии, маневрами будет руководить маршал Малиновский.

Родион Яковлевич доложил основные моменты операции, назвал участников с обеих сторон, командующих, показал на карте, как все будет проходить и где расположен главный командный пункт. Учения должны были продолжаться полтора дня.

Хрущев задал вопрос:

— Как вы мыслите наше участие?

Малиновский ответил, что в начале операции члены и кандидаты в члены Президиума ЦК будут находиться на главном командном пункте. А далее для всех составлены маршруты, чтобы можно было следить за полем боевых действий.

Хрущев спросил, кто еще участвует, кроме войск Киевского округа и представителей Генерального штаба. Маршал ответил:

— Как мы докладывали вам в Москве, приглашены командующие военных округов и родов войск. Они уже здесь.

На этом Никита Сергеевич отпустил военных и, когда в зале осталась одна партийная верхушка, спросил:

— Ну, теперь вам ясна задача?

Все кивнули. Он продолжал:

— Это только то, что на поверхности. А основное — поговорить с генералитетом, узнать настроение, насколько военные довольны своим положением, работой Генштаба, министра. Как он руководит, справляется ли с делами, каково его отношение к подчиненным маршалам, генералам.

Откровенно говоря, немногие понимали, зачем все это, но при подведении итогов учений и самым непонятливым все стало ясно.

На следующий день утром, собрав приехавших, Хрущев сказал, что каким-то образом наше решение об учениях дошло до Жукова в Белград. Поскольку он считал, что учениями надо руководить ему, а значит, и находиться здесь, запросил, что хотел бы прервать пребывание в Югославии. Ему ответили, что нецелесообразно нарушать столь важную поездку. Он дал повторную телеграмму. Ответили, что на учениях присутствует председатель Совета Обороны страны. Этот пост занимал Хрущев. Жуков промолчал.

Все вместе приехали на командный пункт Малиновского, побыли там недолго, и он распределил прибывших по войскам. С ним остался Хрущев. Мухитдинов оказался в машине с двумя генералами, один из которых командовал наступающей дивизией. Лил проливной дождь, гостям выдали теплую генеральскую форму без погон и плащ-палатки. Поскольку Мухитдинов с первого и до последнего дня находился на фронте, его не поразило ничего из того, что он увидел. Все-таки учения есть учения, и как бы ни старались войска, здесь мало что напоминает настоящее поле боя.

На следующий день утром беседовали в войсках со старшими офицерами. Разговор был интересный, Никита Сергеевич ударился в военные воспоминания, радовался, что его помнят еще с военных времен. Днем Малиновский подвел итоги, потом выступали генералы, руководившие боевыми действиями. Хрущев попросил подробнее высказываться о недостатках в боевой подготовке войск. Его поняли, и разговор вошел в новое русло.

Вечером за столом сидел весь генералитет армии. Столы были накрыты щедро, с размахом — икра, семга, окорока, почти все виды напитков. Тон задавал Никита Сергеевич, и создалась такая обстановка, что пили и ели вдосталь, не стесняясь, разговоры становились все оживленнее и откровеннее.

Послышались высказывания, что, мол, в руководстве армией имеют место крупные промахи, низок уровень боевой подготовки, в забвении политико-воспитательная работа. В этом же смысле вели речь и отдельные командующие округов и родов войск. Гостей рассадили так, что каждый штатский сидел в окружении военных, и здесь беседа была еще более непринужденной, впрямую говорили о недовольстве солдат и офицеров. Тосты — дифирамбы в честь Хрущева, великого военачальника и партийного руководителя, становились все громче и раздавались все чаще.

В конце ужина Никита Сергеевич очень тепло попрощался с военными, и они пожелали ему здоровья, успехов. Все, начиная с Малиновского, заверяли, что армия будет твердо поддерживать мудрый политический курс руководства партии.

— Ну, кажется, все ясно, — сказал Хрущев, — армия с нами, не подведет. Пойду спать, а вы погуляйте.

Кириченко пригласил несколько человек в так называемую малую гостиную. За столом — Кириченко, Козлов, Аристов, Брежнев, Подгорный, Мухитдинов. Сидели до поздней ночи.