Игорь Денисенко - Ронин

• Название: Ронин
• Автор: Игорь Денисенко
• Жанр: Научная Фантастика

Аннотация: Роман: Фантастика. Каждый самурай должен помнить о смерти и делать все как в последний раз.

---

Двенадцатый час. Всё сказанное мной сбылось и сбудется. Я очень на это рассчитывал.

Что моя прогулка к Платову была не напрасной. И хоть Багратион убит а Воронцов ранен, флеши ещё наши. И сейчас главное было продержаться как можно дольше, привлекая к себе всё больше и больше врага. Чтоб были брошены против нас последние силы и резервы. Чтоб рядом с Бонапартом никого не осталось и тогда возможно исполнится то, ради чего я всё это затеял.

Французы меж тем совсем обнаглели. Они подтащили артиллерию поближе и забрасывали нас ядрами, целя метров на сто-двести за наши спины, дабы вывести из строя наш резерв и прикрытие. Но резерва не было и прикрытия никакого не было. Генерал Дохтуров ещё не подошел. И если бы француз сейчас это знал, то полка кавалерии было бы достаточно, чтобы покончить с нами раз и навсегда. Я улыбнулся, представ себе как мечутся адъютанты посылаемые с поля боя к императору, прося у Бонапарта всё новые и новые силы. Здорово мы их напугали!

Только вот помощи ждать не приходится. Первый гренадерский корпус по приказу Тучкова будет брошен к деревне Утице занятой поляками. А к нам придет только батальон майора Демидова из четвертого Уфимского пехотного полка.

А вот и они. Я механически обтер лезвие об рукав левой руки, хотя это лишнее. На полированной стали кровь долго не задерживалась, скатываясь тут же каплями.

— Пленных не брать! — заорал я им и продолжил начатое.

Слово продолжил, в данном случае не корректно. Ту секундную передышку, которую я позволял себе чтобы осмотреться и передышкой то назвать можно было с большой натяжкой. Я уже еле стоял на ногах. Меня шатало от усталости. Белые гренадерские штаны, которые я прозвал кальсонами за очевидное сходство, были все в каплях крови. Правая штанина была красной от крови. Моей крови. Чей-то штык решил попробовать мою ляжку на мягкость. Войти глубоко он не успел, но маленькая рваная рана от четырехгранного штыка всё кровила, и кровила. Так, что в сапоге уже намокла портянка.

Китель износился так, что в пору было просить новый. Правый рукав треснул по шву и держался только на нитках подмышкой. Удар, ещё удар. Выстрел. Я обернулся и увидел как за моей спиной кулем падает Верещагин. Лицо стрелявшего заволокло дымкой.

Не медля ни секунды я метнулся и наискось полоснул врага. Меч вошел в его плечо разрубая ключицу.

— И…и…,- Верещагин шевелил губами. Большое черное пятно расплывалось на его груди.

— Что? Что ты сказал?

— Прощай ваше благородие, помираю..

— Отставить Верещагин! Я тебе дам помираю!

Но он уже плевался кровью. В груди его заклокотало и кровавые пузыри пошли изо рта.

Эх, Верещагин! Верещагин! Прощай, прости меня. Он всегда меня выручал. С самого начала как я прибыл в корпус. Замещал в строю. Прикрывал в бою. И как я подозреваю именно он помог мне тогда со знаменем…Кажется это было так давно. Как странно течет время. Ведь было это только позавчера. Я прикрыл остекленевшие глаза Верещагина и поднявшись снял свой кивер. Кивер мятый, пропахшийся потом, султан срезан, этишкет я давно оторвал чтоб не мельтешил перед глазами.

— Вот и ещё одним нашим стало меньше. А он боготворил вас поручик, ваш унтер-офицер.

— А это вы капитан?

Фигнер стоял рядом и используя передышку заряжал пистолет, повернув лядунку на правый бок. Он словно был заговоренный. Ни одной серьезной раны. Мелкие царапины на руках и лице. Да ну его к черту! Отбросил я кивер в сторону и вздохнул полной грудью.

Но вместо глотка живительного воздуха в груди захрипело. Пережженные легкие как у загнанной лошади просили отдыха и влаги.

— Вы знаете поручик, а ведь Семенов вчера обиделся на вас.

— Да, да, — ответил я автоматически, задумавшись о своем. А попросту не думая не о чем.

Отдыхая от движений и мыслей.

— Что?

— Я говорю Семенов вчера обиделся на вас, что клинок не дали рассмотреть.

— Ну так сегодня не поздно.

— Поздно. Убит Семенов.

Фигнер как-то странно на меня смотрел. Выжидающе. Словно это я был причастен к гибели поручика Семенова.

— Он мне сказал кое-что про вас перед смертью, но кажется, ошибся.

— И что же он сказал?

— Он сказал, что деретесь вы не по-человечески. Не сражаются так.

— Капитан, — прервал я Фигнера, — может, хватит говорить загадками?

— Но вот смотрю я на вас поручик и вижу, что не можете вы быть бессмертным как выдумал Семенов. Вы ранены. У вас бежит кровь.

— Пустое это всё, конечно не могу.

— Но я сам, своими глазами видел, как вы отправили на тот свет человек тридцать за последние пол часа.

— Вы что считали? — усмехнулся я.

— Нет, — помахал головой капитан, — это я говорю примерно. На Шевардинском редуте, говорят сотню положили.

— О, как! — удивился я. — И что в этом плохого?

— Ничего, — отчужденно произнес капитан, — Только я склоняюсь к мнению, что вы не наш.

Вы не русский. Может и русский, но в армии не служили. Порядков толком не знаете.

Французским не владеете. И если б не ваше геройское поведение и беспредметная храбрость в сражении, то я обязательно доложил бы о вас генералу, как о лазутчике.

— Так и доложите, — спокойно сказал я.

— Я не буду этого делать. Ни сейчас, ни после сражения. Я хочу чтобы вы мне честно ответили всего на один вопрос?

— Хорошо. Я честно отвечу вам на один ваш вопрос о чем бы вы не спросили.

— Кто вы и откуда?

— Это два вопроса капитан, — улыбнулся я, — Но я отвечу. Я пришел из будущего, но я отсюда. Я русский.

Фигнер внимательно смотрел мне в глаза. Буквально буравя меня своим взглядом. Решая дурачу ли я его или в моих словах что-то есть. Искал в моих глазах насмешку, но не нашел. Я был серьезный и уставший как никогда, и взгляд не прятал. И капитан видимо приняв мои слова на веру, переварив услышанное, спросил:

— И как там в будущем?

— По- всякому.

— Так я и думал, иначе зачем бы вы здесь появились, — заявил Фигнер придя к каким-то своим непонятным для меня выводам и заключениям. Я прислушивался к тому, что творилось внизу. А внизу под холмом продолжалась суета. Играли рожки собирая строй. Трещали барабаны. На нас опять идут атакой.

— Значит вам известно наперед, чем всё это кончится, — продолжил он утвердительно, сунув один пистолет за ремень а второй держа в левой руке. Правой рукой он держал в руке прямой пехотный палаш, именуемый ещё шпагой. Уфимская пехота заряжала пушки картечью. Бойцы выглядывали вниз за пушечные стволы, стараясь разглядеть неприятеля. Но что это? Строй уже готовый к атаке отходил. Отходил спешно.

Отход этот больше походил на бегство. И я взобрался на нос 'корабля', на передний холм флеши изрытый ядрами и украшенный телами врагов, которые так и не удосужились скинуть вниз, чтобы рассмотреть что же там все-таки происходит.

* * *

С вершины холма было видно Шевардино, где находилась ставка Бонапарта. Там стояла старая гвардия и именно там я увидел конницу в больших лохматых шапках. Казачки!

Родные! Получилось! В порыве чувств я скинул истерзанный мундир оставшись в одной сорочке и замахал им над головой.

— Победа! Победа! Мы победили!

— Слезли бы вы от греха подальше с бруствера, — сказал подходя Фигнер.

Но следом за мной наверх стали карабкаться уфимцы.

— Победа!

— Виктория!

И что тут началось. Стали палить с ружей в воздух. Кричать и плакать. Это была наша победа. Купленная дорогой ценой победа!

— Бах! Бах! Бах! — загрохотали ружья.

— Бум! — приложилась пушка вдогонку французу.

— Бум! — поддержала её другая.

А ведь у них и вправду у каждой свои голоса, подумал я, прислушиваясь к звукам.

— Бах! Бах!

И тут меня что-то ударило в грудь прожигая, разрывая моё я, толкая, и я всё ещё держа в левой руке мундир, а в правой меч упал на спину.

Чьё-то лицо склонилось на до мной. Оно странно расплывалось теряя четкость. Очертания плыли словно отражение в воде подернутое рябью.

— Это вы тоже предвидели? — спросило лицо.

— Это не важно, — прошептал я теряя сознание, — Главное мы победили.

Все окружающее смялось, закрутилось в моих глазах красным водоворотом, и погрузилось во тьму черного иероглифа — Победа!

* * *

Кто я? Что я? Может только странник,
Тень любви утративший во мгле.
Эту жизнь я прожил словно кстати,
За одно с другими на земле.

Пришел я в себя когда стемнело. Меня сочли мертвым и положили в рядок вместе со всеми такими же холодными и безразличными к всему трупами. Сердце билось еле-еле. Один или два удара в минуту, не больше. Я замерз но не в силах был пошевелиться. Мелкие холодные капли коснулись лица. Дождь. Ног и рук я не чувствовал вовсе, словно их у меня и не было. Лишь скосив глаза и увидев скрюченную праву руку, понял, что она по-прежнему сжимает меч. А в груди всё рос и рос холод большим снежным комом. Холод сковывал меня, держал в цепких колючих лапах. Выжимал последние капли тепла из тела, сжимал сердце. Остановись. Остановись! Требовал он.