Александр Мартынов - Подкова на счастье

• Название: Подкова на счастье
• Автор: Александр Мартынов
• Жанр: Прочие приключения

---

Прошло ещё шесть дней — и «Пилот» сам встречал «Комитача» на одном из вокзалов Москвы. Мужчины обнялись, Весна весело поздоровалась с присевшим на корточки русским. А Дано равнодушно смотрел на московское небо, на большие дома… "Под себя ходит, " — тихо сказал «Комитач». «Пилот» сузил глаза и кивнул: "Запомним… А вот что, брача(2) Комитач. Пошлика ты своего сына к одному человеку. Я дам провожатых, они и довезут. Там мальчишку на ноги поставят…"

Так брат и сестра Зенич оказались в Светлояре. А их отец устроился где-то в Новосибирске в фирму, принадлежавшую кому-то из знакомцев по Балканам…

… Тим, Борька говорил, ты хотел ветряки смотреть, — окликнул сидящего за столом Тимку Славка Найдёнов, — пошли давай!

— Не, не хочу, — отмахнулся Тимка, пряча глаза. Гридница быстро опустела, только Вячеслав Тимофеевич стоял у выхода и смотрел, как отъезжает Игорь с заводным конём, на седле которого безучастно покачивался Дано. Проводив Первача взглядом, Вячеслав Тимофеевич ве рнулся в комнату и только тут заметил Тимку. Помедлил, сел рядом. Спросил негромко:

— Что пригорюнился, казак?

1. Строки из стихотворения Лазаря Лазаревича "Ми знамо судбу…"

Мы знаем судьбу и всё, что нас ждёт,

Но страх прочь отринем, забудем о нём!

Бог человеку свободу даёт!

Мы не волы, что бредут под ярмом!

(Перевод автора книги)

2. Брат (сербск)

Тимка поднял мрачно поблёскивающие глаза. Спросил отрывис-то:

— Вылечат?

— И не таких лечили.

— Его к Полуденице повезли?

— Не в больницу же…

Тимка кивнул. Потом провёл ладонью по столу и спросил — так же резко и сухо:

— Почему?

— Формулируй вопрос точнее, — попросил Вячеслав Тимофеевич.

— Хорошо. Почему так происходит? Дураку же ясно, кто прав, кто виноват. И с этим сербом. И вообще…

— Дураку… — повторил дядя. — Знаешь, почему во всех европейских сказках главный положительный герой — дурак? Не только у нас, как принято думать?

— При чём тут это? — недовольно спросил Тимка, опираясь локтями на стол. Дядя взглянул строго — Тимка локти убрал. — Я серьёзно…

— И я серьёзно, — кивнул Вячеслав Тимофеевич. — Дурак народу близок, потому что живёт не по законам, а по совести. Не всё можно записать в законы. Существуют, например, такие понятия, как мораль и нравственность. Чёткого законодательного определения они не имеют и иметь не могут, на каком основании и отрицаются простонапросто демократами. Но если закон говорит мне: "Насильнику детей три года, если докажете вину, — а мораль говорит: — Насильнику детей немедленная смерть!" — то я, не колеблясь, выберу сторону морали. Потому что я не демократ, а человек. Я не знаю людей, которые принимают у нас законы. Но я знал человека, у которого подонки посадили на иглу дочь, пользуясь тем, что по законам их практически невозможно наказать. И когда тот человек нашёл их и застрелил, я воспринял это не как беззаконие и самосуд, а как торжество справедливости. Потому что и я человек, а не демократ.

— Это понятно, — так же хмуро ответил Тимка. — Но я про этих сербов. Они же родину защищали. Я не говорю, что они все были белые и пушистые. Но ведь и наши партизаны пленных немцев и пытали, и расстреливали. Это же война… Так за что?

— Представь себе, что немцы ту войну выиграли, — предложил дядя и в ответ на недоумённый взгляд Тимки повторил: — Представь. Это такая штука — альтернативная история. Хочешь — Яра спроси, он ею очень увлекается. Но это потом. А пока просто представь такую ситуацию. Что бы они в своих книжках написали? Что русские бандиты, варвары и убийцы, которые не давали спокойно жить немецкому народу — миролюбивому и честному. И все, кто эти книжки читал, верили бы. Вот и с сербами так же. Они сражались с фашистами и проиграли. И поэтому оказались виноватыми. Преступниками. А с преступниками все средства хороши.

— Фашисты… — Тимка покрутил медальон. — Я раньше думал, что вот фашистский знак. А сейчас так всё перепуталось…

— Да ничего не перепуталось, — возразил дядя. — Есть свои. Есть чужие, враги. А есть маленькие люди. Не ростом маленькие, а… — дядя покрутил пальцами. — Понимаешь, нынешний мир — он весь заточен под интересы маленького человека. И все очень любят говорить о первенстве интересов маленького человека. Но у маленького человека и интересы маленькие, как не крути — жрачка, секс и развлечения. Он по-тому и маленький, что о большом не способен даже задуматься, оно его пугает непостижимостью. Небесная Сербия, Великая Россия, космос, морские глубины, научные прорывы… А если власть принадлежит его сторонникам, то всё большое начинают давить. В угоду жрачке, сексу и развлечениям — кореннм правам маленького человека… Я понятно говорю? — Тимка кивнул. — А знаки… Смысл им дают люди. Что же до исторических реалий — то свастике тысячи и тысячи лет.

— Я тоже люблю поесть, и поразвлекаться, и… — Тимка немного покраснел. — Выходит, что и я маленький человек?

— Маленький человек любит только это, — серьёзно сказал дядя. — Он никогда бы не заметил, что по утрам над лесом синяя дымка. А ты заметил.

— Заметил… — согласился Тимка и встал. — Ну а… а как вообще? Как вообще быть?

— Быть, — пожал плечами дядя. — Зима сказал, что вы завтра на охоту собрались. Если хочешь поехать — идика, мил друг, на огород с картошкой и окучивай отсюда и до ужина. Вот и будет вклад в борьбу с мировым злом. Понял?

14. О Х О Т А

— Мы на кого идём? — спохватился Тимка уже глубоко в лесу. Олег коротко ответил:

— На мамонта, — и Тимка счёл за лучшее больше не спрашивать. Где-то в душе таилась опаска: а что если и правда на мамонта?!

Его первое время поражало, что, при наличии в Светлояре немеряного количества огнестрельного оружия, здешние ходят на охоту с допотопными вещами. Сперва он расценивал это как добавочный признак желания поиграть в средневековье. Но не столь давно Рыжий объяснил: нечестно охотиться на зверя, имея в руках самозарядное ружьё с десятикратной оптикой и разрывными пулями. Пропадает настоящий интерес.

Поэтому у Тимки были самострел и топор (который он неплохо наловчился метать). Олег нёс лук, рогатину, топор. И у обоих, конечно, имелись ножи, по два.

Олег шагал первым. Глядя на него, трудно было поверить, что он тут всего с зимы — полгода, до такой степени плавным и бесшумным, но в то же время быстрым был его шаг. Тим казался себе слоном, настоящим мамонтом как раз. До сих пор он ездил на охоту верхами, но Олег — фанат коней! — как раз и сказал, что это неправильная охота, тоже немного нечестная… Честно, судя по всему, было пробираться через буреломы, рискуя сломать ногу, а то и шею…

Впрочем, Тим нудил про себя и больше по привычке. Он немного завидовал Олегу — его походке, ловким движениям, не подозревая даже, что и сам очень сильно уже отличается от себя почти месячной давности, когда он — в белых джинсах! — обнаружил за родной запертой дверью подозрительного "дядю Уя". Для этого нужно уметь видеть себя со стороны, а Тим этого не умел.

"А ведь середина лета уже, — неожиданно подумал мальчишка и ему стало грустно. — Через пять недель уезжать, всего через пять…"

Но печальные мысли тут же отлетели — Тим едва не наткнулся на протянутое прямо в грудь тупьё рогатины. Олег, напряжённо смотревший куда-то вперёд, повернулся и, чуть улыбнувшись, другой рукой указал перед собой.

Тим сделал ещё пару осторожных шагов — и онемел. На другом берегу речки, к которой они вышли, сидела медведица. Сидела, как статуя какогонибудь восточного божества, а в воде вовсю резвились два медвежонка. Выглядело всё это так уморительно, что Тимка едва не фыркнул, а потом опасливо покосился на Олега: не на них же они сюда пришли охотиться?! Олег покачал головой, улыбаясь. Мальчишки смотрели через кусты, сблизив головы и не шевелясь. Потом Олег вздохнул и подался назад, бесшумно сведя зелёные ветви.

— Перейдём реку подальше, — тихонько сказал он. Тимка кивнул. Не то чтобы он боялся встречи с медведями (странно, подумал Тимка, а я и правда не испугался!). Просто не хотелось стрелять, шуметь и всё такое прочее.

Реку перешли по камням, и Тим узнал место — он видел его в галерее на одной из картин Олеси, там были изображены всадники, переправляющиеся через брод. Холодная вода кипела вокруг ног — Тимка снял сапоги и повесил на шею, а Олег был босиком и не боялся замочить краги.

— Чёрт побери, — сказал Тимка, обуваясь на противоположном берегу. — Вода. Небо. Воздух. Их же в банках продавать можно! Какого пня люди набиваются в города?!

— Халява, сээр, — ответил Олег, проверяя стрелы в колчане. — Да вот и ты. Ты бы стал тут жить?

— Стал бы, — отрезал Тимка, и Олег, кажется, смутился. Сказал: