Алексей Рыбин - Фирма

• Название: Фирма
• Автор: Алексей Рыбин
• Жанр: Современная проза

Игра-детектив. Почти за любым персонажем можно угадать реальные прообразы из мира шоу-бизнеса.

Музыкальный бизнес – один из самых криминализированных в России, здесь делаются огромные деньги, и с теми, кто стал неугоден или неуправляем, расправа бывает короткой и безжалостной.

Роман известного рок-музыканта предельно откровенно рассказывает о том, что лежит в основе гигантских состояний музыкальных продюсеров, как они раскручивают "звезд" эстрады и как легко исчезают люди в мире "легкой музыки"…

---

– Брось, пустое… Хотя спасибо, что помнишь. Это приятно… Так вот, я говорю, что давно тебя знаю. И работы твои видел. Дерьмо твои работы, если честно. Но тем не менее ты молодец. Тему взял. Развел галерейщиков по полной программе. Не хуже, чем у О.Генри… Ладно, это все лирика. У вас был трудный день… – Последнюю фразу Георгий Георгиевич произнес подчеркнуто язвительно. – Сейчас вас отвезут в город… Домой. А завтра мы увидимся и поговорим предметно, Анатолий, если у вас, конечно, возникнет такое желание. Насиловать я вас не собираюсь. Мне нужны работники, которые сами хотели бы работать. А гнать на службу из-под палки – пустой номер. Ничего хорошего из этого не получится… Все, господа, не смею вас больше задерживать.

– Хочешь, ночуй у меня, – сказал Кудрявцев, когда "вэн", довезший их до Кутузовского, остановился возле дома Романа.

– Ага. Можно, – ответил Толик, которому ужасно хотелось расспросить друга о таинственном и крутом Георгии Георгиевиче.

– Тогда пошли, – бросил Кудрявцев. – Только в ночник зайдем. Надо что-нибудь выпить взять…

Толик покосился на шофера. Тот смотрел в сторону и делал вид, что не слышит, о чем беседуют его пассажиры.

Боян вылез из машины и зашагал вслед за Романом по Кутузовскому.

– Может, хватит? – спросил он осторожно на пороге ночного магазина.

– Ты что, туда же? – Кудрявцев со странной гримасой покосился на Толика. Такого выражения на лице Романа Боян еще не видел.

– Куда – туда же? Я говорю, может, не надо сегодня?

– Нового учителя себе нашел? Очередного гуру?

– Да брось ты, Рома, о чем ты?

– Все о том! Что, Грек понравился? Вижу, пришелся он тебе по душе. Давай, давай, поиграй с ним…

– А чего мне с ним играть? И почему – Грек? Это кличка, что ли?

– Кличка, кличка.

– Да, понравился. Во всяком случае…

Они уже стояли у прилавка, и Роман, слушая Толика, искал в шеренгах разнокалиберных бутылок то, что отвечало его настроению.

– Во всяком случае, он говорит правильные вещи. И потом, он ведь нас спас сегодня. Ты что, забыл?

– Спас? Ха-ха… Спас, конечно. Еще как! А насчет правильных вещей – смотри сам. Если они тебе кажутся правильными, тогда, конечно, полный вперед.

– Кажутся. Все лучше, чем водяру жрать и по вонючим пивным болтаться. Меня там чуть не вырвало, в этом твоем шалмане.

– Тебя в шалмане "чуть" не вырвало, а у Грека натурально сблевал.

– Так это другое…

– Другое… А мне вот там откровенно блевать хочется, у этого Георгия Георгиевича, суки драной… От одного его вида тошнит. Падла… Собака бешеная…

– Ладно, хватит тебе, – одернул Романа Толик.

– А пошел ты! – неожиданно крикнул Кудрявцев. Охранник у входа в магазин не пошевелился, но как-то весь подобрался.

– Да ради бога! Охота смотреть, как ты нажираешься.

Толик повернулся и шагнул к выходу.

– Попутный ветер тебе в…

Кудрявцев не договорил, махнул рукой и снова повернулся к прилавку.

– Мне "Смирнова", вон ту, литровую.

"ВЕЧЕРНИЕ СОВЫ" (Гонорар)

1

Хорошие новости не подняли Борису Дмитриевичу настроения.

Сегодня он с утра чувствовал свою печень. Она не болела, не тянула, не давила, он ее просто чувствовал, и это отравляло ему существование. Словно Гольцман был не здоровым, богатым мужиком в самом расцвете сил, жестким и деятельным, способным мгновенно принимать важные решения и держать любой удар, а нежной, болезненной и мнительной тургеневской барышней, падающей в обморок от одного только воспоминания о пощечине, данной на вчерашнем балу удалым поручиком карточному шулеру.

Борис Дмитриевич привык быть здоровым. Ему нужно было быть здоровым. Он не мог позволить себе болеть, ложиться на обследование в больницу, пусть даже самую лучшую, не мог болтаться по поликлиникам и тратить время на беседы с врачами и коллегами-больными в очереди перед кабинетом.

Последние годы он все чаще смотрел на себя в зеркало – в ванной, в спальне, перед тем как лечь спать, или проснувшись рано утром, – смотрел и тихо гордился, что вот, скоро пятьдесят уже, столько пережил, столько испытал, а еще очень даже в форме, еще может молодым дать, пусть не сто, но очень много очков вперед…

И никогда ничего не болело. Да что там – не болело! Он не чувствовал своего сердца, не чувствовал почек, легких… Ни с похмелья, ни во время скандалов с подчиненными и конкурентами – ни разу организм не дал сбоя, не оплошал, не вывел его из строя.

А сегодня вот обнаружилась печень.

"Не болит, – думал Гольцман. – Пока не болит. А ну как вступит? Что тогда?"

В памяти живо всплывали истории, случавшиеся с его знакомыми.

Игорь Мурашев. Рухнул без сознания в своем издательстве, и не где-нибудь, а стоя перед кассой в ожидании получить гонорар за новую книгу. Сначала, первые минуты, все думали – что-то с сердцем. А оказалось – цирроз печени. Вот так и прихватило – средь бела дня. Потом, в больнице уже, Игорь говорил, что никаких, дескать, "звоночков" не было… Ни болей, ничего… Так, чувствовал просто, что как будто растет она, печень-то… Вот и выросла. И уехал мужик в больницу… А мог, говорят, и не доехать.

Или Валька Гурвич. Прямо с улицы в больницу увезли… Инфаркт. Слава богу, люди помогли, посторонние совсем, а могли ведь и мимо пройти. Не вызвали бы "неотложку" – все, кранты…

Сколько таких историй было – уму непостижимо. И все его, Гольцмана, ровесники. Возраст…

Нет, нельзя сейчас сломаться. Никак нельзя. Всю жизнь горбатился, работал дни и ночи без сна и отдыха. Вот наконец засветило что-то впереди, капитал какой-никакой сколотил, так ведь нужно и пожить в свое удовольствие… Иначе – что? В могилу деньги забирать? Так там они вряд ли понадобятся.

Борис Дмитриевич посмотрел на влетевшего в кабинет Матвеева с плохо скрытой злостью.

"Молодой… Сволочь… Меня переживет, гаденыш, – подумал Гольцман, испытывая непонятную, внезапную и острую ненависть к подчиненному. – Мое ведь место займет. Как пить дать. Стоит мне чуть слабину дать – все, поминай как звали. Приеду из больницы, а в моем кресле уже этот красавец сидит. И еще объяснит потом – мол, нельзя дело останавливать, процесс должен быть непрерывным… Сам научил, сам ему первые уроки давал… Нет, нельзя расслабляться, нельзя… Никаких болезней!"

– Ну что, Митя, как все прошло?

Борис Дмитриевич усилием воли отодвинул черные мысли и постарался переключиться на приятные и привычные повседневные дела. Даже нацепил на лицо совсем не обязательную для Матвеева улыбочку – дурацкую, слащавую, чуть ли не отеческую.

– Класс, Борис Дмитриевич! Вот так бы каждый месяц, просто супер! Работа – не бей лежачего. Сказка, одно слово.

– Согласен. Только, видишь, к сожалению, эта вещь одноразовая. Может быть, года через два повторим. Каждый месяц – нереально. Даже два раза в год – нереально. Раз в год – с большим напрягом. Народ не пойдет. Проверено.

– Да, черт возьми. Все хорошее быстро кончается.

– Деньги сняли с касс?

– Сняли. Можно делить.

– А чего делить? Все наше. Десять процентов фирме, десятку – москвичам, и хорош. Сколько остается?

Митя положил на диван свой кейс, открыл его и начал выкладывать на черную кожу сиденья пачки денег, перетянутые тонкими зелеными резинками.

– Так сколько там должно получиться?

– Аншлаг был, Борис Дмитриевич.

– Ого! Поздравляю!

– Значит, если в бакинских – пятьдесят штук. Минус зал…

– Так ведь мы за зал вперед заплатили.

– Ну, я имею в виду мелочь всякую. Пожарники, билетерши, гардероб…

– А, ты в этом смысле…

– Ну да. Значит, чистыми у нас – с уплаченной арендой, со всеми вычетами по мелочи – сорок семь.

– Не балуешь ты билетерш.

– Да ладно. Три штуки как сквозь пальцы утекли. Столько там шакалов в этом зале образовалось! Все тетеньки-администраторши в очередь выстроились.

– Ну-ну. Давай цифры.

– Короче, пять штук кладем на фирму. Десятку – в сторону. Остается тридцать две. По тонне ребятам. Двадцать девять. Блядь, деньги просто на глазах исчезают. Ну вот, двадцать девять…

– Помнишь фильм "Место встречи"?

– Ну?

– Так с почином вас, Глеб Егорыч.

– Спасибо, Борис Дмитриевич. Значит, двадцать девять…

– Ну что ты телишься? Делим пополам, и все. Тебе что, деньги не нужны?

– Как же-с, как же-с… Еще как нужны.

– Вот и все. Давай считай деревянные и езжай менять на биржу. Сейчас я позвоню, тебя встретят наши парни. А, черт… Им-то ведь тоже надо… Короче, списывай с нас трешку в пополаме. Отдашь ее тем, кто встретит.

– Крыша, что ли?

– Нет, мать твою, подпол. Крыша, кто же еще? Игнат подойдет, ты его знаешь.

– На чем ехать?

– На своей и поезжай. Коля сядет с тобой в кабину, а там, у биржи, Игнат все будет держать под контролем. Посчитал?