Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат

• Название: Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-224-04540-1

После убийства И.В. Сталина на Ближней даче (в правительственном сообщении от 5 марта 1953 года лживо утверждалось о смерти в кремлевской квартире) последовала череда необъясненных до сих пор событий: арест и заключение в тюрьму под другой фамилией его сына, генерала Василия Сталина, убийство Л. Берии, расправа с маршалом Г. Жуковым, снятие с постов и высылка из Москвы членов сталинской команды — В. Молотова, Г. Маленкова, Л. Кагановича.

Задолго до этих событий, в середине Великой Отечественной войны, с боевого задания не вернулись молодые летчики Леонид Хрущев и Владимир Микоян. Есть ли связь между их исчезновением и последовавшими затем заговорами и переворотами в Кремле? Автор книги, успешно работающий в жанре «литературы факта», приводит читателей к сенсационным открытиям.

---

Через год после ХХ съезда Хрущева спасло от поражения на заседании Президиума ЦК только вмешательство членов ЦК, явившихся в Кремль и потребовавших объяснений по поводу происходившего. К маленькой группе вышли Ворошилов и Булганин, начали кричать на пришедших. Ворошилов заходился от гнева, тыкал Шелепину, тогдашнему первому секретарю ЦК ВЛКСМ: «Это тебе, мальчишке, мы должны давать объяснения? Научись вначале носить длинные штаны».

Окрик «вождей» никого не испугал — уже прошел ХХ съезд партии. В Кремль спешили все новые группы членов ЦК. Прибывали партийные работники с мест. Их вызвал секретарь Горьковского обкома Н. Г. Игнатов.

Заседание Президиума ЦК, где соотношение сил было семь к трем, обострялось. Хрущева поддерживали А. И. Микоян и первый секретарь ЦК партии Украины А. И. Кириченко. Им важно было затянуть время, добиться созыва Пленума. Упреки в адрес Хрущева сыпались как из рога изобилия: ставили в вину освоение целинных земель, мягкость и уступчивость во внешнеполитической деятельности, либерализм в идеологии. За всем этим стоял страх, связанный с нараставшей критикой Сталина.

Был уже почти решен вопрос об освобождении Хрущева с поста Первого секретаря ЦК и назначении его министром сельского хозяйства — подальше от политики. Однако напор «взбунтовавшихся» партийных работников оказался столь сильным, что «семерка» вынуждена была пойти на созыв Пленума.

Более подробно об этом рассказывает С. Н. Хрущев.

Началось во вторник, 18 июня. Для заседания Президиума ЦК день необычный. По заведенному порядку они проходили по четвергам. Видимо, рассчитывали завершить дело к воскресенью.

Подготовку провели солидную. Расклад не предвещал никаких неприятностей. С одной стороны, Маленков, Молотов, Каганович, Ворошилов, Булганин, Первухин и Сабуров, семь членов Президиума ЦК, причем старейших. С другой — сам Хрущев, а с ним лишь Микоян и новичок Кириченко. Правда, кандидаты в члены Президиума, избранные в последние годы — Жуков, Шепилов, Брежнев, Шверник, Мухитдинов, Фурцева, — выступали на стороне Хрущева. Еще один потенциальный сторонник Никиты Сергеевича, секретарь Ленинградского обкома и кандидат в члены Президиума Козлов, отсутствовал. Его не звали, он по уши увяз в организации торжеств по случаю 250-летнего юбилея города. Кандидатов по-серьезному в расчет не принимали, голосовать они не имели права. Пленумы же давно не оспаривали решений, принимаемых Президиумом. Дружно голосовали «за».

Об основных ошибках Хрущева известно, теперь их сопровождал целый шлейф мелких претензий. По словам Хрущева-младшего, частично надуманных, частично смехотворных. Так, Каганович заявил, что Хрущев одно время, в самом начале 20-х годов, еще работая на руднике, поддерживал Троцкого. Тут явно зазвучали отголоски привычной схемы, отработанной в 30-е годы.

Хрущев оборонялся яростно. Ни одного из принципиальных обвинений он не признал, свои действия считал правильными. С мелочами соглашался, но не со всеми. К примеру, свои троцкистские «заблуждения» признал, но напомнил Кагановичу, что даже Сталин, знавший об этой истории, в 37-м не счел нужным акцентировать на ней внимание. Да и сам Каганович, узнавший обо всем от него самого, отбивался Хрущев, советовал, как обойти острые углы. А теперь вытащил пропахшую нафталином «историю» на свет Божий.

Победители рассчитывали склонить Хрущева к компромиссу. В обмен на капитуляцию большинство предлагало ему пост министра сельского хозяйства. Тут шли по проторенной дорожке: после смещения с поста главы правительства Маленков стал министром энергетики. Теперь настал черед отца Сергея. В противном случае…

Так и подмывает спросить у переполненного праведным гневом Сергея Никитича: а кто эту дорожку торил? Кто сместил Маленкова с поста главы правительства и назначил министром электростанций? Кажись, батюшка возмущенного сына, Никита свет Сергеевич…

О том, что происходило в зале Президиума ЦК КПСС в Кремле 18 июня 1957 года, рассказывает участник заседания Н. А. Мухитдинов.

Как-то в середине июня 1957 г. позвонил ему из Ленинграда Козлов и сказал:

— Скоро в Ленинграде будет большой праздник — 250-летие основания города. Ориентировочно — 23 июня. Идет большая подготовка. Приглашаются члены и кандидаты в члены Президиума ЦК во главе с Никитой Сергеевичем. Ты тоже приглашен, для тебя, как и для других, готовят персональный сувенир.

Мухитдинов поблагодарил за приглашение, а потом задумался: ведь и он должен приготовить подарок ленинградцам…

И вдруг 18 июня на рассвете позвонил Малин, заведующий общим отделом ЦК, и передал поручение — срочно, сегодня же, прилететь в Москву, самолет для дополнительного рейса уже должен быть в Ташкенте. Помощник выяснил в аэропорту, действительно, самолет готов. Думая, что речь идет о торжествах в Ленинграде, Мухитдинов поручил управделами погрузить в самолет подарки.

Прилетел. Встречавшие сказали, что необходимо ехать прямо в Кремль. Это было не совсем понятно, но решил не уточнять. Попросил отвезти подарки для Ленинграда в управление делами ЦК, а сам сел в машину и отправился в Кремль.

Зал заседаний Президиума ЦК КПСС в Кремле 18 июня 1957 года. (По записям Н. А. Мухитдинова.)

— Захожу в кабинет Президиума, — вспоминает Нуриддин Акрамович. — За столом председательствующего не Хрущев, а Булганин. Никита Сергеевич сидит в общем ряду, справа. На мое приветствие не ответили. Сел на свободное место за длинным столом. Посмотрел вокруг. Вижу, кроме членов Президиума, кандидатов в члены Президиума и секретарей ЦК, никого нет, даже стенографисток.

Когда Мухитдинов вошел, говорил Маленков. Он обвинял в разных грехах персонально Хрущева. Речь шла о том, что он извращает политику партии, дискредитирует ее, игнорирует правительство, неоправданно вмешивается в работу, неэтично ведет себя публично, в том числе за рубежом, и т. д. После него выступил Сабуров, обвинявший Хрущева в том же, но по линии планирования, финансирования, народнохозяйственных дел.

Вообще продуманных, логически выстроенных выступлений не было, скорее, перепалка, взаимная ругань, но, конечно, приводились и факты. Маленков, Молотов, Каганович беспрерывно атаковали Хрущева. В числе его грехов было названо и то, что он раздает богатство республикам. Их сторонники поддакивали, добавляя еще что-то.

Затем слово взял Брежнев. Сначала он пытался защитить Хрущева, говорил о начале освоения целины, об улучшении положения в сельском хозяйстве, о лучшем снабжении населения… В этот момент его резко, даже грубо оборвал Каганович:

— Что ты восхваляешь его, угодничаешь, раздуваешь то, чего не было? Ты вместе с ним дискредитируешь партию и правительство! — И Брежнев, ничего не возразив, прервал свое выступление.

Объявили перерыв. Мухитдинов зашел по приглашению М. Г. Первухина в его кабинет. Он был старым знакомым Нуриддина Акрамовича, помогал в создании узбекского ядерного института и в других делах. Они постоянно поддерживали контакты. Он объяснил, что работать стало просто невозможно: правительство парализовано, Хрущев все вопросы решает единолично, во время поездок допускает безответственные высказывания, дает невыполнимые и безосновательные обещания, грубо, бестактно ведет себя за рубежом. Вот и решили освободить его от обязанностей Первого секретаря и выдвинуть Молотова. Спросил, как Мухитдинов относится ко всему этому.

Нуриддин Акрамович, по его словам, фактически не ответил прямо, напомнил лишь, что происходившие в Кремле интриги ему неведомы. Но сказал, что в республике Хрущев завоевал авторитет и уважение.

После обеда — снова заседание. Остро и принципиально выступил Жуков, заключив выступление словами: «Армия не потерпит смещения руководства ЦК». Все переглянулись, так как это прозвучало угрозой.

Затем выступил Мухитдинов. Закончил он так:

— Было бы правильно, чтобы Никита Сергеевич остался на должности Первого секретаря ЦК. Надо ли принимать специальное решение, не знаю, но об этом можно договориться и завершить обсуждение в рамках Президиума.

Далее выступил Молотов. Он обрушился на Хрущева, обвиняя его в недопустимом поведении при встречах с иностранцами в стране и за рубежом, в увлечении выпивкой на публике, безответственных высказываниях. Сказал, что Хрущев некомпетентен в вопросах внешней политики, не изучает ее и, видимо, просто не в состоянии понять. Говорил в присущей ему четкой, лаконичной манере.

Никита Сергеевич пытался парировать выступления, но ему, по существу, не давали говорить.

В поддержку Хрущева выступили Микоян, Суслов, Кириченко. Было уже поздно, и председательствовавший Булганин предложил:

— Давайте решать. Какие будут предложения?

У Нуриддина Акрамовича сохранились краткие записи высказанных предложений.