Николай Гейнце - Господин Великий Новгород (сборник)

• Название: Господин Великий Новгород (сборник)
• Автор: Николай Гейнце
• Жанр: История

---

- Я вчера же это слышала и жалела очень, что не знала раньше. Тогда-то можно было это предупредить. Может быть, ничего бы и не случилось, - с расстановкой проговорила Нина Николаевна. - Но мне ужасно странно, что я у вас по поводу этого, - с улыбкой добавила она.

- Я всегда слышала о вас, - перебила ее Надежда Александровна, - как об очень развитой и гуманной женщине, и Владимир Николаевич также всегда говорил о вас с восторгом.

Дюшар потупилась.

- И еще говорил... Я скажу все, Владимир Николаевич? - обратилась к нему Крюковская.

Тот покорно наклонил голову.

- Говорил, что он считает за честь, что вы к нему всегда так дружески были расположены, что и теперь, он убежден, не откажетесь помочь ему подавить интригу Когана и Величковского. Он этого, скажу как член общества и актриса, вполне заслуживает.

- Если только я могу что-нибудь сделать, то сделаю с удовольствием, жеманно ответила Нина Николаевна, - я всегда ценила заслуги Владимира Николаевича перед "обществом" - вот откуда наше хорошее знакомство, надеюсь, мадам, что это останется между нами.

- О! Вы в этом можете быть уверены вполне, Нина Николаевна... Если Владимир Николаевич доверил мне, то, вероятно, убежден, что отсюда это никогда не выйдет. Я многим обязана ему, а потому очень рада ему услужить, но перейдем к делу. Нужно взять господина Когана за бока, и это сделать можете только вы, Нина Николаевна. Он член в вашем благотворительном Обществе и, как я знаю, очень этим гордится и дорожит. Недавно я с ним каталась, - смеясь прибавила она, - он мне хвастался, что через вас и ваше общество получит скоро отличие и будет настоящим кавалером. Если что можно сделать для Владимира Николаевича, то через него. А затем вы меня извините, Нина Николаевна, ко мне неожиданно сейчас приехала одна моя старинная приятельница, которую я давно не видала, и мне нужно кое о чем распорядиться... Я распоряжусь и сейчас же вернусь. Pardon, - встала Крюковская...

- Ах! Пожалуйста, не стесняйтесь, только прошу вас, чтобы ваша приятельница на знала, что я здесь. Пожалуйста, чтобы это не разнеслось...

Надежда Александровна ушла.

- Как мне странно, - презрительно огляделась Дюшар, - я здесь... я... у актрисы. Но это, мой дорогой, только для вас. Надеюсь, нас никто здесь не подслушивает? - обратилась она к Бежецкому.

- Никто!.. Merci, что приехали сюда... - взял он ее руку и поцеловал. - Вы этим доказали, что действительно я могу относиться к вам, как у другу. У меня большая неприятность, un grand desagrement. Я просто не знаю, что делать? Помогите мне как-нибудь побороть моих врагов. Я только на вас и могу надеяться. У меня нет другой поддержки.

- Так только это нужно... Давно бы сказали... С этим народом я скоро справлюсь. Во-первых, если Коган ваш враг, так завтра же может быть вашим другом, - засмеялась она. - Он у меня теперь в руках... Entre nous soit dit, от меня зависит представить его к тому украшению, которого он с таким нетерпением жаждет.

Она сделала жест около шеи.

- Я председательница общества, стоит мне ему только слово сказать, и он все что угодно сделает. Я сейчас же за ним пошлю, он сам будет ездить к вам просить и устраивать, но...

Она остановилась и пристально посмотрела на него.

- Что это значит, что вы здесь у этой... мадам Крюковской, у актрисы... Fi donc! Это не наше общество. Я ужасно боюсь, - добавила она, понижая голос и оглядываясь, - она разболтает, будет хвастать, что я к ней приезжала, так неприятно, si desagreable!

- Нет, quelle idee, об этом не беспокойтесь, - поспешил уверить он ее. - Я боялся вас к себе просить, тотчас после вчерашней истории. И к вам тоже ехать - скорее бы разнеслось. Вы будьте покойны, отсюда не выйдет c'est plus convenable... Я понимаю вашу жертву и ценю. Вы для меня сюда приехали. С вашей стороны, это в самом деле подвиг. Merci за это... merci.

Он с нежной улыбкой крепко поцеловал ее руку.

Она поцеловала его в лоб и встала.

- Я теперь уеду, неловко долго оставаться. Когана к вам пришлю сегодня же et je lui ferais une petite reprimande, все Бог даст, устроится, как было. Вы завтра вечером ко мне приезжайте кушать чай как ни в чем не бывало. Au revoir! - подала она ему руку, которую он поцеловал, я вас жду завтра. Je serais seulle a la maison.

Она лукаво улыбнулась.

- Кланяйтесь мадам Крюковской! Пожалуйста, только, чтобы никто не знал, что я здесь была.

Владимир Николаевич проводил ее до передней.

- Уехала? - спросила его Надежда Александровна, когда он возвратился в гостиную.

Она была в шляпе, перчатках и с муфтой.

Он утвердительно кивнул головой.

- И обещала сделать все под мой диктант? - рассмеялась она.

- Уехала и все обещала.

- Теперь ты понял, что я сделала? - положила она ему руки на плечи.

- Понял, - поцеловал он ее руку поверх перчатки, - и плут же ты! Сама напортила, сама же и устраивает...

- Да, сама расстроила, сама и устрою. Не могу против тебя чувствовать себя виноватой. Но ты понимаешь, какие это люди? Куда ветер подует. Пешки, неспособные сами думать и передвигаться. Разве можно делать какое-нибудь дело с такими людьми. Все у них основано на личном расчете. Умей только поймать их за этот конец - води на поводе, куда угодно и верти ими, как пешками. И это общество! Разве могут они быть способны создать что-нибудь прочное и полезное? Не доросли еще до этого и долго не дорастут. Божек им нужен, игрушка красивая. Из-за этого они себя продадут, свою совесть, все... Можно ли от них чего-нибудь ждать хорошего?.. Жить-то с ними и то не стоит. Так вот уж... с тобой я связалась и распутаться не могу, а то бросить только стоит... Ну, а теперь прощай.

- Ты куда едешь?

- В "общество" вертеть других дураков, а то на эту одну аристократическую белиберду положиться тоже нельзя. Там теперь идет репетиция. Поеду бунтовать актеров, и скоро ты опять будешь блестеть и сиять прежним ореолом славы и величия...

Она с хохотом поцеловала его.

- Вертит людьми, - захохотал и он, - и ей же еще это не нравится, издевается над ними, весело, что другие под ее дудку пляшут. Самовластная женщина!

- Весело!.. Нет, друг, не весело, - злобно засмеялась она. - А то меня злит, бесит, что такие куклы могут иметь влияние на серьезные дела и имеют, да еще думают, что способны на что-то! Туда же, развитой, интеллигентной женщиной себя считает. Благодетельница рода человеческого!

- Сама заставляет ее мне помогать и сама ругает, что ее послушались. Ревнивица ты, больше ничего, - со смехом заметил он.

- Да ругаю, потому что это унижает человека, а вовсе не ревную. Однако мне пора. Прощай.

- Да и я с тобой. Мне только проститься с Натальей Петровной.

Последняя на зов Крюковской вошла в залу.

Бежецкий крепко, с чувством, пожал ее руку и ощутил ответное пожатие.

Это не ускользнуло от Надежды Александровны.

XVII. Подруга

Прошло около недели.

Надежда Александровна провела все эти дни в беспрерывных хлопотах! Она интриговала, просила, убеждала, подзадоривала.

Дело вторичного избрания Бежецкого - цель предпринятой ею работы было, что называется, на мази.

Но чего только не наслышалась она о любимом человеке за это время в ответ на ее ходатайства за него.

При ней не стеснялись, так как она делала вид, что хлопочет не за него, а за дело.

Разбитая и нравственно, и физически, возвращалась она обыкновенно к себе.

- Так неужели он вор? - вспоминала она, оставшись наедине сама с собой, слышанные ею разговоры. Все говорили! В ушах точно звон идет! Вся кровь у меня прилила к лицу... Обидно... Унизительно... Эта история с дочерью подрядчика... Разорвал векселя, а ее не принял. Да ведь не мог же он принять! Не успел, а не украл - старалась она найти оправдание своему кумиру.

- Я их убеждала в том, что не украл, что он не вор, и, кажется, убедила, - продолжала она соображать, - но как было тяжело лгать. Убеждать в том, во что сама перестаешь верить - это пытка! Пообещала каждому лакомый кусочек! Подкупила всех - каждого его личным интересом! Я-то убедила их, они поверили... а я... изверилась и разубедилась в конец.

К такому угнетенному нравственному состоянию Крюковской присоединилось еще вскоре, не ускользнувшее от ее наблюдения, новое увлечение Владимира Николаевича Натальей Петровной Лососининой, бывавшей у нее почти ежедневно.

Она заметила даже, что они, не стесняясь, назначают в ее отсутствие свидания в ее квартире. Она, раз возвратившись домой, застала их tete-a-tete.

Ее подруга, видимо, благосклонно принимала эти ухаживания, надеясь, при возвращении Бежецкому его прежнего положения, о чем, как она знала все хлопотали, пробраться при его помощи на сцену "общества поощрения искусств".

Надежде Александровне при этом открытии стало положительно гадко.

В озлоблении на него, она вновь вспомнила слышанные о нем пересуды.

- Неужели он мог быть вором? Человеком, которому я принадлежала. После этого, что же чистого, не загрязненного могло остаться во мне?

Она содрогнулась.

"А я люблю его... все еще люблю, - принялась она за анализ своего чувства. - Не могу изменить себе, своему чувству. Я не его, а свое чувство к нему люблю теперь. С этим и умру. Говорят, в этом видна честная женщина! Нет, это падение... глубокое падение! Я низко упала и не встану. И все мы одинаковы, и честно любить не можем, и ненавидеть честно не умеем. Лучше умереть, чем так жить, - решила она. - Мне теперь более ничего не осталось. Мне его не переделать и самой переделаться нельзя. Я слишком много любила его, отдавала этому чувству все мои силы. Больше сил во мне не найдется для другого такого же чувства. Я не сумею еще так любить. Да и зачем любить? Кого? Себе изменить надо, полюбив другого, или влачить, как все, гнусное существование, отдаваясь не любя".