Георгий Корниенко - Холодная война. Свидетельство ее участника

• Название: Холодная война. Свидетельство ее участника
• Автор: Георгий Корниенко
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02460-9

Георгий Маркович Корниенко – Чрезвычайный и Полномочный посол, заслуженный работник дипломатической службы Российской Федерации, Герой Социалистического Труда. На протяжении сорока лет службы во внешней политике ему пришлось быть участником важнейших событий международной жизни послевоенного периода. Вместе с тем он волею судьбы оказался очевидцем и закулисной стороны того, как творилась не только внешняя, но и внутренняя политика в высших эшелонах власти до и после 1985 года.

Цель издания: основываясь на воспоминаниях автора и собранных им материалах, показать читателю наиболее интересные эпизоды «холодной войны».

---

Со стороны Шеварднадзе предпринимались даже попытки подвести «теоретическую базу» под стремление выдавать желаемое за действительное. Так, в 1988 году его главный споуксмен в ответ на вопросы журналистов, на чем основывается оптимизм министра относительно скорого заключения Договора СНВ-1 (на деле до его заключения прошло еще три года), вполне серьезно заявил: «В такого рода ситуациях оптимизм – вещь хорошая. Он приводит в действие механизм самоисполняющегося предсказания». Над подобными «самоисполняющимися предсказаниями» можно было бы, конечно, просто посмеяться, если бы речь шла не о столь серьезных делах.

Ведь в реальной жизни иллюзиям Горбачева – Шеварднадзе насчет того, будто новый мировой порядок, основанный на общечеловеческих ценностях, если еще и не наступил, то находится где-то за первым поворотом, противостояла твердая неизменная линия США и других государств на отстаивание прежде всего и главным образом своих собственных интересов, сохранение и по возможности расширение сфер своего влияния в мире.

В этом отношении ни к 1985, ни к 2000 годам в политике США ни на йоту не изменилась установка, которую в 1965 году тогдашний государственный секретарь Раск цинично и четко сформулировал в своей директиве американским послам: «В политику США входят удержание и оказание помощи всем демократическим странам Запада в деле сохранения сфер влияния. Для осуществления этого иногда недостаточно играть в политику и демократию. Временами необходимо прибегать к применению силы. Правительство США неоднократно подвергалось критике за внешнюю политику, особенно в отношении Конго, Вьетнама и Южной Африки. Это объясняется тем, что именно в этих районах не было возможности для игры в политику и дипломатию. В целях сохранения своего международного престижа и противодействия Советской России и красному Китаю правительство США вынуждено было не обращать внимания на международные отклики, хотя некоторые его акции носили характер явной агрессии (выделено мною. – Г. К.)».

Установка осталась прежней, причем расширилась география ее практического применения. Если в1965 году Раск сделал акцент на странах Африки и Азии, то в последующие годы США не раз переходили от «игры в политику и дипломатию» к «акциям, носящим характер явной агрессии», и в других регионах мира, включая Европу. А чем отличается от того, что писал Раск американским послам в 1965 году, скажем, следующее публичное заявление государственного секретаря Шульца в 1988 году: «Никарагуа – это не проблема в отношениях между США и Советским Союзом. Это наше, а не их полушарие. Мы не намерены оказываться в положении, когда на переговорах с Советским Союзом мы будем определять судьбу того, что происходит у нас по соседству». Видите ли, на карте мира нет района, который США не считали бы сферой своих интересов, в том числе все районы в непосредственной близости от СССР, а СССР, значит, не должен проявлять интереса к какой-либо проблеме, касающейся страны поблизости от США!

Между тем Горбачев и Шеварднадзе не просто тешили сами себя иллюзиями насчет нового мирового порядка. Нет, исходя из этих иллюзий, они проявляли поразительную покладистость, очень мягко говоря, при решении практических вопросов, в том числе затрагивавших коренные интересы Советского государства. Похоже было, они рассуждали до примитивности простенько: зачем «мелочиться», зачем «торговаться» – отстаивать ту или иную нашу позицию, если завтра мы все будем жить в «общеевропейском доме», а послезавтра вообще наступит «всеобщее благолепие».

О том, что Горбачев рассуждал примерно так, признал его помощник Черняев. Полемизируя со мной и американскими авторами, которые приводили свидетельства, как руководители США постоянно обводили вокруг пальца Горбачева и Шеварднадзе, он уличал нас в непонимании того, что Горбачев «шел к высокой цели», а «в игры не играл, хотя и видел все ходы и уловки американцев». Вот ведь как закрутил: американцы с ним играли, а он с ними не играл. Если перевести это на более понятный язык, то речь идет об «игре в поддавки». В норме это тоже небезынтересная и непростая игра, но лишь в том случае, если обе стороны стремятся как можно быстрее отдать друг другу свои фишки (т. е. позиции). Если же одна из сторон все время подставляет другой свои фишки, а та с удовольствием берет их, но вовсе не подставляет свои, то это действительно не игра, а просто добровольная сдача позиций.

Невозможно без стыда за наше тогдашнее руководство читать, скажем, мемуары бывших государственных секретарей США Шульца и Бейкера, которые с издевкой описывают, как на каждой встрече в верхах и на министерском уровне с нашей стороны, по образному выражению одного из них, к их, американцев, ногам клались все новые и новые уступки, а им приходилось только «потрудиться», чтобы наклониться и взять оные. После первой же встречи с Шеварднадзе Бейкер говорил своим коллегам, что «советский министр казался почти просителем» и что «Советы нуждаются лишь в небольшом поощрении, чтобы вести дела по существу на западных условиях». Неудивительно поэтому, что тот же Бейкер, не соглашаясь с мнением Тэтчер о целесообразности в порядке поддержки Горбачева «встретить его на полпути», цинично заявил своему британскому коллеге: «Он идет по пути к нам. Так пусть же идет и дальше».

Это были не просто словесные упражнения Бейкера. В официальном документе Совета национальной безопасности США от 13 марта 1989 года было тоже зафиксировано, что американская политика должна быть нацелена на то, чтобы «не помогать Горбачеву, а обращаться с Советским Союзом так, чтобы толкать его в желательном для нас направлении».

Ущербность внешней политики Горбачева – Шеварднадзе во многом, помимо иллюзий насчет реальной политики Запада, объяснялась их пренебрежительным отношением к профессионализму.

То, что новым министром иностранных дел Горбачев предпочтет иметь не профессионала-дипломата, а политического назначенца, можно было предполагать. Было ясно, что Горбачев захочет сказать свое собственное слово во внешней, равно как и во внутренней, политике, поэтому естественно было ожидать, что он поставит на МИД своего единомышленника-непрофессионала.

Но на ком именно он остановит свой выбор, до последней минуты было неясно. И то, что его избранником стал Шеварднадзе, действительно оказалось неожиданным, хотя я не могу сказать, что в тот момент это было неприятной неожиданностью. Раньше я не знал Шеварднадзе сколько-нибудь близко, но слышал о нем много хорошего как о неординарном, интересном человеке, экспериментирующем в Грузии. Несколько смущало, правда, то, что принадлежал он к числу тех, кто в свое время особенно отличался славословием в адрес Брежнева. Меня лично немного насторожило и то, что при первом появлении в министерстве в беседе с заместителями он сделал акцент на том, что нам всем надо будет «работать, прежде всего, на Генерального секретаря Михаила Сергеевича Горбачева». Такая персонификация резанула слух – я никогда в жизни не считал, что работаю «на кого-то», думалось, что мы должны работать ради общего дела. Но хотелось списать все это на южный темперамент нового министра. Во всяком случае, Шеварднадзе не мог пожаловаться на то, что старожилы высотного здания на Смоленской площади встретили его в штыки.

Надо сказать, что технику дипломатии новый министр освоил довольно быстро. Что, к сожалению, стало вскоре бросаться в глаза и что впоследствии станет все более характерным для Шеварднадзе, так это недооценка им настоящего профессионализма в дипломатии, игнорирование дипломатических знаний и опыта, если только они не служили его представлению о целесообразности или нецелесообразности какого-то действия в данный момент.

Похоже было, Шеварднадзе рассчитывал, что привносимые во внешнюю политику новизна и смелость сами по себе перекроют любые изъяны в профессионализме. Он пытался даже теоретически обосновать такой свой подход, заявляя, что самый высокий профессионализм не может заменить правильной политической установки. Хотя эта формула, как таковая не вызывает сомнений, в ней заложена только половина правды, а вторая ее половина состоит в том, что даже самая правильная политическая установка, не будучи претворяема в жизнь на высоком профессиональном уровне, обычно либо остается декларацией, либо искажается. В то же время с помощью высокого профессионализма иногда может быть «дотянута» до кондиции, подкорректирована даже в чем-то неполноценная политическая установка.

Представляется также очевидным, что более смелая внешняя политика нуждается не в менее, а в более профессиональном ее претворении ее в жизнь. Только в этом случае можно рассчитывать на максимальную отдачу и вместе с тем свести к минимуму возможные ошибки, риск которых по понятным причинам потенциально более велик именно при более смелой политике. Это довод не против смелой внешней политики, а в пользу высокопрофессионального ее проведения.