Владимир Гельфанд - Дневники 1941-1946 годов

• Название: Дневники 1941-1946 годов
• Автор: Владимир Гельфанд
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Отказал, конечно. Ведь мне еще идти сегодня на занятия по всеобучу.

Галя рассказала, что от мамы получилось письмо и что ей очень плохо живется. Бедная мама! А дядя Люся, этот "преданный брат", спокойно читает ее письма и нагло требует, чтоб я ее вызвал, помог, хотя знает не только о моих денежных средствах, которых у меня нет, но и о моих возможностях, которых у меня тоже нет. Мерзавец! Он может так легко вызвать маму, может так легко помочь ей, а не делает этого, перекладывая вину на меня.

На занятиях по всеобучу проходили винтовку. Все это теоретически мне давно известно. Командира нашего отделения не было - его перевели в другое место. Так что пока мы без командира. Ребята попались неплохие. Выделяется только один. Считает себя сильным и дерзко обращается с остальными. И есть еще один, старше нас всех (1903 года), - очень несчастный человек. У него плохая память, ему трудно маршировать и выполнять нужные движения. Над ним все постоянно хохочут. Мне тоже иногда бывает смешно, но в большинстве случаев просто по-человечески жаль. Сегодня он подошел ко мне и долго со мной разговаривал, объясняя свои промахи и оправдываясь.

Из сообщений по радио: по всему фронту идут бои. Самая приятная сводка. Лишь бы пока не отступали, не отдавали города. Конечно, основное желание чтобы мой дорогой Днепропетровск вновь стал советским. Это мое самое сильное желание.

Ленинград почти окружен. На его подступах ожесточенные бои. В Ленинграде тетя Бузя и Нюрочка. Муж тети Бузи - командир пулеметного взвода, он в народном ополчении. Молодец! А все-таки боишься за его судьбу. Но в первую очередь за судьбу дорогих тети Бузи и Нюрочки. О тете Ане ничего не знаю. О дяде Сене с семьей - тоже. Они, скорее всего, в Орске.

Вечер, поздний вечер. 21 час. Только что закончил выписывать из географии зарубежные страны, враждебные и дружественные нам в этой войне с Германией. Сравниваю их экономические и, в первую очередь, человеческие ресурсы. Наши силы - силы антигитлеровской коалиции - велики и несокрушимы. Победа за нами. Я в этом уверен.

Но пока тяжело сознавать свое положение. Трудно примириться с мыслью, что мой город в руках немцев. Там мои книги и одежда. Возможно, от всех вещей моих уже ничего не осталось. Трудно переживать мамино положение, а еще трудней определить, что сулит мне будущее, устремленное в неизвестность, так жестоко и коварно вторгшимся Гитлером.

Где мое место там, на фронте? Или может... Будущее покажет.

08.10.1941

Сегодня записался в местную библиотеку. Взял Мопассана и Клаузевица обоих давно хотел прочесть. Мопассана, правда, читал рассказы, а Клаузевица - отдельные статьи в газетах. Теперь имею возможность ознакомиться с романом Мопассана и книгой Клаузевица "О войне".

Целый день провел в квартире. Читал и слушал радио.

Подвиги некоторых бойцов и отдельных частей вызывают гордость и изумление. Так один боец, сделав из своей одежды чучело, заставил немцев несколько минут обстреливать его из пулеметов и минометов, а сам этим временем изменил позицию обстрела, открыв ответный огонь.

Все радиопередачи неизменно сопровождаются тети Полиными комментариями, которые часто раздражают и мешают слушать. Сама тетя Поля очень добра и заботливо ко мне относится. Она вообще очень щедра (не со мной одним) за что я ей чрезмерно благодарен. Ее преданная заботливость надолго останется светлым местом в моей памяти.

Вечером пришел из колхоза папа. Пришел уставший и с неизменно испорченным желудком. Он и сегодня не преминул пожурить меня, кажется за то, что я слишком близко к его лицу придвинулся и облокотился на спинку стула.

09.10.1941

Утром опять занятия по всеобучу (с 9 до 11). У меня нерешительные движения в строю, что обращает на себя внимание.

Наши войска оставили город Орел. В час дня передавали о боях за этот город. Позже, в хлебной лавке, одна из покупательниц, обратившись к продавцу, рассказывала, что она де слышала по радио, что Орел три раза переходил из рук в руки, (я слышал два раза) и что Вязьму тоже занимали немцы, но их отбили. Я решил вмешаться и сказал, что это не так и для того, чтобы что-либо заявлять надо это тщательно проверить.

Вечером к Анечке пришла подруга и сообщила "последнюю новость" Красная Армия взяла Орел. Вот как распространяются слухи!

11.10.1941

Вчера призвали в армию дядю Исаака. Это было непредвиденно и внезапно. Целый день провозились мы на огороде и вечером, придя домой, встретились с этой новостью.

До поздней ночи провожали мы его, измученные волнениями и суетой. Аня плакала немножко. Тетя Поля героически перенесла вечер расставания, не уронив ни одной слезы.

И вот его уже нет. Только воспоминания остались от вечно веселого и деятельного дяди Исаака. Сегодня первый день без него. Тетя Поля только и говорит о голоде и холоде, с которыми дяде Исааку придется встретиться. Ей очень тяжело примириться с мыслью, что он не придет больше с работы, что не слышен будет его голос. Я ее понимаю. Бедная тетя Поля! Она тешит себя мыслью, что дядя Исаак уехал не на фронт, а в обоз, но я понимаю, что вероятнее всего его взяли на фронт, хотя не подаю вида, что знаю истину, горькую и тяжелую.

13.10.1941

Сегодня был теплый и ласковый день. Удивительны контрасты природы здесь на Кавказе. Позавчера был снег и холод, а вчера и сегодня необычайно теплый, нежный и неощутимо соблазнительный день.

Много часов провел в парке за чтением Мопассана. Пробовал писать стихи, но ничего не получилось. Кругом крутились люди. И такого укромного места как в парке Шевченко, здесь нет. Прозой писать не пытаюсь, так как для этого нужно много времени, а у меня почти все оно занято чтением.

Вчера у меня произошли новые столкновения с учениками по всеобучу. Во время строевых занятий я неправильно сделал движение и это вызвало отраду некоторых хулиганов, которые в этот день могли вволю показать себя во всей душевной красоте, так как имели дело с одним и притом слабохарактерным командиром.

Началось с того, что после каждого небольшого движения он провозглашал столь любимое здесь "покурим" и объявлял перерыв, так, что мы в этот день значительно больше гуляли, чем занимались. Многие видели, что этот начальник отделения (остальных не было) явно потворствует срывам дисциплины и, больше того, желая сохранить свой авторитет, поощряет всякую шалость и проступки, нередко граничащие с хулиганством.

Этим он, конечно, еще больше подрывал свой авторитет и некоторые отпетые сорванцы позволяли себе даже командовать им, проявляя открытую форму саботажа и срыва занятий. Ругань, свист - не только не пресекались, но наоборот - он сам (видимо, с той же целью поддержки своего пошатнувшегося авторитета) матерно ругался при всех.

И тогда, во время занятий, в меня стали лететь камушки. Это возобновлялось после каждого перерыва. Наконец, во время одного из "покурим", кто-то полез в карман моего пальто с намерением достать оттуда бутылку с кефиром. Я перевесил пальто. В результате часть кефира пролилась, а часть я выпил, чтобы не было соблазна.

В это же время, у одного хлопца, родом из Запорожья и бежавшего оттуда, забрали перочинный ножик, и он, после долгих просьб вернуть, отчаявшись получить ножик назад - расплакался. Всхлипывая, он говорил, что он не работает, что негде устроиться, что он здесь без матери и отца живет у тети, и нож этот ее - видимо желая у них вызвать этим к себе снисхождение. Но это разожгло еще большие страсти, сопровождаемые ржанием и только после долгих просьб и угроз командира отделения удалось принудить их отдать нож.

Еще и я сделался жертвой забав этих несдержанных ребят. Ни просьбы прекратить шалости, ни угрозы с моей стороны ни к чему не привели, a только больше разожгли их пыл. Особенно выделялись двое: среднего роста, беловолосый, светлоглазый и почти безбровый парень и другой, изрядно нахальный, маленький, с сильным голоском. Целый день не давали они мне покоя, задевали и словом и действием, измывались, как только могли. Сначала я отвечал им и даже решил избить этого маленького нахала но, видя, что перевес в силе, количестве и инициативе на их стороне - отступил, отмалчиваясь на всенепрекращающиеся козни.

Наконец зашли в помещение. Тут они устроили мне еще одну пакость: незаметно вытащив у меня бутылку, они покрутили ее передо мной и на просьбы отдать - не возвращали. Я решил, что это ничего не даст и, решив не обращать внимания на все это, углубился в чтение. Трое из них залезли под стол, в том числе белобрысый. Через некоторое время они снова мне показывают бутылку, доверху наполненную мочой.

После занятий они приготовились, видимо, меня бить, но мы разошлись дорогами, и у них ничего на этот раз не вышло.

15.10.1941

Сегодня опять холодно, дождливо. Ночь необычайно темная - ни зги не видно.

По радио ежедневно передают новости, одну неприятнее другой. Вчера немцы взяли Вязьму, позавчера - Горянск, а сегодня - о ужас! - Мариуполь. До каких пор это может продолжаться? Чем окончится это новое наступление! Теперь под угрозой уже и Москва и Донбасс и Харьков. В опасности Ростов, Крым и Кавказ. Сегодня новое Калининское направление. Что будет завтра? Какой еще город попадет в лапы гитлеровцев на разгром и разграбление?