Наталия Ипатова - Ледяное сердце Златовера

• Название: Ледяное сердце Златовера
• Автор: Наталия Ипатова
• Издательство: Уральский следопыт
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005

Повесть-сказка «Ледяное сердце Златовера» — пятая из серии «Большое драконье приключение». Каждая из пяти достаточно автономна и представляет собой отдельное законченное произведение. В каждой упоминаются прежние похождения героев, что позволяет всему циклу быть единым. Все события, как между разными сказками, так и внутри одной, связаны строгой логикой. Каждое произведение Н. Ипатовой — это чудесная смесь фэнтези, рыцарского романа и любовной мелодрамы. Попробуйте это на вкус!

---

«Приманка», будучи саламандрой, ничуть не пострадала в этой огненной передряге, задевшей своим краем и ее. Правда, ее шелковое неглиже было почти полностью испепелено, и отец поспешил закутать ее в новый плащ, но ее перемазанное копотью и счастливыми слезами лицо было обращено в сторону Звенигора с выражением отнюдь не равнодушным. Она вполне осознавала, какую важную роль сыграла в его сегодняшнем триумфе. Звенигор сказал ей несколько учтивых слов и поцеловал руку. Если бы теперь он попросил ее вырвать сердце и положить к его ногам, она бы сделала это без малейшего колебания, однако принцу, видимо, было уже не до нее. Найдя меня глазами, он кивнул, словно приглашая подойти поближе.

Честно говоря, это было нелегко. Вокруг Звенигора образовалась бурлящая толпа, и мне пришлось применять Могущество, чтобы проложить себе дорогу через эту сумасшедшую ходынку. Я всерьез опасался, что, действуя подобным образом, могу нажить себе среди саламандр не одного влиятельного врага, но тут все пихались, словно крестьяне на ярмарке, и кому-то все равно приходилось расплачиваться боками, а кому-то — выходить победителем за счет острых локтей. Так что пусть они не обижаются, раз я всего-навсего приспосабливаюсь к местным обычаям.

Звенигор стиснул мою ладонь и заставил встать рядом. Вокруг, сколько хватало глаз, бушевало настоящее цунами восторга. Я понял в этот момент, почему находится столько глупцов, желающих взвалить на себя королевские хлопоты. Какими должны быть сила воли и отвращение к мышиной возне власти, чтобы противиться эйфории подобных минут! Ведь именно сейчас ты — самый-самый. Магнусу никогда не найти лучшего момента, чтобы под шумок подсунуть Звенигору корону.

— Я хочу сделать заявление! — крикнул Звенигор. — Даже два!

Стоявший рядом советник из диадохов вскинул руки над головой, и народ единым духом преклонил колени. Сразу настала мертвая тишина. Да, здорово вышколил их Златовер. Молчи, когда говорит король!

— Во-первых, — начал принц, одновременно снимая шлем и вытирая взмокший лоб, оставляя на нем полосу сажи с рукавицы: ни дать, ни взять — юноша, подручный кузнеца, — я объявляю траур завершенным!

Пронесшийся по массам вздох был явно вздохом облегчения, но Магнус, обеспокоившись, что-то торопливо зашептал на ухо принцу.

Тот досадливо отмахнулся и продолжил:

— Во-вторых, король Златовер жив, и пока он жив, клянусь, я не приму короны. Сегодня же я отправляюсь в путь, чтобы с помощью друзей и удачи преодолеть лишающее его жизни колдовство. Ваша верность законному королю будет мне отрадой на протяжении всего опасного пути. Ответственным за то, чтобы по возвращении я нашел короля не в худшем состоянии, чем теперь, будете вы, дражайший дядюшка Магнус. Нет-нет, не спорьте, столь важное для меня дело я мог бы доверить только вам.

Под шумок, пока одни выясняли у других, что все это значит, и правда ли, что принц не собирается короноваться сегодня же, а диадохи соображали, что их провели, Звенигор ухватил меня за рукав, и мы очень быстро испарились с места действия.

— Это умно! — буквально захлебывался я. — Особенно как ты подставил дядюшку!

— Ну да! Теперь он будет трястись, как бы со Златовером не приключилось чего-нибудь похуже, и оберегать его, как зеницу ока. Я же принародно возложил на него ответственность, и имею право спросить лично с него. Теперь костер Златовера не погаснет, я уверен. Кстати, я выяснил, даму зовут Рилька, она мне четвероюродная тетка.

— Как это вышло, Звенигор? Ты сразу знал, что будешь перевоплощаться?

— Я же говорил тебе, что лучше всего владею традиционной техникой. И я очень надеялся, что он не ударит лапой.

Он опустил глаза.

— Это было здорово! — вдруг признался он. — Я понятия не имел, что способен выдержать драконье пламя, оно ведь плавит даже магические артефакты, а в них тот еще запас прочности… Я был готов ко всему самому худшему… А потом меня просто подхватило и понесло берсеркерское безумие. Когда я кинулся под струю, подумал: или взлечу, или концы отдам!

— Это — бренди! — заключил я, назидательно поднимая палец. — Я не премину передать матери твою искреннюю благодарность.

— И с этого дня — свобода! — воскликнул Звенигор. — И смыться надо побыстрее, пока растерянные диадохи не пришли в себя и не придумали, как пресечь мою самодурь.

Мы ударили по рукам.

— Ну, с почином!

Приключение началось.

Конец I части

Часть II

Глава 6. Соблюдайте технику безопасн ости

Было уже светло, хотя солнце еще не вставало. Я сидел, привалившись спиной к дереву и старательно смаргивая с глаз дремоту. В этот раз мне досталась собачья предрассветная вахта, и я укорял себя мыслью о том, что уж Звенигора-то я ни разу не застал на посту спящим. Я понятия не имел, о чем в эти тягостные часы мог думать саламандр, но моя собственная вынужденная медитация не раз и не два всерьез угрожала перейти в дремоту. Для борьбы за бодрствование я заставлял себя вслушиваться в звуки перемещений ночных птиц и в то, как переминаются в кустах наши лошади, до рези в глазах вглядывался в кроны деревьев. Мгла бледнела и выцветала, рассвет, спотыкаясь, брел по миру с протянутой рукой, полегла трава, обильно увлажненная росой. Глаз различил проблески зелени в доселе мутно-серой листве, но белая дымка уже почти осеннего тумана, поднимаясь от близкой воды, еще скрывала все, что находилось на расстоянии в более чем пять шагов от часового, то есть от меня.

Я, зажмурившись, широко зевнул, а когда разлепил глаза, да еще для верности как следует продрал их кулаками, то обнаружил, что, раздвинув кустарник, колючей оградой защищавший наш бивак, на меня пристально смотрит огромная и, прямо-таки, скажем, чудовищная морда.

В целом мир вокруг не изменился. Кусты по-прежнему полнились гомоном пробуждающегося птичьего народа, туман стлался над землей, и, будто плавая в нем, рожа, вся в складочку от множества мелких морщин, весьма недвусмысленно перерезанная пополам щелью огромного рта, каких не бывает у травоядных, смотрела на меня не отрываясь, с задумчивым интересом тугодума. Приоткрыв рот, я беззвучно вспомнил маму. Потом бросил косой взгляд на саламандра, безмятежно спавшего в опасной для любого другого существа близости к костру. Дешевле всего избавиться от угрозы подобного рода можно было бы, пихнув Звенигора в огонь, но я был отнюдь не уверен, что успею хотя бы пошевелиться под этим пристальным взглядом. Да и называть костром эту кучку едва курящихся, уже прогоревших углей было бы чуточку слишком громко. Я погрузился в созерцание бородавки, несимметрично украшавшей обращенный ко мне нос чудовища. В ней и вправду было что-то гипнотическое: величиной с человеческую голову, этот кожный нарост пульсировал в такт ударам сердца и переливался от прозрачно-жемчужного через все оттенки розового к коричневому, а затем к чернильному цвету. Туман скрывал тело чудовища, и вполне возможно, что там, с той стороны раздвинутых мордой кустов оно уже компактно сгруппировалось для решительного броска.

— Хокмун? — хриплым шепотом, с неизбывной надеждой в маленьких голубых глазах спросило чудо-юдо.

Я слабо покачал головой.

— Мне нужен Хокмун.

Мое лицо выразило почти искреннее сожаление.

— Ну, извини.

Морда исчезла, кусты сдвинулись, и большое тело прошелестело в отдалении по мокрой траве. Я перевел дух и вспомнил, что я — волшебник.

Шум куда громче того, что издавало при своих перемещениях чудовище, послышался с другой стороны полянки, так неосмотрительно выбранной нами для ночлега. Я с ужасом обернулся.

Ломая ветки, на поляну продрался лохматый блондин с нехорошими глазами и недельной щетиной на опухшей физиономии. В его лоб неизвестно зачем был вживлен круглый черный камень. То есть, это, конечно, мне неизвестно, а на самом деле тут мог быть какой-то посторонний смысл. Парень вроде бы не имел никаких враждебных намерений.

— Хокмун? — во внезапном озарении спросил я его.

— Яволь, — растерялся тот. — Их бин Хокмун.

— Тебя тут искали.

Я махнул рукой в том направлении, куда скрылся его первый утренний гость. Хокмун недоуменно посмотрел на меня и послушно поплелся через поляну. Он скрылся в мокрых кустах, и почти сразу же оттуда донеслись торжествующий звериный рев, вопли на немецком языке и все те звуки, которые обычно сопровождают хорошую драку. Я поспешно растолкал Звенигора, мы сгребли скудное имущество бивака в походный мешок, прихватили под уздцы лошадей и очень быстро и тихо исчезли.

* * *

— Скажи-ка мне, Звен, саламандры бессмертны?

— Нет.

За сдержанной сухостью этого ответа я уловил все комплексы и разочарования не наделенных бессмертием народов Волшебной Страны.