Маргарет Уэйс - Рождение Темного Меча

• Название: Рождение Темного Меча
• Автор: Маргарет Уэйс
• Издательство: Изд-во Эксмо; Изд-во Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12288-5

В колдовском королевстве Тимхаллан магия — это Жизнь.

Но вот уже много веков из уст в уста шепотом передается страшное пророчество, согласно которому в королевском доме родится ребенок, лишенный магического дара, а следовательно, и способности править на благо государства. Наследнику престола предстоит стать источником гибели мира...

Напуганные древним предсказанием, чародеи подвергают Испытанию не только королевских детей, но каждого родившегося в государстве младенца, и те из них, кто Мертв, то есть лишен способности управлять магией, обречены...

Однако некоторым — и в их числе мальчику по имени Джорам — все же удается выжить...

---

Символом этого будущего для них служил монумент установленный в центре селения — Великое Колесо. Это колесо было старше самого селения. Его спасли от уничтожения во время гонений на Техников, произошедших вскоре после Железных войн и сопровождавшихся, помимо всего прочего, разрушением храмов чародеев. Техники, бежавшие в поисках спасения во Внешние земли, унесли Колесо с собой, и теперь оно висело в арке из черного камня. Огромное колесо с девятью спицами стало центром ритуала, именуемого Обучением.

Откуда пошел этот ритуал, не знал никто. Его истоки терялись в грязи и крови прошлого. Возможно, когда-то давно чародеи, увидев, что знания, приобретенные ценой множества усилий, начинают утрачиваться при их нынешнем примитивном образе жизни, и решили воспользоваться этим методом для передачи знаний следующим поколениям. К несчастью, последующие поколения запомнили лишь слова; знания и мудрость зачахли и угасли, словно пламя оплывшей свечи.

Каждую неделю вечером седьмого дня все жители селения собирались вокруг Колеса и принимались распевать песни, заученные еще в детстве. Эти песнопения сопровождались игрой на инструментах, сделанных из железа, замученного дерева и шкур животных, и считались данью почтения трем стихиям, играющим главную роль в жизни чародеев, — Огню, Ветру и Воде. Постепенно голоса становились все громче и пронзительнее, а музыка — все исступленнее. Люди пели о конструировании, строительстве и производстве разнообразных чудес, о которых никто уже не помнил и которых никто не понимал.

Вечером накануне того дня, когда мужчины-чародеи должны были отправиться вместе с Блалохом в налет на поселения фермеров, ритуал Обучения превратился в форменное буйство. Бывший Дуук-тсарит ловко использовал этот ритуал в тех же целях, в каких Дкарн-дуук используют воинские танцы, — дабы разогреть кровь до такой степени, чтобы она бесследно выжгла из сознания всю совесть и сострадание. Поющие плясали у огромного Колеса, и в общий хор вплетались рокот и бренчание инструментов. Факелы разгоняли тьму. Колесо, выкованное из некоего сверкающего металла, искусство производства которого было давно утрачено, сияло в свете факелов, словно какое-то кошмарное солнце. Время от времени кто-нибудь из танцующих вскакивал на черный каменный постамент, на котором стояла арка. Ухватив один из кузнечных молотов, он с размаху бил в центр Колеса, туда, где сходилось девять спиц, и над толпой разносился голос железа, словно бы исторгнутый самой землей.

Большинство чародеев — мужчины, женщины, дети — участвовали в Обучении; они выкрикивали им самим непонятные слова, плясали в отсветах факелов или смотрели на все это с совершенно разными чувствами.

Андон смотрел на происходящее с печалью; в этих песнопениях ему слышались голоса предков, плачущих о своих все позабывших потомках.

Сарьон взирал на ритуал с ужасом, столь беспредельным, что сам не понимал, как он еще не сошел с ума. Мелькание огней, пронзительная музыка, мечущиеся фигуры людей, охваченных жаждой крови, — перед ним словно ожили картины Преисподней. Сарьон не обращал никакого внимания на слова песнопений — слишком уж ему было паршиво. Здесь обитала Смерть, и он пребывал в самой ее сердцевине.

Блалох смотрел удовлетворенно. Он стоял в своем черном одеянии за кругом танцующих и спокойно, никем не замеченный, наблюдал за ритуалом. Колдун слышал слова песнопений, но он слышал их часто и не придавал им особого значения.

Джорам смотрел с раздражением и бессильной яростью. Он слышал эти слова. Более того, он их слушал и понимал — отчасти. Он один читал сокрытые книги. Он один из всех присутствующих различал в песнопениях знания, которые чародеи древности надеялись передать своим детям. Различал, но не мог понять. Знание оставалось заперто в этих словах и в книгах. А он никак не мог найти ключ — ключ, скрытый среди странных непостижимых символов.

Симкин же смотрел на все это со скукой.

Ритуал Обучения завершился с восходом луны. Войдя в круг света, образованный горящими факелами, Блалох взялся за молот и трижды ударил по Колесу. Присутствующие девять раз разразились громкими криками, а затем огненное кольцо рассыпалось и чародеи пошли по домам, рассуждая на ходу о тех великих деяниях, которые они совершат, когда Девятое Таинство наконец-то вновь будет править миром.

Вскоре рядом с монументом не осталось никого; черная каменная арка отбрасывала жутковатую тень в свете восходящей луны, и теперь на Колесе блестели не яркие блики факелов, а бледный, призрачный свет луны. Погруженное во тьму селение спало. Тишину нарушал лишь шорох опавших листьев; студеный осенний ветер сорвал их с деревьев и теперь гонял по пустым улицам.

ГЛАВА ПЕРВАЯ ВЫБЕРИ ТРИ КАРТЫ...

Стояла уже поздняя осень, когда в ясный, солнечный день большая часть мужчин и юношей из селения чародеев отправились в путь, дабы забрать, как им мнилось, то, что мир им задолжал. Андон смотрел им вслед, и казалось, что в глазах старика отражается вся печаль прошедших столетий. Андон сделал все, что мог, чтобы остановить их, но потерпел неудачу. Видимо, им придется учиться на собственных ошибках. Старик лишь надеялся, что уроки не окажутся слишком горькими. И не обойдутся им слишком дорого.

В первые дни путешествия светило солнышко, и стояла хорошая погода: днем было тепло и тихо, а ночью — прохладно. Члены отряда Блалоха были веселы и беспечны. Особенно радовалась молодежь, вырвавшаяся на свободу и избавившаяся от тяжелой, однообразной работы в кузнице или на мельнице, в шахте или на стройке. Предводительствуемые шумливым Симкином, снова переодевшимся ради такого случая в походную одежду («я называю этот цвет «Грязь и навоз»»), молодые люди смеялись, шутили и поддразнивали друг дружку, выясняя, кто хуже держится в седле, — косматые лошадки, которых разводили в селении, были почти полудикими. По вечерам младшие собирались вокруг костра, по очереди рассказывали всякие истории и играли со старшими в азартные игры, ставя на кон зимние пайки и проигрывая их столь последовательно, что казалось, будто никто из них не собирается есть до самой весны!

Даже мрачный и замкнутый Джорам, казалось, изменился к лучшему; хоть он и не подкалывал окружающих, но зато, к изумлению Мосии, сделался довольно разговорчивым. Но, подумав, Мосия решил, что Джорам просто только что вышел из очередного приступа черной меланхолии.

Однако на вторую неделю путешествие перестало быть приятным развлечением. Не унимающийся холодный дождь капал с пожелтевших листьев, пробирался под плащ и струйками тек по спине. Негромкий стук капель и плюханье лошадиных копыт по лужам сливались в один монотонный ритм. А дождь все моросил и моросил, целыми днями напролет. Костров больше не разжигали — Блалох запретил. Путники уже въехали в земли кентавров, и стражу удвоили, а потому многие по ночам не высыпались. Все ворчали, все были удручены, но один человек был настолько удрученнее прочих, что Мосия просто не мог этого не заметить.

Очевидно, Джорам тоже это заметил. Мосия то и дело замечал в глазах Джорама затаенное удовольствие, и казалось даже, что он вот-вот улыбнется. А проследив за взглядом Джорама, Мосия неизменно обнаруживал, что тот смотрит на едущего впереди каталиста. Каталист трясся в седле, ссутулившись и понурив увенчанную тонзурой голову. Сарьон верхом на лошади являл собою воистину жалкое зрелище. Первые несколько дней он просто каменел от страха. Теперь он просто пребывал в постоянном напряжении. У него болело все тело — каждая косточка и мышца. Даже просто сидеть в седле и то было больно.

— Жалко мне этого человека, — сказал Мосия как-то на второй неделе их пути на север. Они с Джорамом и Симкином, промокшие и замерзшие, ехали рядом по тропе; тропа была достаточно широка, чтобы по ней могла проехать кавалерийская бригада, по шестеро в ряд. Блалох сказал, что эту тропу проложили великаны, и велел всем быть поосторожнее.

— Какого человека? — рассеянно спросил Джорам. Он увлеченно слушал изобилующее подробностями повествование Симкина о том, как герцог Вестширский нанял всю гильдию каменщиков вместе с шестью каталистами, чтобы полностью переделать свой дворец в Мерилоне, заменив хрустальные стены розовым мрамором с бледно-зелеными прожилками.

— При дворе только и разговоров было, что об этом дворце. Такого еще никто никогда не вытворял. Только представьте себе — мрамор! Это смотрелось так... так тяжеловесно!.. — изрек как раз Симкин.

— Каталиста. Как там его зовут? Мне его жалко, — повторил Мосия.

— Сарьона? — Похоже, замечание Мосии несколько сбило Симкина с толку. — Прошу прощения, дорогой мой, но какое он имеет отношение к розовому мрамору?

— Никакого! — огрызнулся Мосия. — Я просто обратил внимание на лицо Джорама. Ему, кажется, нравится смотреть, как этот бедолага мучается.