Александр Мартынов - Подкова на счастье

• Название: Подкова на счастье
• Автор: Александр Мартынов
• Жанр: Прочие приключения

---

— А твои? — выдохнул Вакса — без злости, устало даже как-то.

— А я свою цену заплатил, Вакса, — сообщил дядя Слава. — И ты её заплатишь.

Даже в полумраке Тим увидел, как побелел приезжий. И вдруг… прямо со скамьи встал на колени перед дядей Славой:

— Ему двенадцать лет, а он последние шесть лет дня не жил без боли! Славян, я понимаю. Я гнида. Мразь. Но Лёшик-то… он ничего не знает… Он для нас с Катей — один свет в окошке… его! Ради Христа — спаси его, он умирает! Я знаю, у тебя тут завязки… мёртвых на ноги ставят… Ради Христа, Славян… Я всё сделаю! Больно ему, Славян! Я денег дам! Я все деньги отдам! Слышишь, ну будь ты человеком!

— Ради Христа ты меня не проси, — безразлично отозвался дядя Слава. — Мои боги старше и куда справедливей. И таких, как мы, они не прощают… но Лешку спасут. Почти наверняка, я заранее узнавал, когда узнал, что ты летишь… При одном условии, Вакса. Ты расскажешь обо всём мальчику. О себе и своём прошлом.

— Лёше?! — с мукой вырвалось у гостя. — Нет, нет! Ты не можешь этого… требовать!

— Значит, он умрёт, — равнодушно отозвался дядя Слава. Тим скорчился у огня.

— Ты не человек! — закричал грузный, вскакивая неожиданно быстро. — Ты не человек, ты…

— И это говоришь мне ты?! — насмешливо спросил Вячеслав Тимофеевич. — И не ори, Вакса. У меня дети спят.

Грузный тяжело упал на скамью и закрыл лицо руками:

— Но он возненавидит меня!

— А ты считаешь — тебя есть за что любить? — с интересом осведомился дядя Слава.

— А твои? Твои знают, что…

— Знают, — обрекающее отозвался Вячеслав Тимофеевич.

И гость сломался.

— Хорошо, — сказал он, опуская руки на колени. — Я всё сделаю. Только спаси сына. Я привёз вещи и сиделку…

— Ничего не надо, — отрезал Вячеслав Тимофеевич. — Улетайте. Я сообщу, когда будет результат… или если мальчик умрёт, что тоже может случиться.

И Тим видел, как гость молча встал и вышел. На пороге задержался, вроде бы хотел что-то сказать… но потом шагнул в темноту и пропал в ней. А через полминуты послышалось завывание винтов…

Вячеслав Тимофеевич сидел молча. Долго. Тим бесшумно уселся удобнее, подобрал под себя ноги, но дядя то ли услышал, то ли почуял это движение.

— Собирайся, Тимка, — сказал он, вставая. Тим тоже поднялся, невольно опустил руки по швам. — Повезёшь мальчишку на Курган.

— С кем? — уточнил Тимка. Вячеслав Тимофеевич буднично ответил:

— Один, — наверное, лицо Тима было очень красноречивым в этот момент, потому что дядя спокойно продолжал: — Ну да, один. А ты чего хотел? Наколку? Вот и посмотрим, как ты это сделаешь. А там и о наколке поговорим.

— Но… я… — Тимка сглотнул. — Я же там был один раз… дорога… и вообще — как я его повезу-то?!

— Думай, — пожал плечами Вячеслав Тимофеевич. — Через час тебя тут уже не должно быть.

— А если он умрёт по дороге?! — взвыл Тимка, перепугавшись ещё сильнее. Дядя, поднимаясь наверх, бросил через плечо:

— Похоронишь.

И оставил Тимку в рассерженном и испуганном состоянии. Сперва Тим хотел запустить в стенку чем потяжелее и заорать, что это вообще ни в какие ворота… но передумал и вздохнул. Ну а что? Он сам громко декларировал: я взрослый, я всё могу, я тут не гость, я такой же, как остальные! Так что теперь-то хвост поднимать? Что хотел, то и получил…

…Дядя всё-таки вышел в конюшню, когда Тимка вьючил на левый бок Рокота лежачие носилки (а остальной груз — на правый).

— Я его принесту, — дядя повесил на коновязь топор, арбалет и револьвер. — Хорошо носилки наладил.

— Старался… — сердито сказал Тимка, но понял, что это звучит глупо и спросил: — А что с ним?

— Может быть, наказание за отца, — задумчиво ответил Вячеслав Тимофеевич, и Тимка снова разозлился:

— Какое наказание для двенадцатилетнего пацана?! За этого жирного?!

— А ты как думал? — ответил дядя. — Всё просто. Не делай гадостей, живи, как человек, если не хочешь, чтобы беда обрушилась на потомков… — и повторил недавние мысли Тимки: — Что хотел, то и получил. А вообще — всему виной город, — неожиданно добавил он, похлопывая коня по гриве. — В позапрошлом веке жил такой врач, Григорий Антонович Захарьин. Так вот он уже тогда говорил: "Человечество лишь тогда будет здоровым, кода наши дети не будут знать, что такое город. Город — это гадость!"

— А если он правда… умрёт? — спросил Тимка тихо.

— Может, — ответил Вячеслав Тимофеевич. — Поэтому торопись.

— Ну, лекарство какое хоть взять, обезболивающее, или ещё какое, — попросил Тимка. Дядя покачал головой:

— Нельзя ему лекарств больше… Я пошёл за Лешкой. А ты, Тим, давай скорей.

16. П У Т Ь

Дождь хлынул под утро, когда уже начало рассветать. Тим, чертыхнувшись, быстро закинул носилки припасённой плёнкой — Лёшка не проснулся. Тимка вообще подозревал, что тот без сознания и уже в который раз начинал костерить про себя дядю. Хорошо было только то, что за всем этим некогда оказалось бояться темноты, шорохов и тресков. И вроде бы Тим не заблудился — позади осталась Христофоровка и дорогу он, кажется, узнавал. И то хорошо.

Сперва он предполагал отдохнуть, как станет светло. Но было ясно, что ни костра толком разжечь, ни поспать не удастся, и Тимка мрачно решил — ехать, так ехать. Рокот не возражал — Лешка не был серьёзным грузом. Тим достал из сумки сухарь и полоску копчёной рыбы, пригнулся в седле и начал жевать, по временам локтем смахивая воду со лба. Стало тепло, небо затягивали тучи — сплошняком, низкие, плотные. Дул ветер, как и ночью, но тоже тёплый. И имелась надежда, что к полудню он всю эту хмарь снесёт. Ему хотелось добавочно надеяться, что Рокот помнит дорогу и знает, куда они направляются.

Из кустов неожиданно выметнулся Гром — и зарысил рядом, вывесив язык. Тимка повеселел — уж пёс-то точно не заблудится!

— Спасибо, что решил составить компанию, но мог бы и раньше подойти, — заметил Тимка. — Хочешь? — и бросил Грому кусок рыбы, который тот проглотил на ходу, как бы между делом. С шерсти пса вода скатывалась, как с намасленной, а вот Тимка промок давно и прочно.

Рокот тоже был мокрый, но его это не колебало. Поев, Тим осторожно откинул край полиэтилена. — Эй, ты живой? — он присмотрелся в тревоге и заметил, что мальчишка дышит. — Чем тебя накачали, интересно… — пробормотал Тим, опуская полиэтилен.

В лесу дождь был не таким заметным, но ветер дул где-то в вершинах, кроны тревожно гудели. Сломается сучок, ухнет вниз — и ау, как говорит Олег. Кроме того, в лесу Тим стал опасаться, что собъётся. Но, словно почуяв его опасение, Гром выскочил вперёд и зарысил перед Рокотом, явно показывая дорогу. Тим подумал, что дядя сказал бы — это нечестно. И захихикал. Ему захотелось пришпорить коня, но с носилками этого не сделаешь. Ну и ладно…

Когда человек уже мокрый насквозь, дождь ему не мешает. А вот Рокот начал проявлять не то что недовольство, но как бы намекал, что устал от этой штуки, качающейся сбоку — что за новости, в конце концов?! Тим погладил коня по мокрой шкуре:

— Ну ладно, ладно, сейчас остановимся, скоро… Вот только место найду посуше.

Неба в лесу видно не было, конечно. Но по ощущению Тимка чувствовал: кажется там, наверху, ветер всё-таки разгоняет тучи. И через десяток минут он в этом убедился — тропинка вывела на прогалину, щедро забрызганную сверкающими под солнечными лучами каплями закончившегося дождя. Солнце ещё не выбралось полностью, его закрывал клочковатый полог, но в прорехи устремлялись золотистые копья, придававшие всему вокруг какой-то вечерний, тревожно-весёлый вид.

— Ура, — деловито сказал Тимка. Гром несся от дальнего конца прогалины длиннющими высокими прыжками, на его морде тоже было написано: "Урра!" — Что ты там нашёл?! — крикнул Тимка, привставая в стременах.

Оказалось, Гром нашёл лесное озерко — переплюнуть можно — на берегу которого бил родничок. Тим несколько задумался с седла — такого он не помнил. Но потом рассудил, что, скорее всего, они тогда просто проехали мимо и, спрыгнув, начал готовить привал.

Труднее всего оказалось найти хотя бы относительно сухое место. Начало сильно парить, на жаре летнего полдня вода испарялась мгновенно, создавая атмосферу джунглей. На прогалине повис зыбкий жаркий туман. Рокот стоял и терпеливо пофыркивал, пока Тимка и Гром искали место, но облегчённо вздохнул — гулко и явственно — когда Тимка снял с него носилки.

Лешка оказался лёгким. Нет, Тимка, наверное, и так снял бы его без труда. всё-таки парень был на два года младше и тоньше намного. Но в этой лёгкости было что-то нехорошее. Столько не может и не должен весить двенадцатилетний мальчишка… "У него, наверное, рак вдобавок, — с жалостью и испугом подумал Тимка, устраивая Лешку на подстилке и откидывая полиэтилен. Он знал, что раком нельзя заразиться, но всё-таки ощутил неприятный холодок. — Ну, по крайней мере, он живой, — успокоил себя Тимка. В теории он знал, что умершие люди резко и мгновенно тяжелеют. — Но, наверное, от этого нельзя вылечить уже, — размышлял он, поглядывая вокруг. — Умрёт… Только бы не у меня на руках!"