Владимир Брагин - Искатель утраченного тысячелетия

• Название: Искатель утраченного тысячелетия
• Автор: Владимир Брагин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1974

Фантастическая повесть, посвященная поискам дневника и научных записей Веригина – исследователя, жившего в середине прошлого века, которому удалось найти секрет долголетия.

---

Карлсбад. 24 августа.

Дневник Веригина

Вчера вечером со мной приключилась странная история. Я медленно поднимался в гору к пансиону «Черный лебедь». Неожиданно из-за одного дома появился какой-то высокий человек в черном длинном сюртуке, в котелке и с тросточкой в руке. Он, видно, шел от источника. Я разглядел его спину.

Походка этого человека и удивила и поразила меня. Я невольно пошел за ним. Вспомнил разговор со старым часовщиком Симоном Бургонем о походках людей. А этот незнакомец шагал так осторожно, словно сомневался, не растопчут ли что-либо его ноги. Вот он остановился, – видно, какая-то неожиданная мысль или воспоминание обожгли его сердце. Нерешительно сделал шаг… другой…

И вдруг походка человека резко изменилась. Словно в нем развернулась какая-то пружина. Шаг его стал твердым и стремительным. Он внезапно оглянулся – видно, почувствовал мой взгляд – и быстро исчез за поворотом. Я остановился в раздумье. Кто это? Может быть, он болен и ему трудно? Уж не должен ли я был подойти к нему? Помочь? Но чем? И с этой мыслью я направился к пансиону.

Я был уже у лестницы пансиона, когда оглянулся. Из переулка неожиданно появилась темная фигура и стала медленно приближаться.

Он! Это был он, человек в черном сюртуке, тот незнакомец, чья походка вызвала во мне ряд догадок и размышлений. Я остановился в тени колонны и стал присматриваться. Действительно, всеми его движениями управляет какая-то внутренняя пружина: то толкает, то отпускает его. Конечно же, какое-то глубокое душевноз беспокойство владеет им. Походка его противоречива и мучительна.

Он прошел мимо меня, совсем рядом, но даже не посмотрел в мою сторону. Поднялся по ступенькам пансиона. Легко постучал молотком в дверь «Черного лебедя». Так, значит, он живет в одном пансионе со мной?!

Служитель в бакенбардах, седой, старый швейцар Юлиус Капка, открыл дверь, запахнул свой поношенный сюртучок и, высоко держа свечу, поклонился. За незнакомцем незаметно вошел и я. Вот и третий этаж. Там моя комната. Незнакомец поднимается на этот же этаж, идет по коридору. Шаги его отдаются глухо и одиноко. Своих шагов я но слышу. Я почему-то очень беспокоюсь. Неожиданно человек спохватился, что разбудит людей, – пошел на цыпочках. Но почему он задерживается у двери моей комнаты? Достает ключ!

Старушка служанка Мари появляется со свечой совсем неожиданно.

Она качает головой и что-то ему говорит по-французски. Я не все расслышал. Но до меня долетели слова: «…Вы ошиблись… ваш номер не здесь… вон там…» Незнакомец кивает головой и проходит дальше.

Кончаю запись. Скоро утро.

Тревожно. Но почему? Ведь ничего не случилось. Ничего.

МОЛЧАНИЕ ПЬЕРА ДЕ ДАВЕНА

28 августа

Дневник Веригина

Было утро. Час завтрака в пансионе «Черный лебедь». Больные уже побывали у источников и теперь сидели за столиками в столовой. Им подавали завтрак. Завтракал и я.

Мелкой, семенящей походкой в столовую вошел хозяин пансиона.

– Сюда! Сюда, пожалуйста! – воскликнул хозяин и, обернувшись к дверям, сделал широкий приглашающий жест.

Дверь раскрылась, и на пороге столовой появился… он! Он, человек в черном сюртуке.

– Сюда, господин полковник! За этот столик, мосье де Давен. – И хозяин, повторив свой приглашающий жест, указал на стул возле моего столика.

Мы раскланялись. Завтракали молча. В коридоре хозяин пансиона остановил меня:

– Мосье! Если бы вы знали! Какая честь! У меня в «Черном лебеде» остановился сам Анри де Давен. Полковник колониальных войск Франции Анри де Давен. Ныне он в отставке. Но совсем недавно им гордилась его родина. О полковнике де Давене писали в газетах… Образец замечательного воина. Пример для молодежи… Но из всех отелей Карлсбада он выбрал мой пансион. Я счастлив… И крупицу этого счастья я подарил вам, господин Веригин, пригласив этого храбрейшего галла за ваш столик.

5 сентября

Дневник Веригина

Вот уже неделя, как полковник де Давен три раза в день подходит к столику, за которым я сижу. Кивок головой. Ответный кивок. И ни слова. Он тихо садится за стол. Ему подают очередное блюдо. Тихое «мерси». Кончает свой обед. Поднимается и придвигает к столу свой стул. Молча кланяется мне. Удаляется. Походка все та же – противоречивая, мучительная.

И так вот – уже целая неделя. На один и тот же лад. Что же случилось с этим человеком?

Карлсбад. 7 сентября.

Сегодня утром старушка Мари, убирая мою комнату, сообщила:

– Ваш сосед полковник уже расплатился по счетам с хозяином. Он заказал место в дилижансе. Через три дня уезжает. Вот и хорошо! Уж сорок лет служу у разных господ. Таких не видела: не засмеется, ни слова не проронит. Все молчит. У него, видно, лежит на душе какая-то тайна. – И старушка горничная Мари приложила палец к губам. – Убираю его комнату и вижу – на столе письма из суда. А на газетах, что лежат па стульях, красным каралдашом обведены слова про тюрьмы и про каторжников. О! Как страшно! Хорошо, что этот полковник уезжает. Плохо у него на душе. Очень плохо…

И сердобольная старушка смахнула кончиком беленького фартука слезинку с уголка глаза.

Да! Видно, не на меня одного угнетающе действует молчание Анри де Давена.

9 сентября

Дневник Веригина

Лед молчания неожиданно сломался. Вот как это произошло.

Итак, полковник колониальных войск де Давен завтра уезжает. С ним уезжает и его молчание. Сегодня за обедом он оторвал свой взгляд от тарелки и особенно долго задумчиво смотрел на деревья. Прощался с ними? Сделав рукой резкое движение, словно отстранив что-то, француз неожиданно посмотрел на меня в упор. И тут я не сдержал себя.

– Мосье де Давен, вы хотите мне что-то сказать?

– Non, monsieur (Нет, мосье),

– Простите, мосье, но…

– Пожалуйста…

– Вы знаете, мосье, что нет на свете одинаковых молчаний. И никогда нигде одна тишина не похожа на другую.

Я сказал эти слова и сразу почувствовал: какое-то беспокойство повисло в воздухе. И почему-то полковник де Давен сразу привстал и сказал:

– Да! Я был непереносимо молчалив все это время. Но ничего не поделаешь. Я – это я. Простите, мосье… Да! Я согласен: одинаковых молчаний нет на свете. И у человека нет даже названий для всех молчаний, как нет названий для всех запахов.

– А знаете ли вы, мосье, как я называю ваше молчание?

– Пожалуйста, говорите. Надеюсь, ваше слово станет хорошей приправой к очередному блюду нашего обеда, – с вымученной улыбкой сказал полковник.

– Ваше молчание, мосье, напоминает мне молчаливое ожидание катастрофы, грозы, бури в тайге.

– Тайга? Это, кажется, лес, бесконечный лес в вашей Сибири? Так?

– Совершенно верно.

– Ожидание… Но нельзя ли ясней? Кто же ждет бури в тайге?

– Деревья, мосье. Деревья, которых удушают лианы, ждут грозы.

– Лианы… Мое молчание… Я решительно не понимаю вас, мосье Веригин.

– Извольте! Я видел в тайге, как лианы – сибирские лианы – взбираясь все выше и выше по деревьям, прижимаются к ним все крепче и крепче. Молчаливые, смертельные, удушающие объятия, мосье. Лианы, эти живые канаты со светло-коричневой корой и с сизым налетом, впиваясь своими присосками в стволы деревьев, тянут из них живительные соки. Молчит тайга. Молчат деревья. Их гибель непредотвратима. Но всякий раз, когда я смотрел на эту тишину, мне казалось: деревья чего-то ждут.

– Чего же? – глухо спросил де Давен.

– Грозы. Бури. Ветра. Зашатается тайга, качнутся деревья, все вокруг придет в движение. Деревья оторвутся от гибельных лиан…

– Напрасные иллюзии, – с легкой горечью прервал меня мой собеседник, – гроза с ветром приходит и уходит, а лианы остаются. Не так ли, мосье?

– И опять деревья начинают ждать! – воскликнул я.

Де Давен покачал головой:

– Не напрасно ли?

Но, не отвечая де Давену на вопрос, я сказал:

– Мосье, я врач, и я уже кое-что испытал в жизни. И, видя, слыша, чувствуя ваше молчание, я всякий раз спрашивал себя: не могу ли я стать тем ветром, который оторвет от вас лиану молчания, удушающую вас?

Де Давен ответил не сразу.

– Спасибо за участие, мосье… Не огорчайтесь! – сказал он наконец. Голос его звучал глухо, тихо, но уверенно. – Мне уж нечего ждать… Пусть деревья, погибая, верят и ждут спасения, а я…

Де Давен резко взмахнул рукой, поднялся с места, сделал шаг, остановился и прибавил:

– Спасибо, мосье, за рассказ о лианах. Что касается меня, то… никакой ветер мне не поможет. Но ваш рассказ о лианах извлек из моей памяти рисунок лося…

– Лося, мосье?

– Лося на льду вашей замерзшей Волги…

– Вы были в России?

– Завтра до отъезда я отдам вам лося взамен ваших лиан. И вы кое-что поймете в моем молчании. Но не собирайтесь меня спасать. Просто на рассказ отвечу рассказом… И уеду. До свидания, мосье. До завтра.

И он ушел. Возможно, он чувствовал, что я гляжу ему вслед. И походка его на этот раз была твердая, уверенная, непоколебимая.