Валерий Елманов - Перстень Царя Соломона

• Название: Перстень Царя Соломона
• Автор: Валерий Елманов
• Издательство: Альфа-книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010 г.
• ISBN: 978-5-9922-0538-1

Как быть, если девушка твоей мечты, случайно встреченная во время невероятного путешествия, так запала в душу, что жизнь без нее невозможна? И что делать, если тебя и ее разделяет не пространство, а само время, ибо она живет в далеком XVI веке?

Константин Россошанский – обычный парень, никогда не считавший себя суперменом, сумел решить этот вопрос. Он отправился в погоню за своей призрачной любовью. Опасно? Еще бы! Вот так вот окунуться в клокочущую Русь, где без острой сабли и заряженной пищали можно не дожить до следующего вечера, где потерять голову легче легкого, это даже не авантюра, а настоящее безумие.

Но когда ты любишь, ничто другое не имеет значения. Да и терять-то особо нечего. Разве что жизнь, но зачем она нужна без НЕЕ?

---

Я задумался. А если все не так? А если я попал не в прошлое, а, скажем, в какой-то параллельный мир, очень похожий на наш, почти во всем совпадающий, только с маленькими, почти незаметными отличиями? И одно из них заключается как раз в том, что никаких публичных казней Иоанн Грозный в Москве устраивать не станет. Тогда Ицхаку и впрямь придется возвращать деньги, а мне – дарить ему поставленный в заклад перстень. Жалко. Да и вообще – сроднился я с ним как-то. Он мне душу греет – как посмотрю, так Машу вспомню. Стою и думаю: на что решиться, соглашаться или…

Но если отказаться, придется искать кого-то другого, и не факт, что эти поиски увенчаются успехом. Навряд ли найдется еще один человек, который поверит в мое «видение», и тогда все равно придется закладывать камень, только за более низкую цену.

– Хорошо,- Видя мое колебание, Ицхак решил переиначить свое предложение,- Если все прогорит, убыток на мне. Полностью, какой бы он ни был. Подарок тоже за мной.- Он чуть поколебался, а потом нехотя выдавил: – Если убыток меньше десяти тысяч рублей, я подарю тебе две тысячи, если больше – тысячу. Это огромные деньги,- И предупредил: – Может быть, завтра я стану сожалеть о предложенном, поэтому советую согласиться сейчас.

Сейчас так сейчас. А то и впрямь передумает. Давай-ка доверимся судьбе, и будь что будет. Тем более я следую из сферы Победа в сферу Любовь. Значит, моя затея не то что имеет шансы на успех – она просто обречена на него. В конце концов, каббала – не рулетка, чтоб так бессовестно обжуливать одиноких путников, безмятежно топающих от сефирота к сефироту.

– Ладно,- кивнул я.- Пусть будет так.

И мы тут же перешли ко второму животрепещущему вопросу – как делить.

«По справедливости!» – кричал Шура Балаганов. «А кто такой Козлевич?!» – вопил Паниковский. Но все закончилось тем, что деньги забрал Остап Бендер.

Товарищ Ицхак чем-то напоминал Кису Воробьяни- нова и работать за половину отказался категорически, упирая на то, что я совершенно ничем не рискую, а потому мне вполне хватит по десяти денег с каждого рубля. Получалось десять, нет, даже пять процентов, ведь московок, или сабельных денег, в рубле двести штук, а Ицхак, вне всяких сомнений, подразумевал именно их. Пятьсот рублей с десяти тысяч меня никоим образом не устраивало, тем более что Ицхаку не повезло – как раз в тот момент я совершенно забыл о нынешней стоимости денег. Если бы вспомнил, то, вне всяких сомнений, тут же согласился бы, а так…

– И мои харчи,- заявил я мрачно.

Ицхак недоуменно воззрился на меня. Стало понятно, что в Неаполитанском университете бессмертного творения Ильфа и Петрова не изучали. Пришлось слегка скостить первоначальный процент. Он тоже поднял предлагаемое, хотя и ненамного.

Битый час мы дискутировали на эту тему, и доволь- но-таки бурно. Конечно, мастерство и профессионализм купца круче моего в сто раз, так что опыт победил – я срезал от своего требования вдвое больше, чем он прибавил, и мы мирно сошлись на двадцати процентах. При этом он ухитрился оговорить, что если ему все-таки придется платить резу какому-либо выжившему заимодавцу или его родичам, то мы будем выкладывать ее в равной пропорции. В ответ я только великодушно махнул рукой, полагаясь на добросовестность наших великих историков и их бережное отношение к именам и фамилиям. Летописцам врать тоже как бы не с руки, а Иоанну Васильевичу – тем паче.

– Вот только нам надо поторопиться,- озабоченно сказал я,- Казнят их в июле, но когда поволокут на Пыточный двор, я не видел.

Ицхак со мной согласился, хотя идею насчет нашей с ним немедленной скачки в столицу, а значит покупки лошадей, отверг напрочь. Мол, глупо это – река сама довезет. Я вначале настаивал, но тут его аргументы оказались железобетонными.

Во-первых, дорог на Москву в этих местах, как авторитетно заявил купец, нет вовсе. Разве что до ближайших деревень и все. Не нужны они местному люду. Вот она, водная гладь. Пусть не больно-то широка, но для ладьи, даже купеческой, груженной под завязку разным товаром,- простор. Садись и кати себе до Москвы-реки, а дальше по ней до самой столицы. Красота, да и только – вода сама тебя несет к цели, а ты сидишь сложа руки и поплевываешь с борта. Обратно чуть хуже, потому как против течения, так что придется погрести, но зато ладья уже пустая – расторговался, а если что и прикупил домой, то из мелочовки.

Отсюда следует «во-вторых» – отсутствие проводника. Да и «в-третьих» тоже – где взять лошадей для верховой езды? Поначалу я подумал, что Ицхак попросту накручивает препятствий, но уже через несколько часов и сам убедился в правильности всего сказанного им.

Произошло это, когда мы причалили к очередной пристани. Город назывался по имени реки – Руза. Были уже сумерки, когда три наших ладьи пришвартовались. Я не стал любоваться окрестностями. К тому же разглядеть с берега хоть что-либо было невозможно – обзор напрочь загораживал здоровенный, с пятиэтажный дом, если не больше, земляной вал, который окружал кремль. Посад со слободами виден был хорошо, но там как раз ничего интересного – убогих домишек с узкими оконцами я насмотрелся и в Кузнечихе, так что сразу пошел по делам – искать лошадей и проводника.

Искал долго, но практически безрезультатно. Проводников не имелось вовсе, а с лошадьми… Клячи, которые местный люд выставил на продажу, даже на мой дилетантский взгляд годились разве для полевых работ, да и то с выбором, чтоб не особо тяжелые. Использовать же их в качестве верховых было бы чистой воды самоубийством. Может, мне так «повезло», не знаю, но факт остается фактом – ехать не на чем.

К тому же имелся еще один немаловажный нюанс, о котором мне вовремя напомнил Ицхак, пока я уныло оглядывал коней, а они еще более уныло меня.

– Почтенный Константино, надеюсь, простит мое назойливое любопытство, но мне бы очень хотелось знать, как часто ему приходилось путешествовать в местах, где нет дорог,- с легкой иронией в голосе осведомился он.

– Чаще, чем в местах, где они есть,- туманно ответил я, не желая срамиться.

Между прочим, не врал. Мне посчастливилось взгромоздиться на лошадь раза три и не по делу, а так, прокатиться, и, разумеется, дорог я не выбирал.

– Пусть так,- согласился Ицхак,- и почтенный синьор готов скакать без остановок на ночь, но все равно эти лошади,- подчеркнул он последние слова, презрительно указывая на понуро стоящих коней,- будут непременно нуждаться в отдыхе.

Я в последний раз покосился на них и в душе согласился с купцом, сделав существенную поправку. Судя по их виду, в отдыхе они нуждались уже сейчас, еще до скачки, а где-то на двадцатой версте, если не раньше, эти кони, как их ни нахлестывай, и вовсе лягут костьми поперек дороги.

К тому же мой огромный опыт… Навряд ли я смогу без остановки на ночь. Конечно, кати мы с обозом, а не по реке, я бы все равно рискнул, а так смысла это путешествие и впрямь не имело. Да и плыли мы сегодня достаточно быстро, отмахав за день не меньше пятидесяти верст, и проскакать больше все равно не получится. Во всяком случае, у меня.

Оставалось досадливо махнуть рукой и… пойти спать.

– Я рад, что мой спутник умеет признавать свои ошибки! – крикнул мне в спину Ицхак.

Кажется, это называется «подсластить пилюлю»…

Что купец пообещал наутро гребцам, я не знаю. Понятно, что серебро, но насколько он взвинтил обычну ю оплату, сказать трудно. Скорее всего, не меньше чем вдвое, потому что мы уже не плыли – летели.

Стык между Рузой и Москвой ладьи миновали, когда до полудня оставалось еще несколько часов. Я бы его и вовсе не заметил, если б не подсказал купец. Время на обед он тоже сумел сэкономить, организовав его на ходу – часть гребцов торопливо жевала краюхи хлеба с неизменной луковицей и здоровенным шматом сала, вторая половина наяривала на веслах. Как результат – в Звенигород мы снова прибыли в потемках, но ведь прибыли, одолев двухдневную дорогу за один переход.

– Дальше будет легче,- вновь невозмутимо заметил Ицхак.- Не скажу, что мы прошли сегодня две трети пути, но за три пятых ручаюсь.

Река еще дымилась белым густым паром, напоминая варево, закипающее в огромном котле, когда мы наутро, едва забрезжил рассвет, двинулись вперед, раздирая это месиво в драные клочья. Было что-то неестественное и фантастическое в нашем стремительном и молчаливом полете по реке. Тишину, как по уговору, соблюдали даже гребцы, которые обычно изредка вяло переругивались между собой. Наверное, вчерашний день изрядно вымотал даже их, привычных к веслам.

Вообще-то от Звенигорода до Москвы по прямой чуть больше пятидесяти километров, но река, как назло, принялась выписывать дикие петли. Одна, например, растянулась на дюжину километров, в то время как от одного ее края до другого можно было пройти за десять минут – километра не будет. Но не тащить же волоком лодки, тем более по сплошному лесу. Приходилось лететь дальше, послушно выписывая зигзаги.