Фридрих Незнанский - Кровная месть

• Название: Кровная месть
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Детектив

В Москве происходит серия убийств, совершенных одним и тем же лицом. В ходе следствия, которое возглавляет А. Б. Турецкий, выясняется, что все убийства касаются уголовного мира и направляет их какая-то тайная организация. Бригада следователей находит убийцу, но...

---

   Я рассказал все, что знал,- И про наш краснодарский след, и про выводы моих помощников, и про участие в деле ФСК. Теперь все дело смотрелось не так туманно, как в начале.

   — Все правильно, — сказал Костя, — но не забывай, пожалуйста, еще про один фактор. Я имею в виду «Народную волю».

   — Насколько помню,— заметил я осторожно,— этот фактор исчерпан уже в семнадцатом году.

   — Ты знаешь, о чем я говорю, — сказал заместитель генерального прокурора.

   — Нет, не знаю, — признался я, дойдя в этом вопросе до отчаяния.— Ты заваливаешь меня многозначительными намеками, но ничего не сообщаешь прямо. Ты подозреваешь в деле подпольную организацию бывших кагэбэшников, так, что ли? Я не понимаю, почему ты из этого делаешь какие-то тайны мадридского двора!

Он устало протер глаза ладонями, после чего улыбнулся.

   — Конечно, ведь это сенсационная тема для бульварной газеты, да? Об этом уже наверняка кто-то писал, и это прошло и ушло.

— Разве нет?

   — Продолжай, Саша,— предложил Меркулов.— Представь себе, что в стране начинает действовать подпольная террористическая организация, карающая — обрати внимание! — не самых популярных в народе деятелей. Я убежден, что, когда через несколько дней всплывет портрет убитого Кислевского, тон выступлений средств массовой информации изменится.

— Ну и к чему ты это все ведешь? — поинтересовался я.

   — Знаешь, в какой области был специалистом этот Синюхин, о котором говорил Собко?

— В какой?

   — Он был аналитиком, специалистом в области социальной психологии.

— И что?

   — Представь, он был в числе тех, кто разрабатывал фундаментальные основы перестройки. Более того, он был руководителем аналитического отдела. Понимаешь? Все эти перемены замысливались в секретных отделах КГБ.

   — И что же, августовский путч он тоже запланировал? — недоверчиво спросил я.

   — Я тоже об этом задумывался,— сказал Меркулов.— Во всяком случае, в этой смерти от инфаркта очень много неясного. Это сильно смахивает на примитивное убийство.

   — Погоди, — насторожился я. — А кого же ты в этом обвиняешь? Ты вспомни, мы же сами чуть ли не плясали, когда все кончилось! Ты отказываешься от самого себя, Костя?

— Прекрати истерику, — скривился он. — Я вовсе не обвиняю кого-либо лично из нынешнего руководства. Шагни дальше, Саша.

— Прости, не понял?

   — Подумай о том, кто мог превратить в грандиозную провокацию всю нашу жизнь. Кто сейчас потирает руки, наблюдая все происходящее, и готовит нам какие-то новые испытания, преследуя при этом свои цели.

— Опять Большой Брат? — спросил я с сомнением.

   — А тебя никогда не беспокоило, почему КГБ так легко позволил себя упразднить? Министерства какого-нибудь ненужного хозяйства стоят насмерть, забастовки устраивают и демонстрации, а мощнейший аппарат насилия и провокаций безропотно подчиняется и послушно самораспускается.

   — Я думаю, у них не было выхода. В этом случае общественное мнение было как никогда единодушным.

   — И ты способен поверить в то, что они этого не учитывали?

Я покачал головой.

   — Костя, извини, но я не верю в заговор больших негодяев. Это фольклор, персонажи детских комиксов. В стране идет борьба интересов, но не идеологий.

   — Я ни словом не обмолвился об идеологии, — сказал Меркулов. — А что касается больших негодяев, то они существуют при любой идеологии. Но коль речь зашла о социальной психологии, представь на мгновение, что информация об этой самой «Народной воле», или как ее там, пройдет в прессу. Ответь мне честно, как отреагирует подавляющее большинство населения на деятельность этих молодцов?

   Я пожал плечами. Представить такое было несложно, в обывательской среде, к коей относил и себя, мечтания о народных мстителях принадлежали к числу наиболее приятных. Еще недавно я сказал майору Деменку, что поступил бы так же, как убийца Щербатого.

   — Теперь ты осознаешь, что несет с собой эта провокация? — сказал Меркулов. — Это будет радикальный сдвиг в общественном сознании.

— Пожалуй, — неохотно согласился я.

   — Вся система правопорядка окажется бесполезной против этого всеобщего сочувствия террористам. Дети будут играть в «Народную волю», и имена обнаруженных и осужденных преступников станут символами народного противостояния.

   — Я не думаю, что все произойдет так резко, — попытался спорить я.

   — Это и не должно быть резким, — сказал Меркулов. — Это будет вползать постепенно, от случая к случаю. Если я правильно понял Леонарда Терентьевича, то мы имеем дело с тщательно разработанной системой. Синюхин в этом плане был большим специалистом.

   — В таком случае, я не вижу, как этому можно противостоять, — сказал я.

Меркулов мрачно кивнул.

— Самое ужасное, что я тоже этого не вижу.

14

   Согласно инструкции, встреча с агентом не должна была происходить ранее, чем через трое суток после акции, но Феликс не выдержал, позвонил Нине уже в понедельник и вызвал на встречу в Сокольники. Он дожидался ее с цветами, впервые за время их отношений. Даже поднялся и поцеловал ей руку, когда она подошла.

   — Что случилось, Феликс?— улыбнулась Нина.— Ты получил Государственную премию?

   — Больше, гораздо больше. Понимаешь, мы завершили первый этап операции «Народная воля».

— Это для тебя такое потрясение?

   — Да,— сказал Феликс, тряхнув седой головой.— Это для меня если не потрясение, то в какой-то мере сюрприз. Реакция на акцию превзошла все ожидания, и этим мы достигли необходимого уровня психологической готовности. Скоро все изменится, вот увидишь.

— Что изменится? — насторожилась Нина.

   — Все. Вся наша жизнь. Давай сходим сегодня в «Славянский базар»? Когда-то там отменно кормили.

   — Ты как ребенок, — сказала Нина. — Может, отложим празднование? За мною долг. Меня не интересуют этапы вашей операции, мне нужно найти тех троих.

   — Я же говорил тебе, мы установили Люсина, и сейчас его ищут по всей стране.

— Его установили еще в самом начале, — сказала Нина. — Но почему до сих пор не установили тех двоих? Что это за загадочные фигуры, скажи мне. Феликс поморщился и поскреб щеку.

   — Там есть какая-то тайна, — сказал он. — Ведь что-то они искали! Может, ты все-таки знаешь, а?

   Нина отрицательно покачала головой. По дальней аллее молодая мамаша катила коляску, а за нею следом на маленьком велосипедике ехал второй малыш. Она невольно засмотрелась на них.

   — Значит, он скрывал это даже от тебя, — вздохнул Феликс. — Понимаешь, эти двое не принадлежали к компании Щербатого и прочих. Но они появились, и их сразу послушались. И поехали на дело. Тут пахнет серьезными силами, тебе не кажется?

   — Коля не мог ничего от меня скрыть,— произнесла Нина жестко. — У него не было ничего, что могло бы интересовать серьезные силы. Если бы он рисковал семьей, он бы сказал нам об этом!

Феликс вздохнул.

   — По-разному случается, — сказал он. — Во всяком случае, надежду терять нельзя. Пойдешь в ресторан?

   Нина отказалась. Воспоминания о муже навеяли на нее грусть, и ей больше всего хотелось уединиться со своим альбомом с фотографиями дорогих ей людей.

— Жаль, — вздохнул Феликс. — Ну и я без тебя не пойду.

— Прости, — сказала Нина.

— По делу замечания есть?

   — Нет, все прошло, как было задумано. Ты не знаешь, за ним в тот день слежки не было?

— Не было. А что?

   — Я подумала, а вдруг они вход снимают на видео? Когда выходила, воротником прикрылась.

   — Молодец, — сказал Феликс — Пока все в порядке. У тебя впереди свободная неделя, можешь отдыхать. Только домой в Краснодар ехать не надо.

— Почему?

   — Следователь прокуратуры ищет следы твоего «Макарова». Ни к чему вам с ним видеться.

   Нина промолчала, сжав губы, и Феликс глянул на нее просительно.

— Может, ты все же выбросишь его, а? Понимаю, дело такое, память и все прочее... Но ведь подведет он тебя под монастырь, точно подведет...

   — Мы это уже обсудили, — сказала Нина. — Я избавлюсь от «Макарова» только после того, как покончу со всеми делами. Давай не будем к этому возвращаться.

   — Как хочешь, — буркнул Феликс. — Имей в виду, за последнее дело тебе премия полагается. Сумма вознаграждения будет удвоена.

   После этого они расстались, и Феликс Захарович ушел раздосадованный тем, что ему не удалось поделиться своей радостью с Ниной. Вместо «Славянского базара» он перекусил в столовой, прикупил кое-что из продуктов и вернулся домой. И все же даже холодность Нины не смогла испортить ему настроение, и, присев на диван с газетами, он улыбался.

   Когда позвонили в дверь, он не сразу поднялся. Очень мало кто знал, где он живет, и совсем единицы могли навестить его. Он не стремился ко внеслужебному общению, его жизнь была посвящена работе, и все его встречи последних лет в большинстве своем носили рабочий характер. Единственным человеком, кого бы он хотел видеть была Нина. Но в дверь позвонили снова, и он поднялся. В любом случае у него не было никаких шансов защититься от непрошеных гостей, если те проявят настойчивость.