Александр Зданович - Свои и чужие - интриги разведки

• Название: Свои и чужие - интриги разведки
• Автор: Александр Зданович
• Издательство: Олма-Пресс, Масс Информ Медиа
• Жанр: Политика
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03254-7

Захватывающая интрига почти детективной истории взаимоотношений между Ф.Э.Дзержинским и следователем царской охранки неким господином Орловым положена в основу книги. Иногда просто даже не верится, что книга написана на основе документальных материалов. Но у жизни оказывается гораздо больше фантазии, чем у свободного художника. Читатель также узнает о последней одиссее генерала Слащева и о том, следила ли за Есениным Галина Бениславская…

---

Орлов и французы оценили и то, что Манасевич уже внедрился в агентурную сеть Всероссийской ЧК, а после отъезда аппарата Дзержинского в Москву остался на связи в его петроградском филиале, имел доступ на Гороховую, 2, и, следовательно, потенциальную возможность выявлять угрозы в отношении подпольной организации и резидентуры союзников.

С помощью Манасевича удалось перевербовать агента ВЧК Бориса Ржевского. Впрочем, последний готов был работать на кого угодно. Вот характеристика этого типа, данная Орловым: «Элегантный молодой альфонс, носивший золотой браслет, делавший маникюр и всегда одетый по последней моде. Он был гомосексуалистом, нюхал кокаин, но, тем не менее, оказался хорошим и надежным источником. Ржевский немного занимался журналистикой и писал не так уж плохо. Раньше был отличным агентом на службе последнего царского министра внутренних дел. Теперь он работал в ЧК и приносил мне все самые свежие новости… Он был заметной личностью в Петрограде».

Для освобождения арестованных бывших офицеров Орлов завербовал некоего Моделя, эсера, эмигрировавшего в свое время в Америку и до Февральской революции торговавшего газетами в Нью-Йорке. Как гонимый царскими властями революционер, он сумел по возвращении в Петроград выхлопотать себе синекуру — пост председателя следственной комиссии в тюрьме. Явно надуманная должность давала возможность, не утруждая себя службой, вымогать взятки за «положительное рассмотрение жалоб заключенных и их родственников». «Модель брал столько, сколько мог получить, — отмечал Орлов, — и не испытывал никакого угрызения совести. Все, за что он брался, быстро выполнялось».

Орлов не гнушался использовать и прожженного авантюриста, спекулянта и вымогателя Вейнберга, который якобы одно время был секретарем Максима Горького, а в 1918 году нашел подход к Надежде Константиновне Крупской.

Ржевский, Модель и Вейсберг доставляли главе разведцентра Добровольческой Армии не только устную информацию, но и, пополняя архив Орлова, большое количество документов, которые они похищали (или снимали копии) в различных советских учреждениях Петрограда.

Благодаря Манасевичу-Мануйлову была установлена связь с сотрудником германской дипломатической миссии Вальтером Генриховичем Бартельсом. Через своих доверенных лиц он, помимо исполнения служебных обязанностей по линии разведки, занимался скупкой русских ценных бумаг и ювелирных изделий, памятуя о необходимости создать себе достойные условия жизни после возвращения на родину. На одной из сделок его «подцепил» Мануйлов и, вероятно, под угрозой разоблачения завербовал, а затем передал на связь непосредственно Орлову.

Поскольку некоторые групповоды и агенты Орлова являлись одновременно и информаторами союзных военных миссий, контакты с Бартельсом не остались для последних тайной. И с этого времени «борца с немецким шпионажем» стали подозревать в работе на кайзеровскую разведку. Все последующие годы Орлову припоминали конспиративные отношения с Бартельсом. Это, в частности, послужило основанием для отказа французских разведчиков ходатайствовать перед своим правительством о награждении Орлова, как ему это было официально обещано, орденом «Почетного легиона» — знаком высшего отличия в деле служения Французской Республике.

Орлов так и остался в глазах французских спецслужб агентом немецкой разведки, причем агентурный стаж его в Париже насчитывали по какой-то причине с 1917 года, когда о Бартельсе еще никто не знал.

Единственный раз Орлов смог лишь проездом в Англию побывать во Франции — в визе ему систематически отказывали. И даже за предоставление транзитной визы сотрудник французского консульства в Варшаве был строго наказан. И все из-за того, что с самого начала Бартельс не был передан Орловым на связь Фо-Па-Биде и его коллеге капитану Вакье как ценный источник по немецкой линии.

Возможно, начальник белогвардейского разведцентра приберегал связь с сотрудником германского консульства, а на самом деле разведчиком, для укрепления своих позиций в ВЧК, лично у Феликса Дзержинского. Стать главой лубянской контрразведывательной службы — было идеей фикс для Орлова. В связи с этим напомним несколько строк из его июньского письма председателю ВЧК: «У меня наклевывается отличная агентура (…) в германской линии (дом Юсупова)». Именно там работал Бартельс.

Поскольку, по определению «зажигателей» мировой революции, Германия являлась наиболее слабым звеном в империалистической цепи, основные усилия пропагандистов и агитаторов были направлены на Берлин и некоторые другие крупные города проигрывающей войну страны. Используя связь с Бартельсом, белогвардейский разведчик доводил через него добытую из партийных сфер информацию о конкретных коммунистических работниках, развернувших свою деятельность в Германии.

Выступая на судебном процессе над Орловым в 1929 году, Бартельс свидетельствовал, что Орлов снабдил его информацией об агитационной работе советской миссии в Берлине и никакой оплаты за это не требовал.

Конец советской карьеры

После убийства председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого на его место был назначен Глеб Иванович Бокий. В отличие от своего предшественника, он отличался прагматизмом, жесткостью, в том числе и в отношении своих подчиненных, стремлением стать «диктатором» в смысле подчинения чекистам разного рода следственных комиссий, занимающихся уголовными и тем более политическими делами.

Вероятно, его не устраивала излишняя самостоятельность Орлова, напрямую докладывавшего в Москву лично Дзержинскому о своей работе. Тем более что после начала военной интервенции союзников на Севере именно антантовские резидентуры и их агентура стали основным объектом внимания. Борьба с германским шпионажем, чем, в основном, и занимался Орлов, отошла на второй план. Операция, связанная с английским посольством, и ликвидация во время ее проведения руководителя военно-морской разведки капитана Кроми, арест резидента СИС Эрнста Бойса и некоторых его сотрудников говорили о многом.

Финансовые вливания, обеспечивавшие во многом нужды белогвардейского разведцентра, прекратились. Опасаясь ареста, покинули Петроград или затаились в городе наиболее тесно связанные с англичанами агенты Орлинского-Орлова, такие, как Александр Экеспаре («Плотников»). На допросе в ноябре 1918 года он рассказывал об этом периоде следующее: «…была арестована английская миссия, и работа оборвалась окончательно, так как у меня не было на руках денег, а получить их было неоткуда. Я попробовал вначале найти кого-нибудь из оставшихся на свободе английских деятелей, но это было очень трудно, ввиду усиленного наблюдения во всех районах. А вскоре я почувствовал озлобление против безграмотной работы «союзников», выразившейся в глупейшем провале миссий, после которого не осталось никаких связей… Я ожидал освобождения англичан, несколько раз звонил по телефону Томсу, но всегда получал ответ — вся миссия арестована и Томс находится в Петропавловской крепости».

После освобождения англичане срочно уехали в Мурманск, не предприняв мер по спасению и материальной поддержке своей агентуры, бросив ее на произвол судьбы, как отработанный материал.

Под угрозой ареста оказался и нелегальный резидент, личный представитель главы «Сикрет интелледженс Сервис» адмирала Каминга Сидней Рейли.

Напомним, что именно с Рейли, как ни с кем другим из англичан, у Орлова установились тесные контакты на почве борьбы с немецкой разведкой. Не исключено, что именно Орлов оказал английскому разведчику помощь в конспиративном выезде из Петрограда.

Практически одновременно с британской чекисты арестовали и французскую миссию, включая тех, кто непосредственно находился в связи с орловской организацией, — капитанов Эдуарда Вакье и Шарля Фо-Па-Биде.

На предварительном следствии в ВЧК они оказались отвечать на вопросы комиссара Деляфара, заявив лишь, что вели работу исключительно против немцев и находились в официальных контактах с убитым председателем ПЧК Моисеем Урицким.

Французы просидели на Лубянке до февраля 1919 года, не подавая никаких надежд чекистам, а затем, по соглашению Совнаркома и правительства Франции, были освобождены из тюрьмы и отправлены на родину в обмен на русских солдат, сражавшихся на стороне союзников в период мировой войны.

Оценив обстановку, сложившуюся после свертывания работы легальных резидентур англичан и французов, бегства Сиднея Рейли и ареста ряда его агентов, включая и полковника Фриде — сподвижника Орлинского, а также жестко проводимый Глебом Бокием курс на централизацию в ПЧК всех расследований, в том числе по крупным уголовным делам, Орлов начинает готовить своего ухода в Финляндию.

В это время, по настоянию комиссариата юстиции Союза коммун Северной области, Орлова лишают единоличного управления Центральной уголовно-следственной комиссией — создается Коллегия, куда, кроме председателя, вошли два комиссара, Филиппов и Горин.