Франсис Чичестер - Кругосветное плаванье "Джипси Мот"

• Название: Кругосветное плаванье "Джипси Мот"
• Автор: Франсис Чичестер
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1969

Эта книга — увлекательный рассказ отважного английского яхтсмена Франсиса Чичестера о том, как ему на склоне лет удалось осуществить заветную мечту своей юности — проследовать но пути прославленных капитанов быстроходных клиперов XIX в, на 18-метровой парусной яхте типа КЭТ и, преодолев немало препятствий, особенно у мыса Горн, совершить кругосветное плавание.

Читатель вместе с Чичестером пройдет через штормы, шквалы и штили Атлантики, Тихого и Индийского океанов, испытает радость борьбы и побед несокрушимого мужества, изобретательности и непоколебимой воли человека над стихийными силами природы.

---

А вот запись от 17 марта:

“Если бы у мыса Горн сохранилась такая же погода Г Спокойный океан, восхитительное плавание, устойчивый, бодрящий ветер и сверкающее солнце. Пожалуй, я никогда так не наслаждался завтраком, как в это замечательное утро: грейпфрут, жареный картофель и яичница-болтунья с щепоткой травок, а сверх всего два ломтя лучшего хлеба фирмы “Джипси мот” с мармеладом и сливочным маслом. Пиршество завершилось горячим кофе”.

Погода стояла, как на Средиземном море, но нельзя было забывать, что я все-таки нахожусь в южных широтах. Они сами призывали к неусыпной бдительности. Через какой-нибудь час, после того как я писал о роскошном завтраке, сердце оборвалось при виде зловещего шквала, надвигавшегося с наветренной стороны, тогда как надо мной небо было все таким же голубым, а океан оставался синим. К счастью, шквал пронесся мимо.

Меня одолевало нетерпение, и я занимался тем, что отмечал на карте пройденный путь. Яхта Шла ровным ходом. Можно было бы идти и быстрее, если бы поставить кливер большей площади. Но этот парус пришлось бы тащить из носовой каюты через гальюн и главную каюту в кокпит, а оттуда по палубе обратно на нос” (Ведь передний люк был недавно заколочен “поперечинами” Алана Пэйна.) Такая перспектива мне не очень улыбалась. В южных широтах всегда следует ждать шторма вскоре после штиля или умеренного восточного ветра, и поэтому я решил пока обойтись поставленными парусами.

Прошло несколько недель с тех пор, как я начал свое состязание с солнцем. Удастся ли мне первым обогнуть мыс Горн, или солнце в своем движении на север раньше перейдет линию встречи? Когда я был в 442 милях от мыса, солнце находилось южнее этой линии на 1°21 , что равняется 81 минуте, или 81 морской миле, считая по поверхности Земли, и двигалось к северу со скоростью 1 минуты, или 1 мили, в час. При скорости 5 миль можно выиграть 3,5 мили.

Альбатросы — великолепные, величественные птицы, как раз такие, какими я их себе представлял (не чета той мелкой разновидности, которая встречалась на пути в Австралию), неизменно возбуждали во мне живой интерес. Одна птица, с особенно большим размахом крыльев, повадилась прилетать за отходами, сбрасываемыми с яхты. Я приберегал объедки специально для этого альбатроса, и он моментально их подхватывал, а затем начинал кружить вблизи судна, как бы выпрашивая добавку. Разумеется, мои вегетарианские отходы приносили ему горькое разочарование. По мере приближения к мысу Горн начинают появляться китовые птички, или качурки. Какое наслаждение любоваться этими прелестными созданиями, они носятся стремительно и грациозно, как ласточки. Работа шла своим чередом. В вахтенном журнале появилась следующая запись: “Свалял дурака, что опять связался с бизань-стакселем. Нет другого паруса, кроме спинакера, который причинял бы больше неприятностей! Правда, иногда бизань-стаксель помогает увеличить скорость хода, но порой он явно дурачит меня. Навеки запомнилась мне борьба с этим парусом, длившаяся более двух часов, и это при всем стремлении скорей идти вперед. Сначала, когда я поднял бизань-стаксель, он пришелся не ко двору и начал сбивать судно с курса. Пришлось его тут же спустить, свернуть в чехол и убрать в кормовой отсек. Пока я все это проделывал, согнувшись в три погибели, ветер изменил направление, и когда мне удалось, наконец, выпрямиться, то условия оказались идеальными как раз для бизань-стакселя! Я рассвирепел, но все же вытащил парус из трюма и решил начать все сызнова. Бизань-стаксель немного поработал, но вскоре непостоянный, переменчивый ветер превратил его в помеху. Автоматическое рулевое устройство не могло держать судно хотя бы примерно на намеченном курсе”.

Семнадцатого марта в 22.23, перед тем как улечься спать, записал в вахтенном журнале;

“Снова пытался решить квадратуру круга. Пять часов добивался, чтобы автопилот вел яхту с поставленным бизань-стакселем, но безуспешно. Полагаю, что все дело в равновесии. Если при легком ветре в 5 узлов яхта ведет себя нормально, то при 12-узловом умеренном ветре она уклоняется от заданного курса на 90°. Как бы то ни было, я с этой возней покончил, так как хочу спать. Убрал проклятый бизань-стаксель. Теперь яхта довольно надежно идет по курсу. Спокойной ночи!”

Ночь эта осталась для меня памятной еще в одном отношении: я спал раздетым.

На следующий день, в субботу 18 марта, взволновался, как школьник перед началом каникул. Несмотря на непостоянный ветер и тщетные хлопоты с бизань-стакселем, переход за прошедшие сутки оказался не так уж плох — 163 мили. До старого великана-людоеда оставалось 302 мили.

По подсчетам, яхта были всего в 100 милях от острова Нуар, у входа в пролив Конберн, где Джошуа Слокума ждало выдающееся приключение, связанное с Млечным Путем.[11] Остров Диего-Рамирес, на который я держал курс, лежал на 249 миль впереди. Мне было крайне необходимо поймать солнце, чтобы определить свое место, но небо затянулось тучами, и не было надежды, что пробьется солнце. Все же я на всякий случай держал секстан наготове, в кокпите. После полудня пытался поймать радиомаяки портов Ушиа и Пунта-Аренас, так как только на них оставалась надежда, но успеха не добился. Сделал еще одну попытку вечером после 19 часов и запеленговал радиомаяк Пунта-Аренаса, но получилось что-то неладное. Согласно взятому пеленгу, я оказался у западного входа в Магелланов пролив! Следующий пеленг был еще хуже: я очутился к востоку от мыса Горн! Но зато я теперь знал частоту радиомаяка Пунта-Аренаса, которая оказалась совсем другой по сравнению с указанной в руководстве адмиралтейства. Решил утром попытаться поймать маяк еще раз. Вахтенный журнал за тот день заканчивался следующей записью: “Установил свой тревожный сигнал так, чтобы он отмечал отклонения 45° от курса 080°. Нужно постараться, как следует выспаться в эту ночь, ведь завтра вряд ли удастся много отдыхать среди всех этих островов, раскиданных впереди”.

Глава четырнадцатая. ОГИБАЮ МЫС ГОРН

Готовясь к плаванию и изучая старинные документы и вахтенные журналы, я вскоре убедился, что воды, омывающие мыс Горн, пользуются уникальной репутацией. Недобрая слава, более грозная, чем у любого другого океана, закрепилась за ними с давних пор, как только моряки впервые побывали здесь. О нем сообщали еще люди Дрейка, открывшего пролив, который носит теперь его имя и разделяет мыс Горн и Южные Шетландские острова.

Мыс Горн — это остров, или, вернее., островок, массивный утес высотой около 1400 футов. Образуя южную оконечность Южной Америки, он вздымается в том месте, где встречаются воды Тихого и Атлантического океанов.

Чем же заслужил этот мыс такую скверную репутацию? Я сделал попытку ответить на этот вопрос в своей книге “По пути клиперов”.

Путь в районе мыса Горн.

В сороковых и пятидесятых широтах господствующее положение занимают западные ветры, как правило, довольно свежие. Так, например, весной в районе мыса Горн восьмибалльный или более сильный шторм разражается каждый четвертый, а летом каждый восьмой день. Ветры по своей природе ленивы, они не любят подниматься на горные хребты, если можно обойти их с фланга. В Южной Америке простирается одна из величайших горных систем мира — Анды. Эти горы блокируют западные ветры вдоль фронта, протянувшегося на 1200 миль, от 35° ю. ш. до мыса Горн. Все эти мощные ветры устремляются в пролив Дрейка, между мысом Горн и Южными Шетландскими островами, лежащими в 500 милях к югу от него. Обычно западные исполины в этом проливе сталкиваются с небольшими, но буйными и яростными циклонами, скатывающимися с Анд. То же самое происходит в обратном направлении с восточными, более редкими ветрами, дующими, когда область барической депрессии проходит севернее мыса Горн.

Что касается волнения, то господствующие западные ветры порождают течение, идущее в восточном направлении и опоясывающее земной шар. Частые штормы разбивают это течение на множество потоков, но в конечном счете оно устремляется на восток со скоростью 10–20 миль в сутки. Хотя восточные ветры могут подпрудить морское течение или даже дать ему обратное направление, все же, устремляясь на восток, оно порой увеличивает скорость до 50 миль в сутки. Подобно ветрам, эта исполинская река океана проходит между Южной Америкой и Южными Шетландскими островами, что само по себе придает ей бурный характер.

Но есть и другая причина, усиливающая волнение, а именно материковая отмель, которая простирается между мысом Горн и Шетландскими островами. Эта отмель заставляет разбиваться в буруны огромные океанские валы. Такую же картину можно наблюдать в штормовой прибой на пляже Бурнемута, с той только разницей, что высота волны в проливе Дрейка составляет не 4 фута, как там, а все 60 футов.

Еще одна деталь ухудшает положение. Тот, кто шел под парусами из Солента мимо мыса Нидлс при отливном течении и шестибалльном противном ветре, отлично знает, какая чудовищная крутая волна там поднимается. Яхта попеременно то как бы встает на корму, то зарывается носом, черпая бортами массу воды. То же самое, “о только в гигантских масштабах происходит у мыса Горн, когда восточный шторм встречается с течением, идущим мимо мыса на восток.