Эдуард Макаревич - Политический сыск (Истории, судьбы, версии)

• Название: Политический сыск (Истории, судьбы, версии)
• Автор: Эдуард Макаревич
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: История
• Год: 2002

Эта книга о выдающихся организаторах политического сыска. По своим убеждениям они были разные: либералы и коммунисты, консерваторы и монархисты. И характеры, и судьбы разные: А.Бенкендорф, В.Штибер, Г.Судейкин, С.Зубатов, А.Герасимов, В.Джунковский и Ф.Дзержинский, Я.Агранов, Н.Кузнецов, Ф.Бобков, Э.Гувер. Их, разъятых временем и мировоззрением, объединил в единую корпорацию сыскной звездный талант. Каждый имел свои открытия на ниве сыска. А общие методы, приемы и технологии они сумели творчески адаптировать к условиям своей страны и выжать максимальный результат. И хотя они действовали в разных странах, каждый защищал свой общественно-политический строй. Они обслуживали власть и контролировали эпохи. Каждый из них — звезда в сыскной технологии.

---

Тут в основном метод был один — беседы, увещевания. Беседовали с Эриком Соловьевым, талантливейшим философом, беседовали с Осиповым, талантливейшим социологом. У последнего был приятель, вечно подбивавший его на сомнительные дискуссии в отношении существующего строя. Приятеля хитро «отвели» — и социолог успокоился. Беседовали и с другими не менее известными научными фигурами. Помогало.

Воспоминания (Филипп Бобков) :

«Была встреча с известным писателем и журналистом Р. А. Медведевым. После того как предложения привлечь его к работе над историей нашей страны потерпели фиаско, а правоверные аппаратчики исключили его из партии, Медведев нигде не работал, ушел, так сказать, на «вольные хлеба». Его статьи начали появляться в зарубежной печати, книги — издаваться на Западе. Рой Александрович писал зло и нелицеприятно. Он становился не только своего рода знаменем антикоммунизма (хотя убеждениям социалиста никогда не изменял), но и удобной фигурой для тех, кто стал на путь борьбы с властями. К сожалению, встречи и беседы с ним сотрудников КГБ, предостерегавших от шагов, которые могут вступить в противоречие с законом, воздействия не имели. Положение осложнялось и тем, что Медведев язвительно высказывался о Брежневе и его окружении, а это порождало претензии к КГБ — нас обвиняли в либерализме. Находились и такие, кто нашептывал Л. И. Брежневу: «Вот каков ваш Андропов. Он чести руководителя государства не защищает, мирится с тем, что Медведев порочит вас».

Медведев начал издавать на Западе журнал «Политический дневник». Не помню, какое издательство занималось этим, но слыло оно антикоммунистическим. Я решил поговорить с автором. Хотя встреча состоялась на нейтральной почве, я не скрывал принадлежности к руководству КГБ, тем более что еще один сотрудник, участвовавший в беседе, был известен как официальное лицо. Я не стал обсуждать с Медведевым содержание его публикаций, спросил только, не шокирует ли его сотрудничество с антисоветским издательством. Он ответил:

 — Но я имею дело и с издательствами компартий, в частности, с газетой «Унита».

 — Сейчас не об этом речь...

Разговор был долгий и, с моей точки зрения, интересный. Я видел и слабость и силу логики собеседника, понял, где он прав, а где заблуждается. Для меня очень полезно было знать это. Результат встречи меня порадовал: Медведев прекратил сотрудничество с издательствами, не связанными с компартиями. «Политический дневник» вообще перестал выходить. Медведев имел дело теперь только с коммунистической прессой и стал заметно склоняться к «плюрализму в рамках социализма». А. Н. Яковлев определил это потом как дрейф в сторону от марксизма. Но Медведев, как показало время, вовсе не дрейфовал, он лишь принципиально не мирился с практикой построения социализма в СССР. Для меня же важнее всего было то, что Медведев стал сотрудничать с коммунистами Запада и теперь воздействовать на его нежелательные выпады можно было по другим каналам. Мы настаивали на необходимости работать с людьми и использовать их потенциал в идеологической работе».

Бобков возвел в принцип штучную работу с диссидентами. Максимум информации о характере, интересах, окружении, прожитой жизни. И индивидуальное влияние — встречи, беседы, убеждения. Ида Нудель, авторитет среди еврейских националистов, говорила соратникам: «Учитесь работать, как ЧК. ЧК бьется за каждого». Известна была установка Бобкова, которую он внушал офицерам управления: «Чтобы вам было ясно, в чем заключается ваша работа, надо всегда идти от противника. Где чувствуется его рука — там наше присутствие и должно быть».

Институты Академии наук имели частые контакты с западными исследовательскими центрами, которые искали в советской академической среде людей, способных стать их агентами, проводниками их идей. Понятно, что эти центры работали вместе со спецслужбами. Несомненной их удачей стал Поташов, старший научный сотрудник Института США и Канады. Прозевали его, хотя и не Пятое управление. Талантливый был политолог. Оказался в командировке в США и дал понять, что готов негласно сотрудничать. Политологи — публика понятливая, свели с ЦРУ.

Что спецслужба без агентов? Ноль. Работа с агентурой — основа спецслужбы, они глаза и уши ее, поставщики информации. В КГБ существовало понятие «силы и средства». Под силой подразумевался оперативный состав, под средствами — агентурный аппарат.

Работа с агентурой — самая сложная и самая главная для оперативного работника. В Пятом управлении не без участия Бобкова сложился свой стиль в воспитании агентов. Не один месяц присматривались к человеку, беседовали, выясняли взгляды, изучали позиции, познавали интересы, помогали в каких-то вопросах. Отношения становились чуть ли не дружескими. И лишь тогда следовал рапорт начальству, а потом и разрешение на агентурную работу, на вербовку, на присвоение псевдонима. Некоторые соглашались сотрудничать без подписки, без документального оформления, некоторые вообще готовы были только устно предоставлять информацию. И оперативный работник с разрешения руководства шел на это. Хорошо зная психологию рождения агента, Бобков советовал встретится с ним на другой день после вербовки, оценить состояние, поддержать. И это впечатляло.

По инструкциям, принятым тогда в КГБ, работа с агентом должна была вестись только на квартирах. Квартиры были конспиративные (это собственность спецслужбы) и явочные (по договору с хозяином, в советское время часто бесплатно). На них и происходили встречи оперативных работников с агентами два-четыре раза в месяц. Но обстановка порой диктовала иное. Приехала в Москву группа из одной республики для демонстрации сепаратистских, националистических настроений. В этой группе — агент, он знает телефон оперработника в Москве. Он либо по телефону-автомату самую «горячую» информацию дает, либо где-то «накоротке» встречается с оперативником — на улице, в подъезде, в магазине, бывали случаи и в туалете.

Создание добротной агентурной сети требует не менее 5-10 лет. «Выращивание» агента — процесс сугубо индивидуальный, сложный, трудоемкий. Порой агент согласен работать только с одним оперработником, его «вырастившим». Уходит «опер» на повышение, становится начальником отделения, отдела, но по-прежнему работает со своим ценным агентом. Бывали ситуации, когда офицера КГБ направляли на работу в какую-то область, заместителем начальника местного управления. Но он периодически приезжал в Москву на встречу со «своим» человеком.

Бесстрастная статистика свидетельствует: за исключением северокавказских республик, две трети агентов «пятерки» были евреями. Вероятно, неистощимая социальная энергия, стремление сделать карьеру, хорошо обустроиться в этой жизни, так присущее людям этой национальности, толкали их к сотрудничеству с могущественным КГБ. Четверть агентов женщины, они-то природные искусницы. Их пленяла страсть к игре, к романтике и, конечно, к устройству своего будущего тоже.

Вот судьба. Одна из них влюбилась в объект разработки. И однажды поведала об этом своему наставнику из Пятого управления — столь доверительны были отношения. Что делать? Ситуация-то нелинейная.

 — Любишь — борись за него, влияй! Пока-то он верно катится под статью. Тебе же не нужен муж под арестом.

И ведь повлияла. Отошел будущий супруг от диссидентских увлечений. До сих пор живут, не чая души друг в друге. А тайна жены стала тайной семьи.

После 1991 года в органах безопасности было проведено девять реорганизаций. Как утверждают ветераны КГБ, каждая реорганизация — это потеря 30 процентов высокопрофессиональных сотрудников и потеря 50 процентов оперативных возможностей. Потеря оперативных возможностей — это безвозвратная потеря агентуры, ибо с оперработником «уходит», как правило, и агент.

Воспоминания (Филипп Бобков, эксклюзив) :

«Всего по линии Пятого управления в Советском Союзе служило 2,5 тысячи сотрудников. В среднем в каждой области в «пятой службе» работало 10 человек. Оптимальным был и агентурный аппарат, в среднем на область приходилось 200 агентов».

Находкой Бобкова стало массированное использование агентуры на «бурлящих» территориях, в определенных социальных или национальных группах, чьи устремления и настроения представляли угрозу спокойствию, порядку или власти. К таким группам относились крымские татары, которые постоянно поднимали вопрос об автономии и суверенитете, выступали в Крыму и в Москве. Среди них плотность агентуры в Крыму доходила до одного агента на 100 человек. Причем и задача этим «массовым» агентам ставилась определенная: выходить на «связь» и давать информацию только в случаях назревания каких-либо экстремальных действий со стороны наблюдаемой категории граждан. Такая же массовая агентура, она же и агентура влияния, была и в Пригородном районе Осетии, где постоянно существовала угроза межнациональных столкновений. Эта угроза обернулась кровавым кошмаром лишь после развала Советского Союза и ликвидации вместе с КГБ и Пятого управления, которое долгие годы обеспечивало мир и покой на Кавказе.