Мишель Цинк - Пророчество о сёстрах

• Название: Пророчество о сёстрах
• Автор: Мишель Цинк
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-062122-4, 978-5-271-25815-2

«Без Ключей произойдет что-то ужасное! Значит, я должна найти их. И я должна найти их раньше моей сестры!»

Лия и Элис — сестры-близнецы. Каждой из них в Пророчестве отведена опасная миссия — выполнить которую сестры обязаны, препятствуя друг другу. Они не знают, кому они могут доверять. Но они уверены, что не могут доверять друг другу.

---

На пути в гостиную я прохожу мимо стеклянной двери оранжереи и краем глаза замечаю там чью-то фигуру. Это Элис, она сидит перед окном в большом плетеном кресле, с Ари на коленях. Хотя я-то стою в теплом коридоре, отсюда ясно видно: в оранжерее все закоченело от холода. Морозные звезды испещрили стекло, однако Элис смотрит через окно во тьму, набросив на плечи лишь один плед как будто вокруг тепло и натоплено. Она поглаживает кота — ритмичными, медленными движениями, какими гладила и мои волосы. Даже со своего наблюдательного пункта я вижу, какое пустое, отсутствующее у нее выражение глаз.

Я собираюсь дать ей знать о своем присутствии, открыть застекленную дверь и шагнуть на каменные плиты пола оранжереи, но вдруг вижу нечто такое, что прямо примерзаю к месту. Ари с воем пытается соскочить с колен Элис. Плетеное кресло отчасти загораживает кота, и я наклоняю голову, чтобы лучше видеть, что там происходит. А когда наконец понимаю, что именно делает Элис, вся кожа у меня покрывается мурашками от ужаса и отвращения.

Элис удерживает кота. Не ласкает его, нет. Не гладит, как гладила всего лить минуту назад. Ухватила его за шерсть, прямо пучками, и тянет их, изгибает, закручивает так, что кот шипит от боли и барахтается, пытаясь вырваться из ее хватки. Однако более всего меня пугает лицо сестры. Оно совершенно бесстрастно, на нем начертано все то же застывшее выражение, как будто Элис просто-напросто задумалась о погоде. Зато кота сжимает, верно, железной хваткой. Как он ни выгибается, как ни бьется, сбежать не может.

Хотелось бы мне сказать, что я тут же останавливаю ее, — но я так потрясена, что понятия не имею, сколько секунд успевает пролететь, прежде чем я выхожу из ступора и срываюсь с места. Когда я распахиваю настежь дверь, Элис, ничуть не переменившись в лице, ослабляет хватку и выпускает Ари. Он соскакивает с ее колен, встряхивается и мчится из комнаты со скоростью, какой я не замечала за ним с тех пор, как он был котенком.

— Ой, Лия, что ты тут делаешь?

Элис поворачивается ко мне, когда я вхожу в комнату, однако на лице ее ни следа стыда или тревоги.

— Пришла спросить, не хочешь сыграть со мной и Генри в криббедж, в гостиной. — Голос у меня срывается, приходится откашляться, прежде чем продолжать. — Что ты тут делала?

— А? — Она снова смотрит в окно. Голос мой набирает силу.

— Минуту назад. С Ари.

Она чуть заметно, рассеянно покачивает головой.

— Ничего. Совсем ничего.

Я раздумываю, не попытаться ли надавить на нее, заставить ее признаться, но — что толку? Я ее видела. И знаю, чем именно она занималась, что бы она там ни говорила.

И хотя это минутное происшествие может показаться мелочью, однако знание, что я почерпнула из него, переполняет меня страхом. Ведь до сих пор, хотя я никогда не отрицала, что Элис может быть неосторожной… себялюбивой… даже злющей, мне и в голову не приходило, что она может быть жестокой.

10

Мы с Генри играем в криббедж, партию за партией, и даже ухитряемся уговорить кухарку приготовить нам жареной кукурузы и горячего шоколада — два любимых лакомства Генри. Через несколько часов мы переходим к шахматам. Генри раз за разом наголову разбивает меня — еще бы, ведь он столько лет учился у отца его блестящей стратегии. Мы оба то и дело смеемся, но это не беззаботный смех былых дней. Теперь в него вплетена скорбь, а у меня еще и страх. Я пытаюсь отвлечься, забыться в простоте часов, проведенных с младшим братом, но, глядя в огонь в ожидании, пока Генри сделает следующий ход, вижу там пустое лицо Элис.

— Лия? — Голос Генри выводит меня из задумчивости.

Я отрываю взгляд от шахматной доски.

— Да?

— Береги себя.

От этих слов по спине у меня пробегает холодная дрожь, но я заставляю себя засмеяться.

— О чем это ты, Генри?

Он отворачивается и несколько мгновений смотрит на пламя в камине, а потом снова поворачивается и глядит мне прямо в глаза.

— Папа говорил мне, что очень многие вещи не таковы, какими кажутся.

— Ох, Генри. — Я отвечаю на его серьезность нежной улыбкой. Не хочется принимать снисходительно-взрослый тон, ведь Генри, похоже, так важно передать мне свое загадочное послание. — Ты вообще о чем?

— Да просто… — Он набирает в грудь воздуха, как будто набирается храбрости, но под конец обреченно выдыхает. — Сам толком не знаю, что хочу сказать. — Он улыбается, но это лишь слабая тень его обычной улыбки. — Просто пообещай, что будешь поосторожней, ладно, Лия?

Я медленно киваю, все еще пытаясь понять, что же означают его слова.

— Конечно.

Мы еще минут двадцать играем в шахматы, но уже вполсилы, без души. Когда мы наконец складываем фигуры, Генри широко зевает, а тетя Вирджиния приходит, чтобы помочь ему лечь.

Генри желает мне спокойной ночи, но глаза его потемнели от тревоги и чего-то, на мой взгляд, слишком похожего на страх.

— Спасибо, Лия. Я очень, очень тебе благодарен.

— Было бы за что. В любой момент с радостью обыграю тебя еще раз, — поддразниваю я, стараясь развеселить его. Наклонившись, целую Генри в гладкую щечку. — Спокойной ночи. Сладких снов.

— Сладких снов, Лия.

Тетя Вирджиния увозит его кресло. Выходя из комнаты, она оборачивается ко мне и улыбается, безмолвно благодаря меня.

— Доброй ночи, тетя Вирджиния.

Они уходят, а я остаюсь стоять в тихой и опустевшей гостиной. Подойдя к высокому окну, я, как недавно Элис, гляжу в немую ночь, гадая, что же такое видела она в пустоте за окнами оранжереи. Я все гляжу и гляжу, а в комнате у меня за спиной слышится лишь потрескивание огня в камине. Но так ничего и не вижу. Ни прекрасного неба моих ночных снов, ни ответа, что так мне нужен.

Лишь темноту.

* * *

Позже, поднимаясь по лестнице к себе в спальню, я вдруг слышу из библиотеки какие-то странные звуки. Шорохи, шелест, как будто там что-то передвигают. Повернувшись, иду по покрытым ковром ступеням на этот шум.

Заглянув в дверь библиотеки, я вижу Элис. Склонившись над нижними полками, она вытаскивает оттуда книги. Около минуты я стою и наблюдаю за ней, сама удивляясь, отчего это зрелище так нервирует меня, ведь книги в библиотеке ровно столь же принадлежат Элис, как и мне. Наверное, это оттого, что до сих пор ее никогда не интересовала папина коллекция, он давным-давно уже перестал и пытаться привить Элис свою страсть к книгам.

Должно быть, она чувствует, что я стою в дверях, потому что вдруг оборачивается — я еще и слова произнести не успела. На щеках у нее выступают яркие пятна румянца. Не помню уже, когда я последний раз видела, чтобы Элис краснела.

— Ой, Лия! Что ты тут делаешь?

Она выпрямляется, разглаживает юбку и прячет за ухо выбившуюся прядку волос.

— Увидела, что дверь открыта. А что ты ищешь?

На лицо сестры опускается маска безмятежного спокойствия.

— Что-нибудь почитать перед сном. — Она небрежно машет рукой в сторону полок. — Последнее время я что-то плохо сплю.

— Да, я понимаю, о чем ты. — Я киваю на полки. — Если тебе нужен совет, только спроси.

Элис смотрит на меня. Лицо ее окаменело.

— Непременно. Если сама ничего подходящего не найду.

Мы стоим посреди комнаты, меряя друг друга взглядами. Ясно одно: Элис и не думает уходить, а я-то, в конце концов, не хозяйка тут.

— Спокойной ночи, Элис.

Очень трудно просто вот так взять и отвернуться, но, тем не менее, я справляюсь и с этим. Ухожу, оставив ее в святилище, в котором так часто сидела вместе с отцом.

Когда я иду прочь от лестницы, в венах бурлит смесь страха и тревоги. Я сама не знаю, отчего мне так хочется скрыть книгу от Элис, но внезапно понимаю, что рада — очень-очень рада тому, что книга надежно спрятана у меня в гардеробе.

11

Два дня спустя я смотрю из большого окна гостиной на подъезжающий к дому экипаж. Несмотря на необычные причины сегодняшнего нашего чаепития с Луизой и Соней, перспектива провести полдня в обществе подруг меня волнует и радует. Ребенок, что еще живет во мне, требует стремглав сбежать по каменным ступеням навстречу гостьям, настежь распахнуть дверцу кареты. Но я заставляю себя остановиться, расправить складки платья и чинно, медленно и с достоинством двинуться к вестибюлю. Тетя Вирджиния, склонившаяся над вышивкой у камина, поднимает голову и откладывает иголку, чтобы присоединиться ко мне. Я все так же неспешно схожу со ступеней.

Я никогда еще никого не принимала на чай. Тетя Вирджиния страшно удивилась, когда я рассказала ей, что хочу пригласить двух одноклассниц, однако не возражала. В конце-то концов, Берчвуд — мой дом. Я не стала делиться планами с Элис, хотя, учитывая, сколько суеты поднялось из-за гостей в доме, трудно представить, что она ничего не знает. Все равно последнее время ее почти не видно и не слышно, и, будь то случайно или потому, что она намеренно избегает меня, я этому только рада.