Марина Дяченко - Дикая энергия. Лана

• Название: Дикая энергия. Лана
• Автор: Марина Дяченко
• Издательство: ПП «Видавництво „Теза“»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 966-8317-84-Х

Здесь люди работают пикселями. Энергию жизни получают по проводам. Существа с огромным ртом подстерегают самоубийц. На вершинах покинутых небоскребов вьют гнезда бунтари, глубоко в заброшенном метро живут люди-кроты, и каждый день вагончик канатной дороги отправляется на Завод — легендарное место, где, как говорят, все счастливы…

«Дикая энергия» читается на одном дыхании и обращена в первую очередь к юному поколению. Вместе с тем это роман-метафора, который будет интересен читателям любого возраста.

На международном конгрессе фантастов «Еврокон-2005» (Глазго, Шотландия) Марина и Сергей Дяченко признаны лучшими фантастами Европы.

Известная певица Руслана, победитель «Евровидения», создает новый стиль-проект в жанре фэнтези по мативам этого романа.

---

От этой счастливой мысли я засыпаю, прижимая к груди свой верный барабан. И сразу — кажется, минуты не прошло — меня будят.

Пора в дорогу.

Нас долго везут в веломобиле. Потом пересаживают в вагон — у него нет колес, зато есть огромные блоки на крыше. Блоки крепятся к железному тросу толщиной в человеческую руку. Диким в Оверграунде такое и не снилось.

Нам выдают паек — каждому по большой картонной коробке и большой банке дринка. И каждому — свернутый тонкий матрас.

— Удачи! — Ловец пожимает нам руки. — Ехать сутки, запомните. Постарайтесь не устать, не поругаться… Отдыхайте. Расслабляйтесь. С вами будет Григорий. — Он кивает на сутулого мужчину, безучастно стоящего рядом.

Мне с первого взгляда не нравится Григорий. Он кого-то напоминает. Нехорошее воспоминание.

— В добрый путь, — говорит Стефан.

Мы забираемся в вагон. Внутри нет мебели, только поручни на стенах. Спереди — кабина, отделенная решеткой, там устроился Григорий. Сзади — фанерная стенка, огораживающая туалет, то есть просто дырку в полу.

Мы садимся на свернутые матрасы. Слышно, как натужно скрипят блоки на крыше… Что за энергия приводит этот вагон в действие?!

Вагон несколько метров волочится брюхом по земле, а потом взлетает. Я встаю, ухватившись за поручень, и сквозь мутное стекло вижу, как отдаляется земля. Как все дальше уходит город… Будто снова лечу с Алексом… Прощайте, все. Пиксели, Длинный, Игнат… Прощай, Римус. Прощай, мертвая Ева… Прощайте, дикие. И вы, синтетики, прощайте тоже.

Беру в руки свой барабан. Мои спутники слушают, сидя вокруг на полу.

— Как это у тебя получается, а? — тихо спрашивает девочка, с которой мы встречались когда-то в «Сорванной крыше».

Григорий сидит в своей кабине, будто ему нет до нас дела. Иногда выбирается на крышу (вагон тогда раскачивается), смазывает блоки, проверяет что-то и возвращается обратно. Мы обедаем. Потом ужинаем.

Часов в одиннадцать вечера Григорий снова поднимается наверх, и блок, прежде только скрипевший, начинает постукивать. Тук. Тук. Тук-тук. Звук вкрадчивый и вроде бы не очень громкий, но очень скоро все мои спутники засыпают.

Сама я не сплю только потому, что в руках у меня барабан. Я чувствую его ритм, даже когда он молчит.

Переступая через спящих, подхожу к окну. Внизу — горы. Я не вижу их, только угадываю. Кое-где на склонах, на вершинах горят огоньки.

Открытый огонь? Те самые людоеды, о которых говорил Стефан-Ловец?

Григорий возится в своей кабине. В свете фосфоресцирующей панели я вижу, как он застегивает манжету на руке.

До меня доходит: энергетический час! Значит, Григорий — синтетик? Значит, все, спящие сейчас вокруг меня, — дикие?

Григорий глубоко вздыхает. Он получил подзарядку. Ему хорошо. Я снова смотрю вниз, на далекие темные горы…

Григорий снова возится. Скрипит зубами. Что-то бормочет шепотом — ругательства. Не верю своим глазам: он снова застегивает манжету!

Вторая доза?!

Он не видит меня. Второй раз подзарядившись, несколько секунд сидит неподвижно, расслабленно. Потом стонет сквозь сжатые зубы.

Третья подзарядка.

Мне совершенно ясно, что он подзаряжается не от сети. У него в кабине портфель, вроде того, от которого заряжали несчастную Еву. Фальшивая энергия? Или Стефан-Ловец и его неведомые товарищи способны достать для Григория настоящую?

Настоящая — только дикая, поправляю себя. На дикого Григорий не похож и близко.

Когда подзаряжается в шестой раз, я вдруг вспоминаю, кого он напоминает. Того парня, которого пырнула стилетом в подворотне. «Ты понимаешь, как это — сдохнуть, когда тебе не хватает девятой дозы? Или двадцатой? Или двухсотой?»

Тот человек умер не от потери крови. Он просто выключился. Как механизм.

Я, наверное, слишком громко вздыхаю. Григорий оборачивается и видит меня.

— Ты не спишь? — спрашивает со странной ухмылкой.

— Нет.

— Зря… Как же ты, без подзарядки?

— Я дикая. Живу своим ритмом.

— Чего-о?

— Своей энергией. Дикой.

— Значит, это правда, — говорит с отвращением. — Значит… тебе не нужна подзарядка.

— Нет.

Он скалит зубы в темноте. Страшная и жалкая гримаса.

— А мне не хватает шести доз. Завтра не хватит семи. Они меня держат на поводке… Ты знаешь, как это — сдохнуть, когда тебе не хватает шестой дозы?!

Он в точности повторяет слова того человека из подворотни.

— Нет, — отвечаю честно. — Но сначала я тоже подзаряжалась. А потом перестала. Это просто, надо только…

— Просто? — Его глаза, кажется, светятся в темноте. — Ты просто мутант. Уродец. Вы все — мутанты. Ошибки природы. За это вас скормят Заводу. Завод любит таких. Вы — дрова для его печи. Вы — топливо. Есть топливо для людей… А есть топливо для Завода.

— Ты врешь, — говорю твердо.

Он снова скалится:

— Завтра узнаешь, вру я или нет. Завтра вы все шагнете в печь. Или что там у него вместо печи… Я везу полный вагон корма. Он будет доволен. Он прожорливый, Завод… Но он не ест таких, как я. Только таких, как ты.

— Григорий, — говорю я, и голос у меня дрожит.

— Я сорок лет знаю, что я Григорий! Думаешь, я взялся бы за эту работу, если бы они мне не давали по шесть зарядок за ночь?! Ты… «дикая энергия»… «своим ритмом»… но завтра тебе конец. А я — я, может, протяну еще неделю… и кто из нас умнее?

Не дождавшись ответа, он уходит в глубь своей кабины.

В темноту.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вагон летит над темными горами. Поскрипывают блоки на крыше. Окна затянуты железной сеткой. И некуда бежать.

Мои товарищи по несчастью спят. Пытаюсь их растолкать — напрасно. Ритмичное постукивание блоков загипнотизировало их. Если бы не мой барабан, носитель другого ритма, я сейчас дрыхла бы вместе с остальными.

Но что толку в том, что я не сплю? Двери крепко заперты снаружи. Сетку на окнах невозможно разрезать или разорвать. Дыра в полу, служащая туалетом, слишком узкая — в нее не пробраться… А если мне и удалось бы спрыгнуть? Внизу — темнота, не видно даже огоньков. Воет ветер. Наверное, очень высоко. Уж лучше прыгать с небоскреба.

Мужества осталось совсем чуть-чуть. На донышке. Хочется реветь и бить кулаками в пол. Вместо этого сажусь на свой матрас, обнимаю колени и думаю.

Меня обманули, как маленькую девочку. Провели. Будь я хоть немного внимательнее, нашла бы нестыковки в словах Стефана… Ловца. Вот почему он Ловец. Он ловит таких, как я, генераторов. А приманка — слово «Завод». Он сказал: «Ты поедешь на Завод», и я перестала думать. Перестала сомневаться… И вот я еду на Завод.

А может, Григорий соврал? Сказал гадость, чтобы отомстить мне за что-то? За то, что я не нуждаюсь в подзарядках? За то, что я оказалась среди избранных?

Я снова вспоминаю разговоры с Ловцом — каждое слово, каждый взгляд. И понимаю: Григорий сказал правду. А Ловец… да ведь и он сказал правду, только не всю. Меня пригласили на торжественный обед, но не предупредили, что я не гость, а блюдо!

Хуже всего для меня — не предательство Стефана-Ловца и не слова Григория. Завод всегда представлялся мне добрым. И в страшном сне не могло присниться, что в качестве топлива он использует людей.

Чем дольше я об этом думаю, тем безнадежнее мне становится. Я ищу выход. Еще раз: двери заперты снаружи на задвижку. Железная сетка на окнах закреплена стальными штырями. Дыра в полу слишком узкая… И оттуда, из дыры, дует прямо-таки ледяной ветер. С каждой минутой становится холоднее. Черные окна делаются сизыми, на них проступают сложные, по-настоящему красивые узоры. Что происходит?

Мои товарищи по несчастью спят, тесно прижавшись друг к другу. У некоторых девчонок ночная косметика. Я стараюсь не смотреть на их страшные мерцающие лица.

Становится так холодно, что я подбираю с пола свой матрас и заворачиваюсь в него. Не помогает: меня бьет крупная дрожь. Никогда в жизни так не мерзла!

Григорий возится в своей кабинке. Сквозь постукивание блоков слышу, как он кряхтит. Потом мутное окошко кабины на секунду освещается живым огнем. Я слышу запах дыма. И почти сразу делается теплее.

У него в кабине печка! Настоящая старинная печка, в которой жгут уголь или дерево! Значит, тут всегда так холодно. Чтобы топливо для Завода не превратилось в ледышки, его надо подогревать.

Мне никогда не приходилось греться у настоящей печки. Но Перепелка рассказывала, как много лет назад двое молодых диких развели в закрытой комнате огонь, заснули рядом с ним и не проснулись: они не знали, что где огонь, там и дым, а дыму надо давать выход, иначе он убьет тебя. Угоришь. Задохнешься.

От печки Григория все сильнее воняет дымом. Если бы не отверстие в полу — мы все могли бы задохнуться на полпути к Заводу…

— Григорий, — говорю я, даже не успев додумать эту мысль до конца. — А что тебе будет, если ты привезешь на Завод одиннадцать трупов?