Елена Хаецкая - О влиянии идей и образов Милорада Павича на творчество Уильяма Шекспира

• Название: О влиянии идей и образов Милорада Павича на творчество Уильяма Шекспира
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Критика

---

Елена Хаецкая О влиянии идей и образов Милорада Павича на творчество Уильяма Шекспира

Вступление. Обоснование темы

До того, как появилось время, существовала Вечность. Когда же Господь Бог создал время, Он создал его сразу и целиком, от начала до конца, и таким образом время существует в Вечности подобно тому, как (в геометрии) отрезок существует на плоскости. Смертный человек ползет от начала времени к его концу, проходя этот отрезок точка за точкой. Однако бого- или дьяволовдохновенные личности получают возможность перемещаться по времени более свободно — на этом принципе основаны предсказания и пророчества. Подобным людям предоставляется случай заглянуть в будущее, которое уже существует где-то там впереди и только ждет часа своей актуализации.

Исходя из вышесказанного, можно предположить наличие влияния не только предков на потомков, но и потомков на предков, которые в глазах Бога одинаково и одновременно живы, находясь каждый на своем участке времени.

То обстоятельство, что Милорад Павич так или иначе признает взаимное влияние судеб потомков и предков, косвенно подтверждается, к примеру, его рассуждением в романе «Пейзаж, нарисованный чаем»:

«Для примера — твои дочери, которые умерли, не оставив потомства, а стало быть, умерла и их мать Витача… умерла в них и мать Витачи, Вероника Исаилович, по мужу Милут, черту — муку, а Богу отруби отдавшая; и ее мать, госпожа Иоланта Исаилович, урожденная Ибич… которая с покойником венчалась… и мать ее, госпожа Ангелина Ибич… переплюнувшая и попа и дьякона…» — долгий список удивительных женщин, которых разом унесла из жизни безвременная смерть дочерей Витачи.

Признает это двустороннее влияние потомков и предков и Уильям Шекспир — например, в сцене, когда перед смятенным Макбетом предстают духи грядущих восьми королей — потомков убитого Макбетом Банко. В зеркале у последнего из призрачных королей Макбет видит

Сплошную вереницу королей…
С торжеством
Дух Банко мне показывает пальцем
На правнуков своих.

В данном случае мы снова встречаемся с феноменом влияния потомков на предков: не только предки своими поступками так или иначе определяют судьбу потомков, но и потомки, являясь предкам, подталкивают их к определенным решениям.

Таким образом тема нашего исследования не является бессмысленной.

Глава первая. Предпосылки

Впервые мысль о том, что Милорад Павич мог оказать существенное влияние на творчество Уильяма Шекспира, возникла у нас при последовательном прочтении «Хазарского словаря», «Вечности и еще одного дня», «Ричарда Третьего», «Макбета» и «Гамлета».

Как известно, важное место в художественной ткани «Хазарского словаря» отводится теме сновидений: персонажи встречаются во сне, во сне любят и ненавидят, видят одни и те же сны; сны определяют двойничество персонажей и в конечном счете их судьбу.

Абсолютно павичевская тема сна звучит в «Ричарде Третьем». Звучит так открыто, что это не может не бросаться в глаза.

В начале IV акта жена Ричарда — леди Анна — жалуется:

И часа одного в его постели
Я не вкусила золотого сна.
От снов его ужасных просыпаюсь…

Чуть позже, перед решающей битвой, королю Ричарду и его противнику графу Ричмонду, будущему королю Генриху VII, снится один и тот же сон.

Наутро Ричард говорит:

Казалось мне, все души мной убитых
Сошлись в шатер и каждый звал на утро
Возмездие на голову мою.

Граф же Ричмонд рассказывает:

Сладчайший сон, нежнейшие из грез,
Когда-либо приснившиеся людям,
Меня минувшей ночью посетили.
Мне снилось: души Ричардом убитых
Пришли ко мне, победу возвещая.

Характерно, что леди Анна является своему преступному мужу не с обвинением в убийствах (в том числе и ее самой), как другие духи, но с напоминанием о чем-то более важном — о погубленном сне:

О Ричард, Анна жалкая твоя,
Твоя жена, что сна с тобой не знала,
Теперь твой сон тревогою волнует.
В бою ты вспомни завтра обо мне,
Меч вырони, отчайся и умри!

Во сне погибает шотландский король Дункан, зарезанный Макбетом, гламисским и кавдорским таном. После совершенного убийства сам Макбет в ужасе твердит одно и то же:

Почудился мне крик:
«Не надо больше спать! Рукой Макбета
Зарезан сон!» — Невинный сон, тот сон,
Который тихо сматывает нити
С клубка забот, хоронит с миром дни,
Дает усталым труженикам отдых,
Врачующий бальзам больной души,
Сон, это чудо матери-природы,
Вкуснейшее из блюд в земном пиру…
Всюду разносилось:
«Не надо больше спать. Гламисский тан
Зарезал сон, и больше тан кавдорский
Не будет спать, Макбет не будет спать!»

Примечательно также, что не спать — или, точнее, странно спать — обречен не сам Макбет, а его жена. Она бродит, не просыпаясь, по замку, пишет какие-то письма, беспокойно трет руки, бормочет: «Повторяю тебе, Банко похоронили. Он не может выйти из могилы…» Как и леди Анна, леди Макбет, несомненно, видит сны своего мужа.

Встречаются в произведениях Шекспира и другие существенные элементы павичевских тем. Так, в «Гамлете» мы видим бродячий театр, который в буквальном смысле слова привез с собой смерть — смерть Гамлета-старшего. Этот сюжет, без сомнения, коррелирует с аналогичным же сюжетом «Последней любви в Константинополе»:

«…В этот самый шатер по четвергам приходит компания жуликов и шарлатанов, они показывают здесь представления для легковерных. И есть у них одно о смертях капитана Харлампия Опуича, твоего отца», — говорит Софронию Маг.

В обоих случаях, и у Павича, и у Шекспира актеры за плату играют специальное представление на сюжет о смерти отца героя.

Другое павичевское место в «Гамлете» связано с темой духового музыкального инструмента. Персонаж «Последней любви в Константинополе», Пахомий Тенецкий, превосходно играет на кларнете, а кроме того, у него есть спутница, которая каждый вечер «должна была сосать его», что она и проделывала, «прикасаясь к нему легкими движениями пальцев и губ». И лишь спустя долгое время, перед самой смертью, Тенецкого осенило: «Впервые он слышал Растинины губы и пальцы изнутри, сквозь самого себя… Растина не на кларнете, а на нем, капитане австрийской армии Пахомии Тенецком, исполняла Франца Иосифа Гайдна… Пахомий Тенецкий понял, что Растина обладает виртуозной техникой игры на кларнете…»

В этом смысле своеобразно преломляется диалог Гамлета с Гильденстерном:

Гамлет. Не сыграете ли вы на этой дудке?

Гильденстерн. Мой принц, я не умею.

Гамлет. Я вас прошу.

Гильденстерн. Поверьте мне, я не умею.

Гамлет. Я вас умоляю.

Гильденстерн. Я и держать ее не умею, мой принц.

Гамлет. Это так же легко, как лгать; управляйте этими отверстиями при помощи пальцев, дышите в нее ртом, и она заговорит красноречивейшой музыкой; Видите — вот это лады.

Гильденстерн. Но я не могу извлечь из них никакой гармонии.

Гамлет. Вот видите, что за негодную вещь вы из меня делаете? На мне вы готовы играть; вам кажется, что мои лады вы знаете… Черт возьми, по-вашему, на мне легче играть, чем на дудке?

В свете нашего утверждения о влиянии Милорада Павича на некоторые темы и образы Уильяма Шекспира, язвительные реплики Гамлета обретают дополнительный, непристойный смысл.

Встречаются и другие совпадения, которые вряд ли могут быть случайными или малозначительными. Все это побудило нас начать исследование в поисках закономерностей, которые однозначно указали бы на то сильное влияние, которое Милорад Павич оказал на творчество Уильяма Шекспира.

Глава вторая. Шествие дочерей

Современная европейская цивилизация, созданная мужчинами и для мужчин, традиционно отводит женщине подчиненную, второстепенную роль. Для большинства писателей женщина представляется «объектом желаний», неким человекоподобным, приятным на ощупь предметом, предназначенным для обслуживания Царя Природы. Психологически недостоверные, кукольно-красивые, умопомрачительно глупые героини пассивно шествуют стройными рядами перед глазами мужчины-читателя, укрепляя его во мнении касательно своей главенствующей роли.

Между тем роль женщины в судьбе мужчины зачастую не менее важна, чем роль мужчины в историческом процессе. Но для исследования этой роли нужно, по меньшей мере, обладать достаточной прозорливостью, чтобы увидеть женщину такой, как она есть, с ее собственными целями во Вселенной, с ее собственным, только ей присущим местом в мироздании. Тем самым местом, которое, будучи пустым (опустевшим), рождает вселенский сквозняк, способный уничтожить самого крепкого мужчину.