Аманда Хемингуэй - Нефритовый Грааль

• Название: Нефритовый Грааль
• Автор: Аманда Хемингуэй
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-038593-5

Врата между мирами распахнулись — и древняя, чуждая магия стала проникать в мир людей… Миф?.. Суеверия? Нет.

Юноша Натан, выросший в доме загадочного мудреца и обладающий колдовским даром странствовать между реальностями, уверен — мир магический столь же достоверен, сколь и мир наш. И теперь его «второй родине» грозит смертельная опасность. Опасность, отвести которую сможет лишь тот, кто соберет воедино три артефакта немыслимой магической силы.

Первый из них именуется Нефритовым Граалем…

---

— Хотеть купить книгу. Но мало денег. Только на еду.

— Я могу дать вам что-нибудь поесть…

— Не сейчас. Должен идти. Искать в лесу сильферим.

Анни не имела ни малейшего представления о том, что такое силъферим, однако поняла: Эрику он очень нужен.

— Возьмите, — сказала она, вручая ему книгу.

Он покачал головой.

— Нет денег.

— Подарок.

И вдруг незнакомец улыбнулся — широкая открытая улыбка озарила его лицо.

— Здесь очень добрые люди. Спасибо.

Кивнул, будто поклонился.

— Да пребудет с тобой сила.

И ушел.

— Господи милосердный, — еле слышно пробормотала Анни. — Сила? Да ведь он говорил о… магии. Интересно, сколько магии в Мали?

Разумеется, теперь она точно знала, что Эрик не из Мали. Во всяком случае, не из той Мали, что в Африке. «Нужно сводить его к Бартелми. Он знает все на свете. Он знает о них…»

Анни прокрутила в памяти предупреждение незнакомца и очень постаралась не испугаться.

* * *

Ровена Торн была в задней комнатке своего антикварного магазинчика в Чиззлдауне, когда раздался звонок дверного колокольчика. Помощница отлучилась пообедать, потому хозяйка вышла сама и, подбоченившись, остановилась, давая потенциальному покупателю возможность оглядеться. Обычно в антикварных магазинах царят полумрак и беспорядок, Ровена же предпочитала совсем иной стиль: полы из сосны, светлые стены, акцент на пространстве и свете. Так было проще сосредоточить взгляд клиента на товаре. Полумраку и беспорядку пришлось довольствоваться чуланом. Однако посетитель едва ли удостоил взглядом всевозможные предметы, столь завлекательно расставленные вокруг.

— Я ищу миссис Торн, — сообщил он. У посетителя был легкий акцент — вероятно, немецкий.

— Я и есть миссис Торн, — отозвалась хозяйка.

— Меня зовут Дитер фон Гумбольдт. Возможно, ваш знакомый из «Сотбис» упоминал мое имя.

Она кивнула, распрямляя плечи, поднимаясь — морально и физически — навстречу брошенному вызову.

— Вы тот самый граф фон Гумбольдт. Ваш прадед — человек, присвоивший мою чашу. При довольно гнусных обстоятельствах… Впрочем, вряд ли это ваша вина.

Но поскольку в тоне Ровены не было и намека на возможное прощение, визитер ответил ей сухим «благодарю». На вид графу было лет тридцать с чем-то, хотя определить однозначно Ровена затруднялась: посетитель относился к той категории мужчин, что выглядят на средний возраст, начиная с двадцати пяти, и никогда кардинально не меняются. Волосяной покров постепенно отступал с широкого пространства лба, подобно волне при отливе, сквозь стекла дорогих очков глаза казались меньше, чем на самом деле; губы, и без того от природы тонкие, были плотно сжаты. Что же до остального, то граф оказался довольно широкоплеч и предпочитал одежду консервативного покроя. Если бы не легкий акцент, его английский был бы безупречен.

— Мне сообщили, что вы заявили о своем праве на владение чашей.

— Вам следовало бы знать наверняка: об этом писали несколько газет.

— Я не всегда верю тому, что пишут в газетах, — терпеливо объяснил фон Гумбольдт. — Надеюсь, вы извините меня за столь неожиданный визит без предварительного письменного уведомления или телефонного звонка. Я пожелал встретиться с вами лично и выяснить, какова ваша позиция в данном деле.

— Все предельно просто и понятно, — сказала Ровена. — Чаша принадлежала моей семье веками, возможно, тысячелетиями. На каком-то этапе на продажу ее был наложен официальный письменный запрет, утерянный в последующие годы; однако теперь он в моих руках. Его наличие свидетельствует о незаконности первоначальной продажи. Понятия не имею, как обстоят дела с правами вашего прадеда, да это и не мое дело; только парень, от которого чаша перешла к нему, никогда не имел на нее прав. Из его семейки тоже найдутся претенденты?

— К сожалению, да. Несколько кузенов и кузин, эмигрировавших в Америку. Со мной связывались их представители. Видите ли, я ни в чем не обвиняю ни их, ни вас. Я также не уверен, на чьей стороне правда в данном деле. Возможно, ваш предок действовал незаконно, продавая чашу; тем не менее и покупатель наверняка не был поставлен в известность о существовании запрета, и вряд ли можно возложить всю ответственность лишь на него. Кроме того, здесь присутствует некий моральный аспект. Исходя из современных этических норм, мой дед поступил предосудительно; но ведь он руководствовался принципами той эпохи. Он воспринимал чашу как законную военную добычу. Эта идея не исчерпала себя по сей день: к примеру, я склонен предположить, что американцы намереваются обогатиться за счет послевоенного переустройства Ирака.

— Вам незачем оправдывать передо мной вашего деда. — Ровена пожала плечами. — Хотя, возможно, придется сделать это в суде.

— Вот мы и добрались до сути вопроса, — сказал фон Гумбольдт. — Судебные тяжбы могут затянуться и дорого стоить всем сторонам. Я надеялся, что мы найдем способ разрешить возникший конфликт, не прибегая к помощи правосудия.

— И как же? — спросила Ровена без обиняков. Она-то в душе ничуть не сомневалась, что такого пути не найти, ибо сама твердо намеревалась заполучить чашу. Однако теперь ей стало интересно выслушать мнение графа.

— Существует несколько возможностей, — подчеркнуто неопределенно заговорил собеседник. — Многое зависит, прошу прощения, от настойчивости предъявляемых претензий — ваших и Алекса Бирнбаума. Мы должны быть откровенны друг с другом и делиться данными.

Ровена цинично улыбнулась. Заметив это, граф перешел к делу:

— Тем не менее я мог бы предложить возможность разделить добычу. Можно продать чашу, а вырученные деньги распределить между теми, кто имеет на нее наиболее весомые права.

— Щедро, — оценила замысел графа Ровена. — Но, боюсь, вы упустили самое главное. Я не желаю продавать чашу. Мне не интересен доход от сделки. Чаша — семейная реликвия, и я хочу вернуть ее. У меня нет средств, чтобы купить ее; а если бы и имелись, я не стала бы этого делать. Она принадлежит мне по праву. Вы хотели откровенности. Я откровенна с вами. Вопрос можно решить только через суд.

— Понимаю. — Ровена почувствовала, что так и не убедила графа. — Ну что ж, я пробуду здесь еще некоторое время. Неподалеку есть очень милая маленькая гостиница. Я с удовольствием осмотрю окрестности, откуда родом чаша. Полагаю, о ней ходит множество преданий. Возможно, хотя вы и не идете на компромисс, вы все же не откажетесь поужинать со мной и поведать мне некоторые из них?

— Возможно, — отозвалась Ровена без особого энтузиазма.

— Надеюсь, мы еще продолжим нашу беседу, — заключил он и повернулся, намереваясь уйти. Потом остановился и добавил: — В данном вопросе я очень многого не понимаю; в настоящий момент — одной вещи в особенности.

— А именно? — спросила Ровена, потому что от нее определенно ждали именно этого.

— У вас в магазине такое множество прелестных вещиц, которые вы готовы и, предположительно, стремитесь продать. Чаша не отличается особой красотой, да и древность ее ставится под сомнение, поскольку попытка датирования по углероду провалилась. Какие бы легенды с ней ни связывали, они могут оказаться безосновательными. Вы произвели на меня впечатление умной, целеустремленной женщины, не склонной к сентиментальности; тем не менее вы хотите лишь завладеть чашей как таковой, независимо от ее истинной ценности и возможности получения дохода от продажи. Я нахожу все это из ряда вон выходящим, — со сдержанным скептицизмом произнес фон Гумбольдт.

Ровена издала фыркающий смешок.

— Думаете, я прикидываюсь? Проверьте.

— Так я и сделаю, — отозвался граф. Дальнейших реплик со стороны Ровены не последовало, и он покинул магазин.

* * *

На той неделе Натан снова видел сон; только на сей раз, похоже, мальчик очутился в другом мире — не на Эосе, хотя в той же галактике или в иной, он определить не мог. Он вновь сделался бесплотным — лишь парящим в космосе сознанием. Внизу раскинулся морской простор — столь необозримый, что Натану подумалось: либо здешний мир вовсе плоский, либо эта планета намного больше Земли. Вода радовала взор глубиной цвета: море было самым синим из всех, что мальчику доводилось видеть. Наискосок по водной глади рваной цепочкой тянулись островки, сверкающие в свете чудесного дня: расстояние смазало их краски, превратив в нейтрально-коричневые пятнышки. И небо тоже было необъятным: солнцу, едва миновавшему зенит, предстоял долгий-долгий путь до горизонта. Тучи воздвигали препятствия на пути светила: огромные башни кучевых облаков, набухшие дождем. Тени их ползли к островам, окрашивая небо в цвет индиго. Белые барашки предвосхищали надвигающееся беспокойство. Солнце, медленно клонясь к закату, послало длинные лучи через просвет в тучах, протянув сияющую дорожку через тень на море к ближайшему островку; тот заиграл зеленым. Теперь Натан спустился ниже и заметил признаки земледелия, скопления неких жилищ, выдающийся в море мол крохотной гавани. Тучи разрослись выше, заслонив последний солнечный свет, и краски потухли. Раздался столь оглушительный удар грома, что Натану показалось, будто столкнулись два мира. Молния, прочертив яркий зигзаг по небосводу, устремилась к земле множеством щупалец. Натан быстро спускался; даже не имея плоти, он вдруг ощутил, каким тревожным сделалось все вокруг.