Патриция Гэфни - Тайный любовник

• Название: Тайный любовник
• Автор: Патриция Гэфни
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-009583-Х

Кроме дела, Софи Дим унаследовала от отца еще и гордость, ум, независимость… и предрассудки Она могла нанять на работу красивого, дерзкого корнуэльца Коннора Пендарвиса, но полюбить его?! Невозможно, немыслимо! Что скажут люди! И все-таки, когда любовь завладела ее душой и телом, Софи смирила свою гордыню, бросая вызов обществу и не думая о том, что возлюбленный может предать ее. А Коннор готов рискнуть всем, забыть свои честолюбивые мечты ради нечаянного счастья – любить эту удивительную женщину отныне и навечно!

---

– Да, к у-утру, – намеренно повторил рассерженный шотландец и, чтобы отплатить Коннору, решил поговорить еще. – М-мне не п-понравилось, как вы с-сделали п-последнюю работу, м-мистер Пендарвис. В г-главе с-сорок третьей ч-чернильные п-пятна на п-полях, есть н-неразборчивые с-слова.

– Простите, сэр. Сорок четвертую главу постараюсь переписать лучше.

– П-посмотрим, к-как это у вас п-получится. – Макдугал положил на край стола, за которым сидел Коннор, белый конверт. – З-забыл п-передать вам это п-письмо. П-пришло со вчерашней по-по…

– Почтой. – Коннор покаянно опустил голову и безнадежно махнул рукой, больно ударившись при этом пальцем о край стола.

– Да, почтой, – холодно подтвердил Макдугал и извлек из кармана обсыпанного трубочным пеплом жилета ключ. – За-закроете в ше-шесть, до-до-говорились?

– Хорошо, сэр. – Коннор каждый вечер запирал кабинет, и каждое утро Макдугал забирал у него ключ, чтобы снова вручить в конце дня.

– Ни м-минутой раньше, – предупредил шеф, помахав костлявым пальцем перед лицом Коннора. Мелочная придирчивость не была свойственна его характеру, но он подражал диккенсовскому образу въедливого и эксцентричного стряпчего, своими причудами и манерами раздражающего окружающих. Заикание и сильный шотландский акцент были далеко не единственными недостатками этого человека. Он, например, забывал вовремя выплачивать жалованье. Впрочем, он это делал не намеренно, просто бережливость была у него в крови: Макдугал с трудом расставался с деньгами.

Коннор видел в грязное окно тощую фигуру Макдугала в черном пальто, вышедшего из дверей и растворившегося в сумраке дождливого вечера. День выдался длинный и утомительный, и Коннор не намеревался следовать предупреждению старого адвоката и сидеть до последней минуты.

В конверте, переданном Макдугалом, лежала коротенькая записка, нацарапанная на клочке дешевой бумаги. Коннор пробежал ее глазами: «Пишу второпях и, может, неразборчиво, поскольку нахожусь в поезде. Хочу еще раз напомнить, что мы с мистером Текером будем рады, если вы отобедаете с нами в четверг вечером. Обещаю, что мы с вами увидимся в самое ближайшее время. Ваш… Иен Брайтуэйт».

Загадочная по меньшей мере записка. Столь же загадочной была и встреча с ними на прошлой неделе, неожиданная и непредвиденная. Брайтуэйт был представителем одного из отделений либеральной партии. Он и его помощник Текер прочли статью Коннора в ежеквартальнике Радамантского общества, и, по их уверениям, она произвела на них сильное впечатление. Они приехали из Плимута явно с единственной целью – пригласить его на обед. Мужчины долго и пространно говорили о политике и реформах, но Коннор так и не понял, чего они хотят от него. «Думали вы когда-нибудь о том, чтобы занять государственную должность, мистер Пендарвис?» – поинтересовался Брайтуэйт за сигарами и портвейном. Но после того, как Коннор признался, что никогда не помышлял о подобных вещах, разговор перешел на другие темы. Если целью визита Брайтуэйта и было разузнать о планах Коннора, то он больше не возвращался к интересующему его вопросу, и Коннор выбросил этот случай из головы.

По крайней мере, он бесплатно пообедал, не такой уж и пустяк в эти дни. К тому же катастрофа в Уикерли, как ни удивительно, сослужила ему хорошую службу. Что за печальная ирония; в то время как личная жизнь потерпела полный крах, его профессиональная репутация, известная пусть и в узких кругах реформаторов, никогда не была столь высока, как сейчас.

«Я служу в Эксетере клерком у адвоката, – сказал он Брайтуэйту, – временно, пока не решу, какое из множества предложений принять». Неопределенная фаза: не полная ложь, но близко к тому. Зато звучит много лучше, чем такое, например, признание: «Я занят тем, что переписываю бредовые, написанные корявым почерком сочинения бывшего адвоката за квартиру, стол и одиннадцать шиллингов в неделю, пытаясь прийти в себя после любовной трагедии».

Он потер усталые глаза, расправил ноющие плечи. В тесном кабинете становилось сумрачно. Скоро шесть; даже если бы он и захотел остаться после шести, а он, конечно, не намерен расходовать свое время таким образом, скаредный Макдугал запрещает это, не желая тратиться на масло для лампы, которую приходилось жечь с наступлением темноты.

Стук в дверь заставил его подскочить на стуле от неожиданности. Макдугал не назначал на сегодня никаких встреч, о поздних клиентах ему тоже ничего не было известно. Кто бы это мог быть? Женщина – сквозь матовое стекло двери он видел ее силуэт. Он схватил пиджак, висевший на спинке стула, и шагнул к двери.

Коннор узнал ее сразу. Два дня назад она приходила просить Макдугала оформить должным образом завещание покойного мужа.

– Добрый вечер, миссис… – он запнулся, забыв, как ее зовут.

Женщина одарила его сдержанной, хитроватой улыбкой, приоткрыв мелкие зубы, и многозначительно посмотрела на него.

– Ирен Вейбурн. Добрый вечер, мистер Пендарвис. – Она тщательно выговорила его имя, как бы легко упрекая в забывчивости. Стянув перчатки, она протянула ему руку. – Могу я войти?

Он озадаченно заморгал.

– Конечно, хотя мистера Макдугала нет, он недавно ушел. Вы буквально разминулись с ним.

– Какая жалость.

Коннор распахнул дверь шире, и она прошла в комнату, коснувшись его плечом.

От нее пахло дождем и духами. Убожество тесного, заваленного книгами и бумагами кабинета привело его в уныние, когда он попытался представить, как выглядит в глазах постороннего человека. Кроме его стула за обшарпанным столом, в кабинете был только еще один, у стены. Он придвинул его и предложил посетительнице сесть.

– О… – она задумчиво коснулась пальцами щеки, – благодарю, но, думаю, я не задержусь.

– Чем могу служить, миссис Вейбурн?

На ее губах появилась лисья улыбка, и на сей раз он вынужден был улыбнуться в ответ.

– Я принесла кое-какие документы, которые мистер Макдугал просил меня отыскать в бумагах мужа. Вот они. – Она достала из ридикюля тонкий конверт и протянула ему.

– Я прослежу, чтобы он занялся ими с утра.

– Спасибо. – Сложив руки на животе, она без тени смущения окинула его оценивающим взглядом.

Черты лица у нее были грубоваты, зато кожа замечательная белая той молочной, почти эфемерной белизной, что бывает у монашенок. Среднего роста, с полной грудью и бедрами, она выставляла напоказ свои прелести, как новое платье, которым хотела похвастать. Всегда ли она вела себя так, задавался он вопросом, или кончина мистера Вейбурна дала ей такую свободу?

– Со времени нашей первой беседы с мистером Макдугалом мне в голову пришло кое-что, – сказала она. Голос у нее был приятный, опускающийся до низких, интимных ноток. – Кое-что об умственном состоянии мужа, когда он составлял завещание. Я не уверена, важно ли это, но мне кажется, следует поделиться этими соображениями с… вами.

– Со мной?

– Ну да, с кем-нибудь. С вами, как помощником мистера Макдугала. Я подумала, может, мы отобедаем вместе и обсудим этот деликатный вопрос. Дело, мне кажется, не терпит отлагательств. – Она вопросительно изогнула бровь.

Коннор потер подбородок, потом уголок рта, чтобы скрыть усмешку, одновременно глядя на нее таким же откровенным, прямым взглядом. Она была очень соблазнительна. Почему бы не пойти с нею? Потом не будет никаких сложностей, проблем, никаких сентиментальных сожалений, когда они расстанутся. То, что она предлагала, было просто, быстро и без лишних затей. Почему бы и нет?

– Я не смогу.

– Жаль, – она надула губки. – Вы уверены?

– Да. Очень сожалею, – ответил он искренне. – Я с огромным удовольствием отобедал бы с вами, но это невозможно.

– Что поделать, – она подавила вздох сожаления. – Может быть, в другой раз. – Она деловито закрыла ридикюль и, обойдя его, направилась к двери. – Не забудьте передать мистеру Макдугалу бумаги, мистер… э…

– Пендарвис. Непременно передам.

Они последний раз обменялись улыбками, и она вышла.

Несколько минут после ее ухода Коннор сожалел о своем решении. Почему он отказался от подарка, который предлагала вдова Вейбурн? Ради кого, черт возьми, он блюдет себя? Разве каждый день женщины вешаются ему на шею? Или, может, они стаями вьются вокруг него? И все же нет – сердцеедом у них в семье всегда был Джек. Так было всегда, и Коннор не мог вообразить, чтобы было иначе. Он даже не хотел, чтобы было иначе.

Но Джек уехал, отправился в Эксминстер, подрядившись работать косцом на жатве, так что теперь брат не «висел у него на шее». Ни разговоры, ни уговоры, ни, в конце концов, ругань не помогли. Он не болен, защищался Джек, напротив, заболеет, если будет продолжать вести такую жизнь.

Не жизнь, а бесполезное существование. Ему надоело быть Коннору помехой и обузой. Ему необходимо работать, необходимо самому что-то зарабатывать, потому что гордость не позволяет быть нахлебником. Коннор понимал его, но все равно оставил бы при себе, если мог. Но с Джеком бесполезно было спорить. В семье его называли не иначе как упрямцем. У двух последних братьев Пендарвис было много общего.