Игорь Пыхалов - СССР без Сталина: Путь к катастрофе

• Название: СССР без Сталина: Путь к катастрофе
• Автор: Игорь Пыхалов
• Жанр: Политика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0092-6

«Я знаю, что, когда умру, людская молва нанесет много мусора на мою могилу. Но я уверен, что ветер Истории все это развеет…»

Слова И. В. Сталина оказались пророческими — после смерти Вождя на его имя, его великие деяния и светлую память были вылиты потоки словесных помоев, фонтаны грязи, водопады лжи. Обвиняя его во всех смертных грехах, разоблачая и проклиная незабвенную Сталинскую эпоху, «борцы с культом личности» обещали народу построить «социализм с человеческим лицом» — но без Вождя, без его стальной воли и политического гения Советский Союз неудержимо клонился к закату и распаду. А первым шагом к «величайшей геополитической катастрофе», которой стало крушение СССР, была преступная кампания по очернению Сталина.

«Трудно найти в истории России человека, сделавшего так много для ее величия и процветания при жизни и столь несправедливо оболганного после смерти. Однако те, кто плюет в собственное прошлое, лишают себя будущего. Начиная с хрушевского доклада о «культе личности», миф о сталинских преступлениях исподволь разъедал устои советского общества. С приходом же к власти Горбачева невиданная по силе и размаху антисталинская истерия была использована как таран для разрушения нашей страны…»

О подлинных мотивах этого предательства и чудовищной цене, заплаченной за измену делу Вождя, — читайте в новой долгожданной книге от автора бестселлеров «Великая оболганная война» и «За что Сталин выселял народы?».

---

В самом деле, чтобы велась классовая борьба необходимо наличие враждебных классов. Имелись ли таковые в СССР 1930-х годов? «Нет! — дружно заверяют нас идеологи КПСС, а также их нынешние наследники из числа сторонников «социализма с человеческим лицом». — К тому времени эксплуататорских классов уже не существовало».

Так ли это? Естественно, на первый взгляд, на двадцатом году правления большевиков никаких эксплуататоров в стране победившего пролетариата не наблюдается. Никто не владеет фабриками и заводами, не спускает нажитые непосильным трудом капиталы в Ницце, не порет на конюшне нерадивых крестьян. Кругом сплошь рабочие, колхозники, а также советские служащие. Такие, как скромный бухгалтер ЖАКТа Н.И. Штерн фон Гвяздовский. Ничего, что он бывший барон и полковник гвардии, что в 1905 году активно участвовал в подавлении декабрьского восстания, что дома хранит групповой снимок, на котором заснят вместе с Николаем II. Николай Иванович и в мыслях ничего не имеет против новой власти.[75]

Вот ещё один скромный бухгалтер, на этот раз Плодоовощсбыта, — Маврус д'Эске, бывший граф, полковник генштаба. Его мать живёт в Вильно, у неё крупное имение и особняк. Брат тоже бежал за границу, живёт в Варшаве.[76]

Следующему бухгалтеру, П.Г Сладкову, с титулами не повезло. Всего лишь бывший председатель окружного военного суда у «верховного правителя России» адмирала Колчака.[77]

А вот парочка счетоводов — бароны В.В. и В.Н. Таубе.[78] А вот ещё один барон, Александр Станиславович Нолькен. С истинно христианским смирением простив новой власти расстрел своего брата, могилёвского губернатора, их сиятельство усердно трудится швейцаром буфета на Московском вокзале.[79] Грех жаловаться на жизнь и князю ВД Волконскому, ныне приёмщику молокомбината.[80]

Бывший чиновник канцелярии финляндского генерал-губернатора О.Л. Оленьев. Дворянин. Дослужился до статского советника, что согласно «Табели о рангах» повыше полковника, но пониже генерал-майора. Тоже доволен жизнью. Ещё бы! Благодаря Советской власти Олег Львович смог, наконец, влиться в ряды пролетариата, работая сторожем на одном из ленинградских предприятий.[81]

А вот ещё парочка «пролетариев». К.М. Якубов, дворянин, бывший помощник начальника тюрьмы. Его брат, жандармский офицер, расстрелян в 1918 году. Но Константин Михайлович зла на большевиков не держит, усердно трудится землекопом в Ленпромстрое.[82] Как и граф В.Ф. Моль, который устроился рабочим в архитектурно-планировочный отдел Ленсовета и даже не вспоминает о своём имении в Себежском уезде.[83]

Это бывшие дворяне. А сколько неименитых «владельцев заводов, газет, пароходов» лишены новой властью нажитого непосильным трудом имущества? А несколько миллионов раскулаченных?

О каком же «социалистическом единстве» талдычили доморощенные знатоки марксизма? Логика их проста и незатейлива, как грабли. Если, к примеру, бывший владелец фабрики ныне работает на ней сторожем или дворником, то он уже не капиталист, а представитель рабочего класса. И пускай данный субъект, выражаясь словами Михаила Зощенко, «затаил хамство» против Советской власти, лишившей его собственности и привилегий, и при первом же удобном случае постарается с ней расквитаться. Проституток от идеологии подобные «мелочи» не смущают. После смерти Сталина марксизм-ленинизм быстро превратился в сытную кормушку. Советские обществоведы славили «судьбоносные решения» очередных партийных съездов, сочиняли диссертации, в которых с пафосом вещали:

«Опыт руководства партией противопожарными формированиями в годы обороны Ленинграда содержит убедительное доказательство жизненности ленинского учения о руководящей роли партии в защите социалистического Отечества, единстве тыла и фронта в современной войне» .[84]

После уничтожения СССР вся эта орава придворных холуев мгновенно перекрасилась в приверженцев рыночной экономики, демократии и общечеловеческих ценностей.

Другой многочисленный контингент потенциальных врагов Советской власти — те, кто был исключён из ВКП(б) в ходе регулярно проводившихся чисток. После победы Октябрьской революции Ленин постоянно высказывал вполне обоснованное беспокойство по поводу проникновения в ряды партии разного рода шушеры:

«…естественно, что к правящей партии примыкают худшие элементы уже потому, что эта партия есть правящая» .[85]

«Мы превосходно знаем, что в разлагающемся капиталистическом обществе к партии будет примазываться масса вредного элемента» .[86]

«Мы боимся чрезмерного расширения партии, ибо к правительственной партии неминуемо стремятся примазаться карьеристы и проходимцы, которые заслуживают только того, чтобы их расстреливать» .[87]

Чтобы нейтрализовать эту опасность, Ленин требовал регулярно очищать партийные организации от тех, кто позорит звание коммуниста. Уже на состоявшемся 18–23 марта 1919 года VIII съезде РКП (б) было принято решение о перерегистрации членов партии, то есть, фактически, о первой чистке её рядов.[88]

Два года спустя X съезд РКП (б), проходивший 8-16 марта 1921 года, постановил провести генеральную чистку партии.[89] В результате к XI съезду (27 марта — 2 апреля 1922 года) из РКП (б) было исключено 170 тыс. человек или около 25 % её состава.[90] Однако чистка продолжалась и после XI съезда. Всего тогда из партии было исключено или механически выбыло больше 30 % её членов.[91]

Более того, вырабатывая 21 условие принадлежности к Коммунистическому Интернационалу, Ленин на II конгрессе Коминтерна (19 июля — 7 августа 1920 года) привёл следующие требования: «Коммунистические партии всех стран, где коммунисты ведут свою работу легально, должны производить периодические чистки (перерегистрации) личного состава партийных организаций, дабы систематически очищать партию от неизбежно примазывающихся к ней мелкобуржуазных элементов» .[92]

Регулярные чистки продолжались и после смерти Ленина. В 1924–1925 гг. была проведена чистка вузовских и учрежденских партийных ячеек.[93] В апреле 1929 года XVI партийная конференция вновь приняла решение о генеральной чистке партии. К XVI съезду (26 июня — 13 июля 1930 года) из ВКП(б) было исключено 10,2 % её состава, ещё 1,3 % вышло из партии добровольно.[94]

Помимо периодических кампаний, разложившиеся элементы исключались из партии и в обычном порядке. В результате этой кропотливой работы по очистке партийных рядов, проводившейся Лениным, а затем Сталиным, только с 1917 по 1933 год было исключено и добровольно выбыло почти один миллион членов и кандидатов. Примерно десятая часть из них впоследствии была восстановлена.[95]

Насколько необходимым было это регулярное самоочищение, наглядно показали позднейшие события. После смерти Сталина, оттесняя честных людей, в партию хлынул мощный поток приспособленцев и карьеристов. В результате, когда настал час испытаний, большинство из 19 миллионов членов КПСС с бараньим равнодушием тупо взирало, как разрушают государство. Другие, почуяв откуда дует ветер, публично сжигали свои партбилеты. Третьи, наиболее ушлые, без особого шума прибирали к рукам лакомые куски государственной собственности.

Но вернёмся в сталинское время. Понятно, что исключённые из партии крайне недовольны, озлобленны и жаждут реванша. Как, например, вычищенный из ВКП(б) в феврале 1936 года в ходе проверки партийных документов по Красно-Зоренскому району Курской области ИД Тепляков, откровенно заявивший в частном разговоре: «Теперь я буду недоволен всю жизнь на партию и большевиков» .[96]

От досужих разговоров «униженные и оскорблённые» переходили к конкретным действиям. Так, в ноябре 1933 года во время чистки партийной организации треста Авиа-топ группа лиц, исключённых из партии, сделала попытку отравить членов комиссии по чистке. В стакан для воды, поставленный на стол, за которым работали последние, был брошен кристалл медного купороса. Произведённым ОГПУ следствием было установлено, что в «Союзнефтеторге» с конца 1932 года существовала контрреволюционная троцкистская группировка во главе с зам. управляющего «Союз-нефтеторга», участники которой хотели «отомстить и напакостить» членам комиссии по чистке.[97]

11 марта 1934 года старший техник 209-й авиабригады Вахромеев перелетел вместе с техником Дмитриевым в оккупированную японцами Маньчжурию. Как выяснилось в ходе расследования, помощник оперуполномоченного особого отделения 209-й авиабригады разгласил на комиссии по партийной чистке компрометирующие материалы, имевшиеся на Вахромеева в военной контрразведке. Разобиженный старший техник «в знак протеста» изменил Родине. По данным харбинской резидентуры советской разведки, Вахромеев выдал японцам подробные данные об авиационных частях на Дальнем Востоке.[98]

Таким образом, у антисоветского подполья в 1930-е годы действительно имелась массовая социальная база.