Ричард Пайпс - Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918

• Название: Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918
• Автор: Ричард Пайпс
• Издательство: Игорь Захаров, Лицензия ЛР № 065779 от 1 апреля 1998 г.
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: ISBN 5-8159-0528-3

Эта книга является, пожалуй, первой попыткой дать исчерпывающий анализ русской революции — бесспорно, самого значительного события двадцатого столетия. В работах на эту тему нет недостатка, однако в центре внимания исследователей лежит обычно борьба за власть военных и политических сил в России в период с 1917-го по 1920 год. Но, рассмотренная в исторической перспективе, русская революция представляется событием гораздо более крупным, чем борьба за власть в одной стране: ведь победителей в этой битве влекла идея не более не менее как «перевернуть весь мир», по выражению одного из организаторов этой победы Льва Троцкого. Под этим подразумевалась полная перестройка государства, общества, экономики и культуры во всем мире ради конечной цели — создания нового человеческого общества.

Книга состоит из трех частей.

Вторая часть книги, «Большевики в борьбе за власть», повествует о том, как партия большевиков захватила власть сначала в Петрограде, а затем и в губерниях Великороссии, установив по всей территории однопартийный режим с присущими ему аппаратом подавления и централизованной экономической системой.

---

Но даже и эта довольно сомнительная уступка была почти сразу нейтрализована. Спустя два дня Совнарком, скорее всего в ответ на жалобы Дзержинского, принял совсем другую резолюцию. Подтверждая, что ЧК является следственной организацией, она запрещала наркомату юстиции и другим ведомствам вмешиваться в осуществляемые ею аресты политических лидеров. ЧК вменялось в обязанность информировать о своих действиях постфактум наркоматы юстиции и внутренних дел. Ленин добавил еще разъяснение, что арестованных надлежит либо направлять в суд, либо освобождать47. На следующий день ЧК арестовала центр, руководивший забастовкой служащих в Петрограде48.

Частью соглашения, заключенного в декабре 1917 года между большевиками и левыми эсерами, было право последних ввести своих представителей в коллегию ЧК. Вообще-то большевики мыслили ЧК как стопроцентно большевистскую организацию, но Ленин пошел на эту уступку, хотя Дзержинский и возражал. Совнарком назначил левого эсера заместителем председателя ЧК и ввел в коллегию еще нескольких членов этой партии49. Кроме того, по настоянию левых эсеров утвердили принцип, что ЧК будет осуществлять казни только в случае единогласного решения коллегии. Это давало левым эсерам возможность налагать вето на смертные приговоры. 31 января 1918 года в резолюции, которая не была опубликована, Совнарком подтвердил, что ЧК имеет исключительно следственные полномочия: «В Чрезвычайной комиссии концентрируется вся работа розыска, пресечения и предупреждения преступлений, все же дальнейшее ведение следствий и постановка дела на суд предоставляется Следственной комиссии при трибунале»50.

Ограничение полномочий ЧК было отменено месяц спустя декретом «Социалистическое Отечество в опасности!»51 Хотя в этом документе и не было прямо сказано, кто должен «расстреливать на месте» контрреволюционеров и прочих врагов нового государства, ни у кого не возникало сомнений, что эта обязанность доверялась ЧК. И ЧК подтвердила это на следующий день, уведомив население, что «контрреволюционеры» будут «беспощадно расстреливаться отрядами комиссии на месте преступления»52. В тот же день, 23 февраля, Дзержинский, связавшись по прямому проводу с местными Советами, сообщил им, что ввиду нарастания антисоветских «заговоров» надлежит немедленно учреждать на местах собственные ЧК, производить аресты «контрреволюционеров» и расстреливать их на месте53. Таким образом, декрет превращал ЧК официально и отнюдь не на временной основе из следственного органа в хорошо отлаженную машину террора. Превращение это произошло с полного согласия Ленина.

В Москве и Петрограде, из-за соглашения с левыми эсерами, ЧК не могла чинить расправу над политическими противниками режима. Пока левые эсеры работали в ЧК — то есть до 6 июля 1918 года, — в этих городах не произошло ни одной официальной политической казни. Первой жертвой декрета 22 февраля стал уголовник по кличке Князь Эболи, изображавший чекиста54. Однако в провинции органы ЧК не были связаны такими обязательствами и регулярно расстреливали граждан по политическим обвинениям. Как вспоминает, например, меньшевик Григорий Аронсон, весной 1918 года в Витебске чекисты арестовали и казнили двух рабочих, обвинив их в распространении листовок Совета рабочих представителей. [Аронсон Г. На заре красного террора. Берлин, 1929. С. 32. Таким образом, Г. Леггет неправ, утверждая вслед за Лацисом, что до 6 июля 1918 г. ЧК «уничтожала только уголовников и щадила политических противников» (Leggett G. The Cheka: Lenin's Political Police. Oxford, 1986. P. 58).]. Сколько еще людей пало жертвой таких самовольных расправ, мы, вероятно, никогда не узнаем.

Взяв за образец жандармский корпус царской службы безопасности, ЧК обзавелся собственными вооруженными формированиями. Первым в ее подчинение перешел небольшой финский отряд, затем появились и другие. К концу апреля 1918 года ЧК имела свой Боевой отряд, состоявший из шести рот пехотинцев, пятидесяти кавалеристов, восьмидесяти велосипедистов, шестидесяти пулеметчиков, сорока артиллеристов и трех броневиков . Именно этими силами в апреле 1918 года ЧК осуществила в Москве свою, пожалуй, единственную популярную акцию — разоружение «черной гвардии» — анархистских банд, которые заняли несколько жилых домов и терроризировали гражданское население. Создание собственных вооруженных формирований было лишь первым шагом на пути превращения политической полиции в настоящее государство в государстве. На чекистской конференции, состоявшейся в июне 1918 года, раздавались уже голоса о необходимости создания регулярных вооруженных сил ЧК и о том, что охрану железных дорог и государственных границ следует поручить чекистам56.

В первые месяцы существования ЧК направляла значительные усилия на борьбу с обыкновенной коммерческой деятельностью. Поскольку самые обычные розничные торговые операции (например, продажа мешка муки) квалифицировалась как «спекуляция», с которой ЧК призвана была бороться, ее агенты тратили уйму времени, выслеживая «мешочников», проверяя багаж железнодорожных пассажиров и проводя облавы на черных рынках. Эта озабоченность «экономическими преступлениями» приводила к распылению сил, и в результате чекисты проглядели представляющие гораздо более серьезную опасность антиправительственные заговоры, которые начали созревать весной 1918 года. В первой половине 1918-го их единственной успешной акцией в области политического сыска было обнаружение в Москве штаб-квартиры савинковской организации. Однако этим они были обязаны чистой случайности, и это не помогло им впоследствии внедриться в созданный Савинковым «Союз защиты Родины и Свободы». Разразившееся в июле ярославское восстание было для них поэтому полной неожиданностью. Еще более поразительно, что ЧК не было известно о планах восстания левых эсеров, особенно если учесть, что руководители этой партии фактически прямо заявляли о своих намерениях. Дело усугублялось еще и тем, что заговор левых эсеров был тайно подготовлен в штаб-квартире самой ЧК и поддержан ее вооруженными подразделениями. Такой невероятный провал заставил Дзержинского уйти 8 июля в отставку. Его место временно занял Петерс. 22 августа Дзержинский был восстановлен в должности — как раз вовремя, чтобы испытать следующее унижение: на сей раз его ведомство проморгало почти удавшееся покушение на жизнь Ленина.

* * *

Ни один царь — даже в периоды расцвета революционного терроризма — не опасался так за свою жизнь и не имел такой мощной охраны, как Ленин. Цари путешествовали по России и ездили за границу. Они устраивали приемы и часто, по разного рода торжественным случаям, появлялись в общественных местах. Ленин, съежившись, сидел за кирпичными стенами Кремля, день и ночь охраняемый латышскими стрелками. Когда время от времени он выбирался в город, об этом никому не сообщалось заранее. С того времени, как в марте 1918 года он перебрался в Москву, и вплоть до самой смерти в январе 1924 года он лишь дважды посетил Петроград — место своего революционного триумфа — и не совершал более никаких поездок, чтобы посмотреть страну или пообщаться с народом. Максимум, на что он отваживался, это иногда ездить в своем «роллс-ройсе» в подмосковные Горки, где была специально реквизирована усадьба, служившая ему местом отдыха.

Троцкий выказывал большую отвагу. Он постоянно ездил на фронт, чтобы инспектировать войска и беседовать с командирами. Но и он нередко менял график и маршрут своих передвижений, стремясь избежать возможных покушений.

До сентября 1918 года никаких серьезных покушений на жизни Ленина и Троцкого не было, так как ЦК партии эсеров — партии террористов par exellence [по преимуществу (фр.).] — выступал против активного сопротивления большевикам. Нежелание эсеров прибегать к методам, которые они использовали в борьбе с царизмом, было продиктовано соображениями двоякого рода. Во-первых, руководители эсеров были твердо убеждены, что время работает на них и им надо просто не сдавать позиций и ждать, когда в России восторжествует демократия. Убийство же большевистских лидеров привело бы, по их мнению, к победе контрреволюции. И, во-вторых, они просто боялись большевистских репрессий и погромов.

Такую точку зрения разделяли не все эсеры. Некоторые члены этой партии были готовы выступить с оружием в руках против большевиков, независимо от согласия или несогласия их Центрального комитета. Одна такая группа начала складываться в Москве летом 1918 года, под самым носом у ЧК.

Большевистские руководители, и Ленин в их числе, ввели в обычай каждую пятницу, во второй половине дня, выступать в различных местах Москвы перед аудиторией рабочих и партийцев. О появлении Ленина обычно не было известно заранее. 30 августа, в пятницу, он намечал посетить два митинга: один в районе Басманных улиц, в здании Хлебной биржи, другой — на заводе Михельсона, в южной части города. Утром этого дня пришла весть, что застрелен М.С.Урицкий, руководитель петроградской ЧК. Убийцей оказался еврейский юноша Л.А.Канегиссер, член умеренной народно-социалистической партии. Как выяснилось впоследствии, он действовал на свой страх и риск, желая отомстить за казнь друга. Но тогда об этом еще не знали и опасались начала террористической кампании. Обеспокоенные домашние уговаривали Ленина отменить выступления, но он, что было ему несвойственно, решил пойти навстречу опасности и отправился в город в автомобиле; за рулем сидел шофер С.К.Гиль, пользовавшийся его полным доверием. Ленин появился на Хлебной бирже, а оттуда направился на завод Михельсона. Хотя собравшиеся там люди предполагали, что он приедет, полной уверенности ни у кого не было до тех пор, пока автомобиль Ленина не въехал в заводские ворота. Ленин произнес свою обычную заготовленную речь, клеймившую западных «империалистов», закончив ее словами: «Умрем или победим!» Как рассказывал впоследствии в ЧК Гиль, выступление еще продолжалось, когда к нему подошла женщина, одетая в рабочую одежду, и спросила, там ли Ленин. Он ответил уклончиво.