Вольфганг Ганс Путлиц - По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата)

• Название: По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата)
• Автор: Вольфганг Ганс Путлиц
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

Мемуары бывшего немецкого дипломата Вольфганга Путлица представляют собой личные наблюдения автора, охватывающие значительный период германской истории — Веймарскую республику, период гитлеровского господства и первые послевоенные годы. Книга написана живо и увлекательно, содержит яркие характеристики и факты, разоблачающие англо-американскую политику умиротворения и политическое развитие Западной Германии в первые послевоенные годы.

---

Первые ласточки наступающей весны вооружений прилетели к нам еще в 1930 году. Это были два капитана с Бендлерштрассе — Варлимонт и Шпейдель. Они были приданы посольству для изучения в Соединенных Штатах вопросов военной политики. Впоследствии в Третьей империи они стали генералами и получили известность как ведущие организаторы новой, фашистской армии.

Осенью 1931 года я был отозван из Вашингтона и назначен поверенным в делах в Гаити.

Черные и белые в Гаити

«Рай у побережья моря — это родина моя», — так поет молодой туземец в оперетте Пауля Абрахама «Гавайский цветок». Когда я слышу эту песню, перед моими глазами всегда встает страна Гаити, такая, какой я впервые увидел ее с борта самолета, идущего с Кубы: пестрый зеленый гористый сад в лазурно-синем океане. Нигде тропики не выглядят пышнее и прекраснее, чем здесь. Это первый клочок американской земли, к которой пристал Колумб. С тех пор остров называется Эспаньола. Впоследствии в результате борьбы между испанскими и французскими завоевателями остров был разделен на две части — Гаити и Сан-Доминго. С тех пор на этой земле было пролито много крови и много слез, были стерты с лица земли целые народы, совершены зверства, не поддающиеся описанию. Тем не менее тут по-прежнему улыбается природа, освещенная палящим полуденным солнцем, мирно шумят пальмы, а умеренные тропические ночи залиты серебряным светом луны и звезд.

О Гаити написано очень много правды и бессмыслицы, серьезного и смешного. Этот очаровательный уголок земли — первое и единственное в мире негритянское государство, которое нашло в себе силы уже полтора столетия тому назад завоевать в боях освобождение от рабства и колониального господства белых. История, язык, предания, обычаи, музыка и танцы — все, чем славится этот народ, дает такую богатую многокрасочную картину, что для ее подробного описания не хватило бы целой энциклопедии.

Возможно, причиной этого является моя врожденная нечистая совесть феодала, но я всегда проявлял особую внимательность к неграм, которых еще несколько поколений назад люди моей расы и моего класса держали в условиях дикого рабства. Еще в Соединенных Штатах меня заинтересовали негры и их небывало быстро прогрессирующее культурное развитие.

В Вашингтоне существует так называемый Говардский университет — одно из немногих американских высших учебных заведений для негров. Из этого университета уже вышли многие специалисты с мировым именем в целом ряде областей. Хотя я почти ничего не понимал в технических науках, которые там в основном преподавались, местные профессора и студенты никогда не жалели усилий, чтобы с гордостью и радостью продемонстрировать мне свои достижения и разъяснить их смысл. [87] Они проявляли большое уважение к Германии и немецкой науке. Я провел там не один вечер за чашкой кофе и приобрел немало друзей. Бывая в Чикаго, я посещал различные учреждения Фонда Розенвальда, которые содействовали развитию художественных талантов негров. Их достижения, особенно в области живописи и скульптуры, производили большое впечатление.

Здесь же, в Гаити, я попал в полностью черное общество. Так как я был немцем — человеком, страна которого, в отличие от других белых великих держав, никогда не предъявляла здесь непосредственных колониальных притязаний и не требовала расовых привилегий, — для меня оказалось нетрудным завоевать симпатии.

С президентом республики, полным темнокожим господином, постоянно носившим, как и все местные зажиточные граждане, белый полотняный костюм, я вскоре установил настолько дружественные личные отношения, что он часто без предварительного оповещения появлялся в миссии. В свою очередь, я имел к нему доступ в любое время. У него была подруга, которая собирала почтовые марки. Поэтому я попросил мать присылать мне немецкие марки, которым он всегда был очень рад.

— Господин поверенный в делах, — спросил он меня однажды во время утреннего визита, — вы хорошо провели время вчера вечером?

Действительно, в тот вечер я с несколькими знакомыми отправился на своем маленьком форде в горы, где принял участие в довольно диком экзотическом танце под аккомпанемент барабанов.

— Господин президент, в каких смертных грехах вы хотите теперь меня обвинить?

— Смертным грехом это, пожалуй, назвали бы ваши американские друзья. Но можете быть уверены, я им об этом не расскажу. Я радуюсь каждый раз, когда моя служба информации докладывает, что немецкий поверенный в делах явно чувствует себя хорошо среди наших людей.

Сегодня это звучит неправдоподобно, но я искренно ответил ему:

— Господин президент, вы видите, что нам, немцам, совершенно чужды расовые предрассудки.

Очень часто мы обсуждали проблемы, связанные с жизнью немецкой колонии, которую я обязан был опекать. Колония, если не считать некоторых вновь прибывших, состояла почти исключительно из людей, которые в той или иной степени срослись с коренным населением. Эти немцы вне зависимости от того, какой оттенок имела их кожа, зачастую вели себя совсем не как ангелы и часто вступали в неприятные конфликты с законом или полицией. Мне приходилось сглаживать многие инциденты. Но не было случая, чтобы гаитянские власти вели себя некорректно или враждебно. Наоборот, мы, немцы, пользовались благосклонностью, которой едва ли заслуживали своим поведением.

В общем и целом наши земляки занимались полезными и добропорядочными профессиями: они были врачами, аптекарями, метеорологами, инженерами, владельцами гостиниц, мелкими торговцами, государственными служащими или служащими крупных иностранных фирм. Французам общность языка и культуры давала возможность установить с местным населением более естественные и тесные связи, однако воспоминания о временах их колониального господства приводили к тому, что в человеческом и политическом плане они наталкивались на недоверчивую сдержанность. Англичане были господами соседней Ямайки и других Карибских островов. Их тамошняя репутация была известна и в Гаити, так что они никак не могли быть здесь популярными.

Однако настоящими врагами и угнетателями считались на Гаити янки. Многие сезонные рабочие с Гаити бывали в Соединенных Штатах и рассказывали, каким унижениям подвергаются там негры. В Гаити в то время была размещена даже целая американская морская бригада, а у правительства были изъяты все решающие функции власти. Даже руководство Государственным банком, как и управление таможней и финансами, находилось исключительно в руках американцев. Высшей властью в стране был не мой друг президент, а финансовый советник американского правительства де ла Рю из банка Морганов. [89] За то, что Гаити несколько лет тому назад не смогла выплатить проценты по различным займам, предоставленным Уолл-стритом, стране по договору был навязан этот финансовый советник, задача которого состояла якобы в том, чтобы путем реорганизации подвести здоровую основу под экономику и финансы. Таким образом, несмотря на наличие номинального суверенитета, в Гаити господствовал оккупационный статут, который предоставлял финансовому советнику право делать все, что ему захочется. Без его согласия правительство не могло потратить ни одного гроша.

Первым подвергся реорганизации земельный закон, существовавший со времени опубликования Декларации независимости в период Великой французской революции. Согласно этому закону, белым до сих пор запрещалось приобретать в Гаити земельные владения. Теперь было сделано исключение для крупных американских займов. В будущем они могли быть использованы для осуществления проектов развития местной промышленности и сельского хозяйства.

На протяжении полутора столетий свыше девяноста процентов населения проживало на своих маленьких клочках земли в условиях примитивного натурального хозяйства. Даже в мое время в далеко отстоящих от дорог горных районах деньги были почти не известны. Во время прогулок в маленькие отдаленные деревни мне часто не удавалось найти человека, который смог бы мне разменять полдоллара. Еды для скромных потребностей было достаточно. Одежда, отопление или строительство бамбуковых хижин в условиях тропического климата не были проблемой. Ежедневно босоногие продавщицы с корзиной на голове или навьючив осла отправлялись в путешествие по стране. Они везли на рынок несколько фунтов кофе, плоды манго, апельсины и привозили с рынка те немногие вещи, которые были дополнительно необходимы для существования. Однако в самой деревне деньги почти не находили применения.

Эти примитивные отношения должны были быть в корне модернизированы под американским руководством. Американские компании уже скупили в долинах крупные поместья площадью во много тысяч гектаров. Были разбиты плантации, на которых в больших масштабах выращивались ананасы и другие южные фрукты, кофе, какао, хлопок и прежде всего сахарный тростник. Создавались также фабрики для первичной переработки этих продуктов. [90] Для мелких крестьян, потерявших в результате свои земли, оставался только один выход: чтобы заработать на жизнь, они должны были стать рабочими. Их прежней вольности был положен конец. Разумеется, подобное принуждение к регулярной работе, имевшее привкус старого рабства, им совсем не нравилось. Американцы постоянно жаловались на то, что у гаитян отсутствует стремление заработать деньги. Владельцам нового сахарного завода у Пррт-о-Пренса однажды пришла в голову идея повысить трудовой энтузиазм своих рабочих, увеличив в два раза их недельную заработную плату. В результате в следующий понедельник вообще никто не явился на работу. Рабочие заявили, что теперь у них достаточно денег на две недели и поэтому они могут разрешить себе недельный отдых.