И. СМИРНОВ - А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?

• Название: А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?
• Автор: И. СМИРНОВ
• Жанр: Экономика

---

ЧЕМ ВИЛЬЯМС ПЛЕНИЛ НАЧАЛЬСТВО, ИЛИ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПЛОДОРОДИИ

Вильямс без конца повторял слово «плодородие». По его утверждению: «Плодородие — существенный признак почвы... Понятия о почве и её плодо­родии неразделимы. Плодородие — существенное свойство, качественный признак почвы, независимо от степени его количественного проявления»

(с. 35).

Но это определение ложно. В самом деле, если плодородие существует, то как его измерить? Другого способа исчисления плодородия, кроме учёта урожая растений, просто не придумано! А это означает, что плодородие — свойство не почвы, а растения. Вообще-то, об этом свидетельствует и само русское слово «плодородие»: именно растения «рождают» плоды, и никто другой. В переносном смысле слово «плод» может относиться к животным и людям, но чтоб к почве?! Она никаких плодов не даёт.

Действительно, какая из почв «плодороднее»: чернозём, торфяник или со­лончак? Смотря для какого растения! Пшеница даст хороший урожай на чер­нозёме, но на торфяном болоте погибнет от повышенной кислотности и пере­увлажнения, а на солончаке — от избытка солей и нехватки влаги. Но клюква и солянка другого мнения. Клюква признает «плодородным» торф, а на чер­нозёме погибнет почти так же быстро, как и на солончаке. А для солянки ни­чего «плодороднее» солончака и придумать нельзя.

Человек уже около 12 тысяч лет выращивает злаки и привык смотреть на «плодородие» со «злаковой» точки зрения. Но такому наивному взгляду, впол­не простительному для необразованных крестьян прошлых веков, не место

в науке. К сожалению, некоторые наши учебники до сих пор повторяют виль-ямсовское пустословие насчёт «плодородия почв» и компостируют мозги уже нынешнему поколению студентов. К слову, известный немецкий учёный Гюн-тер Кант советовал заменить понятие «плодородие почвы» понятием «здо­ровье почвы»1. И против этого трудно возразить.

Итак, мы убедились, что г-н Паршев похвалил Вильямса за то, что послед­ний заботился о повышении мнимой величины («плодородия почвы»). Но и этой сомнительной похвалы «народный академик» никоим образом не заслуживает.

Здесь стоит остановиться на единственном заметном различии, которое су­ществовало между Вильямсом и Лысенко. Создатель «мичуринской биоло­гии» с самого начала своей блистательной карьеры занялся более выгодной и безопасной лженаукой и к настоящей науке никакого отношения не имел. Иное дело — Вильямс, большая часть жизни которого прошла до революции. Его работы 1890-1900-х годов находились в рамках науки, хотя и не на её пе­редовом крае. Вильямс деградировал до лжеучёного лишь при тоталитарном сталинском режиме. Но понимание того, что представляет собой подлинная наука, у Вильямса всё же наличествовало. Более того, всячески принижая и оплёвывая крупнейших русских учёных своего времени (К.Д. Глинку, К.К. Гедройца, Д.Н. Прянишникова, Н.М. Тулайкова2), этот сын переселив­шегося в Россию американца до конца своих дней сохранял известное уваже­ние к западной науке и кое-что оттуда заимствовал. В первую очередь — тра­вопольные севообороты.

«ТРАВОПОЛЬНАЯ СИСТЕМА»

1 Кант Г. Биологическое растениеводство: возможности биологических агросистем / пер. с нем.

 С.О. Эбель. М.: Агропромиздат, 1988. С. 8.

2 Арест Тулайкова, погибшего в ходе сталинских репрессий, по крайней мере, отчасти на совести Вильямса, который многократно публично обвинял этого крупнейшего специалиста по земледе­лию в засушливых районах во «вредительстве». Вместе с Тулайковым посадили и многих его со­трудников.

В советских справочниках и энциклопедиях можно прочитать, что Вильямс якобы «разработал травопольную систему земледелия». Это очень сильное пре­увеличение! В Западной Европе многолетние травы из семейства бобовых (клевер и люцерну) стали вводить в севообороты лет за 100 до «выдающегося советского почвоведа-агронома». И сам Вильямс это признавал: «Прототипом плодопеременного севооборота, удовлетворяющим всем требованиям, считал­ся норфолькский севооборот в Англии: клевер, озимая пшеница, кормовая ре­па (турнепс) по навозу, двухрядный ячмень с подсевом клевера.

<...> Растения, высевавшиеся на полях с целью кормления животных, при­надлежали к трём группам: 1) корнеплодам, в Англии турнепс, в Германии кормовая свёкла и в скандинавских государствах брюква; 2) кормовым капус­там, во Франции; и 3) травам, в Испании эспарцет и люцерна, в Италии пре­имущественно александрийский клевер и люцерна и в Англии клевер. Италия скоро забросила культуру александрийского клевера и перешла на люцерну, откуда последняя перешла во Францию и в Венгрию. Из Англии клевер пере­шёл в Голландию, Данию, Бельгию, позже в скандинавские страны и уже от­туда перекочевал в Германию, прибалтийские страны, и возвратился, наконец, в Россию под названием английской дятловины.

В первое время развития посева многолетних бобовых они разводились только с кормовыми целями. Но раз проникнув на поля, они быстро оказали влияние на значительный подъём урожаев однолетних зерновых хлебов и быстро завоевали своё место в севообороте.

<... > Время вспашки травяного поля — причина, по которой старый нор-фолькский севооборот — 1) клевер, 2) озимая пшеница, 3) репа, 4) ячмень с подсевом клевера — не может быть признан травопольным, а представляет паровой севооборот с клевером в занятом пару. По этой же причине ясно, по­чему современный норфолькский севооборот необходимо считать травополь­ным: в нём поле многолетних трав вспахивается в октябре и на следующий год используется под яровую пшеницу» (с. 306, 310-311, 339).

Конечно, нельзя исключать, что норфолкский севооборот изобрёл какой-нибудь Williams. В Англии эта фамилия встречается с той же частотой, как в России Иванов или Смирнов. Но уж верно Williams'а из Норфолка звали не Василием!

Стоит добавить, что травопольные севообороты были известны и в России конца XIX века. Их сторонником выступал крупный учёный А.В. Советов (1826-1901).

Травопольные севообороты, то есть севообороты с многолетними бобовы­ми, действительно полезны. Бобовые живут в симбиозе с азотфиксирующими бактериями, поэтому почва под многолетними бобовыми обогащается азотом. А азот — один из трёх основных элементов минерального питания всех рас­тений. Поэтому травопольные севообороты на самом деле улучшают и обога­щают почву, делают её более «плодородной» (с точки зрения основных сель­скохозяйственных культур, в первую очередь хлебных злаков, а также возде­лывающего их человека). И если бы Вильямс просто пропагандировал изобретённые задолго до него севообороты с многолетними бобовыми, то эта сторона его деятельности заслуживала бы положительной оценки.

Но Вильямс был типичным лжеучёным. И даже такое хорошее дело, как травопольные севообороты, он постарался изгадить. Во-первых, «травополь­ная система земледелия» была объявлена единой и общеобязательной для всей

огромной территории СССР. «Доказательство» общеобязательности этой сис­темы всецело лежало в плоскости политической демагогии: одному типу хо­зяйства — социалистическому — должна соответствовать одна система земле­делия — травопольная. Во-вторых, из множества бобовых трав Вильямс реко­мендовал только две: клевер и люцерну. Между тем общий недостаток клевера и люцерны — низкая урожайность семян. Поэтому практики — агрономы и руководители колхозов и совхозов — сразу поняли, что довести площадь бо­бовых до требуемых начальством (и теорией Вильямса) величин будет необы­чайно трудно. Правда, «народный академик» твердил, что «это — пустая отго­ворка. Если нет семян, то нужно их получить. И задача получения семян представляется чрезвычайно легко выполнимой» (с. 330). Но то, что «чрезвы­чайно легко» получалось у Вильямса на бумаге, никак не удавалось в реальной жизни. Задача получения высоких и устойчивых урожаев семян клевера и лю­церны не решена в России и по сей день.

Ещё одна характерная черта травопольных севооборотов по Вильямсу со­стоит в том, что они у «великого учёного сталинской эпохи» совсем не связа­ны с почвами! Кроме шуток: Вильямс рассматривал всего «три группы комби­наций многолетних злаков и многолетних бобовых, отвечающих в большей или меньшей степени условиям северной, южной и среднеазиатской областей СССР» (с. 332). То, что различные почвы — а в каждой из трёх огромных «об­ластей» разнообразие почв очень велико — требуют соответствующего набо­ра приспособленных к ним культур, до академика не доходило.

А следующий совет Вильямса начисто разбивает утверждение г-на Парше-ва, будто возвеличенный сталинским режимом «почвовед» выступал против монокультуры. Судите сами: «По всему, что сказано выше, понятно, что пос­ле травяного поля должно следовать только растение, которое может исполь­зовать этот избыток азота И лучшим растением, которое может использовать все благоприятные условия такого поля, представляются яровые мягкие пше­ницы, которые могут следовать за травяным полем в течение двух лет подряд»