Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

• Название: Морская сила(Гангутское сражение)
• Автор: Иван Фирсов
• Жанр: Историческая проза

Новый роман современного писателя-историка И. Фирсова посвящен становлению русского флота на Балтике и собы­тиям Северной войны 1700-1721 гг. Центральное место зани­мает описание знаменитого Гангутского сражения, результат которого вынудил Швецию признать свое поражение в войне и подписать мирный договор с Россией.

---

—    Через неделю приходи к Питербурху, «Полта­ву» будем сталкивать на воду.

Разомлевший от весеннего солнца адмирал рас­плылся в улыбке, — жди опять Бахусовых забав.

В день спуска «Полтавы» работы в Адмиралтейст­ве приостановились.

На «Полтаве» обычно трудились две-три сотни плот­ников. Сегодня они пришли одетые по-праздничному, привели жен и детей. Как-никак, и для них это торже­ство, каждый внес свою лепту в сооружение судна.

На всех эллингах пестрели флажки, «Полтава» украсилась сигнальными флагами по всему фальш­борту.

Еще раз прошелся по всем эллингам слегка блед­ный Скляев с приказчиками и десятниками, цепким взглядом ощупывая весь стапель. Проверил готов­ность салазок, убраны ли все лишние бортовые подпо­ры, на месте ли топоры, кувалды, деревянный муш-

кель с длинной рукояткой — огромный молот для вы­бивания клина из-под кормового среза киля. Окинул еще раз смазанный салом слип, наклонный дощатый настил под килем, уходящий далеко в воду.

В солнечный полдень 15 июня Петр с Апракси­ным, Меншиковым, офицерами, корабелами поднял­ся на верхний дек «Полтавы», прикрепил к фалам на корме Андреевский флаг. Заглянул в кают-компа­нию. Вокруг длинного, от борта к борту, стола с белой скатертью сновали вестовые матросы, денщики, рас­ставляли приборы, штофы с вином и водкой, закус­ками.

Все направились вниз, а Петр похлопал Скляева по плечу:

— Все обойдется, Федосейка, не впервой. Штур­вал одерживай, чтобы руль не забросило, вовремя якоря отдай.

На верхней палубе остался Скляев с палубной ко­мандой такелажников, боцманом и матросами. Все произошло быстро, четко. Осмотревшись, Апраксин перекрестился и крикнул в рупор:

— С Богом! Руби канаты! Бей подпоры!

Почти враз раздался характерный треск, упали разрубленные канаты. В тот же миг полетели подпо­ры, а Петр взмахнул мушкелем и выбил основной клин из-под киля.

Махина на стапелях заметно вздрогнула, чуть кач­нувшись, нехотя, дюйм за дюймом, двинулась к урезу воды, задымился слип…

Загрохотали пушки, загремели барабаны, заигра­ла музыка, матросы закричали «ура!».

Разрезая килем невскую воду, плюхнулась грома­дина разрисованной кормой. Запенились волны, за­крутились водяные вихри. Нева нахлынула на берег. С бака полетели в воду два огромных якоря, натяну­лись, будто вожжи, два огромных каната, удерживающие вздыбившуюся махину. На кормовом флагшто­ке затрепетал на ветру Андреевский стяг. А на берегу перекатывался по праздничной толпе радостный крик.

К борту подошла верейка — большая прогулочная лодка Петра. На палубу поднялась с Петром вся сви­та, начались торжества на корабле и на берегу…

Первый тост держал Петр:

— Первенцу нашему линейного флота Балтийско­го семь футов под килем и ветра полного парусы!

На другой день пришло письмо из Лондона. Сал­тыков купил первые три пятидесятипушечные кораб­ля и повел их в Копенгаген.

—    Ко времени. Молодец, Федор, даром хлеб неест, — обрадовался царь: весомая прибавка для нача­ла. — Бона Головкину повестили послы наши, Лон­дон да Голландия собираются послать эскадры на по­мощь шведам, дабы датчан принудить.

—    Пошто им неймется? — спросил Апраксин.

—    Каждый государь свой интерес имеет, — ус­мехнулся Петр. — Англичане не хотят пускать нико­го на Балтийское море, акромя шведов. Сие понятно. Так вона король Фридрих и тот голос поднимает, же­лает нам худа. Князь Куракин ведомости прислал, мол, прусский двор паче всех противным был нашему интересу.

—    Все они косятся на Москву.

Петр задумался, но Апраксин осторожно напомнил:

—    Так кого же за кораблями салтыковскими от­рядим?

—    Вестимо, Наума, самый лихой и знающий ка­питан. Боциса пора бы отправлять в море, да и Крюйсу проветрить паруса не мешает.

—    На неделе Боцис пойдет в шхеры, вдоль фин­ского берега розыск устроит шведам. Крюйса пошлю в дозор нынче.

— Добро. Нынче я отъеду с Меншиковым к вой­скам в Померанию. Не позабудь готовить припасы на тот год.

Петр окинул взглядом стапеля, — везде торчали ребра шпангоутов. На крайнем свободном стапеле, где стояла «Полтава», расчищали место для закладки но­вого корабля.

— Чуть не позабыл, передай Науму, пущай сбира­ется в путь. Со мной поедет в Померанию, а оттуда прямиком к Салтыкову.

В далекую Померанию царь спешил на выручку к своим союзникам — датчанам и саксонцам. Фреде­рик и Август сговорились дать бой шведскому корпу­су генерала Стенбока, не дожидаясь русских полков, «ибо хотели одни славу одержать». И жестоко про­махнулись. Стенбок разбил их в пух и прах.

— Сколь курьеров посылал к Фредерику — обо­ждать наше войско, не ввязываться со Стенбоком, — возмущался Петр, — ан спесь заела, вот и намяли им бока. Слава Богу, што не всех побили.

Дело затянулось к зиме, кампания не удалась. Царь отослал Сенявина:

— Поезжай-ка в Копенгаген к Салтыкову, он тебя небось заждался. Накажи ему поспешать. В будущую кампанию шведа потесним на море.

Совсем недалеко, четыре сотни верст напрямую, в Копенгагене, встретились давние приятели Федор Салтыков и Наум Сенявин.

На рейде Копенгагена покачивались на легкой волне три первенца, купленных Салтыковым в Ан­глии.

Федор на правах хозяина повел Наума сначала на 50-пушечный, двухпалубный «Святой Антоний». Се­нявин едва поспевал за Федором, быстро семенившим по верхней палубе.

—    Не ведаешь, сколь мороки с купцами испытать довелось, — на ходу рассказывал Салтыков, — каж­дый денежный интерес имеет, обмануть норовит ток­мо. А мне-то мало, что весь кузов обшарить от киля до верхней палубы надобно, все высмотреть, крепость проверить, нет ли где гнилости и течи. — Федор мах­нул рукой. — Ты сам же понимаешь, корабль три го­да сооружают сотни людей, а мне несподручно враз все обозреть. А еще государь велит, дабы пропорции соблюдать ему погожие да штоб кораблики резвы бы­ли на ходу. А рази сие усмотришь, ежели деньги про­плачены. — Федор досадно поморщился.

—    В самом деле, ты, Федор, мастак, а одному-то такое невмочь.

—    Вот-вот, — засмеялся видимо польщенный Салтыков, — теперь ты доглядывай, што я недосмот­рел. С экипажем столкуйся, особливо с капитанами. Тебе с ними в схватку на море вступать.

—    Верно сказываешь, — проведя рукой по шер­шавой, с облупившейся краской мачте, согласился Сенявин, — тута работ на месяц.

—    Правильно, — в тон ему ответил Федор, — но токмо на одно судно, а их еще два, — кивнул он в сто­рону стоявших рядом на якорях «Рандольфа» и «Эсперанса» и показал на открытые орудийные порты. — Не позабудь пушки оглядеть, а мне, брат, днями в Лондон отъезжать. Там еще пяток корабликрв при­смотрел. Кто за ними-то притопает?

—    Слыхал от Апраксина, будто братца моего, Ивана, снарядят.

—    Ежели никого не пришлют, с англичанами от­правлю…

По пути в Лондон Салтыков заехал в Гаагу к по­слу, князю Борису Куракину. Почти одногодки, они пока не расходились во взглядах на затеянное царем Дело по покупке кораблей.

Вместе они «волонтерами» отправились за грани­цу с Великим посольством царя в 1697 году. Там пути их разошлись. Куракин поехал в Венецию, Салты­ков — в Голландию.

Оба они выделялись из среды близких «дружков» царя, Меншикова, Скляева, Кикина и прочих «подло­го» звания, своей боярской родословной.

— Покуда, Федор Степанович, государь исправно переводит деньги для оплаты моих векселей.

Куракин знал, что, выполняя царские наказы, Салтыков мечется туда-сюда, покупает суда во фран­цузском Дюнкерке, Гамбурге, Амстердаме. В послед­нее время он обосновался в Англии, убедился, что на лондонских верфях строят добротно и расчетливо по « пропорциям ».

Об этом же напомнил ему и Куракин перед отъездом:

— Днями получил от государя письмецо, — посол достал из шкатулки вчетверо сложенный лист, — для вас, пишет государь, купить корабли пять или боль­ше, а по конечной нужде три от шестидесяти до соро­ка осьми пушек, чтоб были доброй пропорции. Верев­ки и паруса каковы есть и запасных не надобно, ибо дома дешевле оное найдем. — Куракин отложил пись­мо и поднял глаза: — Государь, как всегда, о копейке печется…

В Лондоне Салтыков еще раньше сговорился о по­купке пяти кораблей. Теперь следовало проверить все тщательно и лишь потом оформлять купчую. С утра до вечера досматривал — как всегда, на совесть — один корабль за другим. Поздним вечером возвращаясь в свою скромную каморку, Федор при свече принимал­ся за другую, по его мнению, весьма важную работу.

Пятнадцать лет назад, впервые очутившись в Ев­ропе, Федор с изумлением взирал на жизнь и быт в Голландии. Все там отличалось от устоев жизни на его родине. Присматриваясь, он с горечью подмечал добротность и аккуратность в работе на верфях, поря­док и уютность в домиках простых плотников и куз­нецов, отлаженное времяпрепровождение, меру в пи­тие, обходительность горожан друг с другом. Но кое в чем уже тогда Федор оказался на высоте.