Патриция Гэфни - Одинокий волк

• Название: Одинокий волк
• Автор: Патриция Гэфни
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00856-Х

Роковые обстоятельства лишили Майкла Макнейла семьи и дома. С семи лет жизнь Майкла проходила в диком лесу среди его обитателей. Мир людей встретил юношу с подозрением и жестокостью. Лишь один человек – дочь профессора-антрополога Сидни Дарроу смогла разглядеть его ранимую, нежную душу. Она искренне хочет помочь Найденышу, не подозревая о том, что ею движет не дружеское участие, а всепоглощающая страсть. Но Майкл боится встретиться с реальностью – в его прошлом заключена тайна, которую он страшится узнать…

---

Тетя Эстелла хотела, чтобы она снова вышла замуж, , на этот раз за Линкольна Тэрнбулла. Сидни ничего не имела против Линкольна. Да и что бы она могла возразить? Он был славным парнем. Она знала его всю жизнь, как и Спенсера; он даже был гостем у них на свадьбе. Высокий, спортивный, он был даже недурен собой, если, конечно, кому-то нравились грубоватые, коренастые, задиристые мужчины. Сидни запросто могла бы себе представить, как Линкольн ее обнимает. Наверное, с ним она могла бы испытать страсть. Но ей не хотелось ощущать на себе его крупные грубые руки. Ей нужен был только Майкл, в этом она призналась самой себе с искренним изумлением.

Неужели он читает ее мысли? Затянувшийся последний сет еще не кончился, но в эту самую минуту он бросил Филипа прямо посреди подачи и пробежал через весь корт, направляясь к ней. Филип бросил ему вслед какое-то шутливое ругательство. Потный, запыхавшийся Майкл улыбнулся ей, не говоря ни слова. Ему и не надо было ничего говорить: все его мысли и чувства светились в живом горячем взгляде, который он устремил на Сидни. У нее закружилась голова, а ноги вдруг сделались ватными.

– Я принесла воды. Поставила в тени. Вон там, – смущенно пробормотала Сидни, отвернувшись.

– Спасибо за заботу.

Майкл нашел под скамейкой оплетенную в ивовые прутья бутылку и вытащил пробку. Сидни исподтишка следила за ним глазами, пока он, запрокинув голову, пил крупными глотками. Жилы у него на шее выступили и натянулись, кадык поднимался и опускался с каждым глотком. На белой рубашке без воротничка темнели пятна пота, она прилипла к спине. А спереди рубашка была наполовину расстегнута, и Сидни видела черные волосы у него на груди, блестящие и живые. На его загорелых руках рельефно выделялись мускулы, старые брюки Филипа плотно облегали бедра… Ее неторопливый зачарованный осмотр внезапно прервался: она впервые заметила, что Майкл не обут.

– Разве у тебя ноги не болят?

– Почему они должны болеть?

Что это такое – легкий, едва заметный налет в его речи? Его даже нельзя было назвать акцентом, и все же… – Потому что ты бегаешь босиком по земле… Мне казалось, что земля слишком груба… Тебе должно быть больно…

– Нет, – улыбнулся он, как будто она сказала что-то смешное. – Мне тяжело ходить в ботинках. Очень неудобно. Сидни улыбнулась.

– Вот оно что! Мне бы следовало догадаться.

– Сегодня утром я нарисовал твой портрет. По памяти – не глядя на тебя.

– Значит, не с натуры. Так это называется – «рисовать с натуры».

– Не с натуры. Я иногда начинаю рисовать что-нибудь, а потом оказывается, что это все равно ты. Облака над озером или ночные деревья – они превращаются в тебя. Все время так получается.

Настойчивость вознаграждается. То же самое можно было сказать о нежных словах и прочувствованных, из глубины души идущих комплиментах.

Сидни беспомощно покачала головой, не зная, что ответить.

– Сегодня утром я пытался нарисовать, как солнце светит тебе в лицо, но у меня ничего не вышло. У меня нет нужных красок для твоих волос. И для твоих губ. Может, таких красок и вовсе нет нигде, только в твоем лице. Оно бесподобно.

– О, Майкл, – тихо вздохнула она. – Майкл, ты, кажется, хочешь меня обольстить.

– Обольстить? Что это значит?

Он произнес это слово нараспев: в его устах оно прозвучало восхитительно и сладко.

Майкл улыбнулся. Сидни поняла, что о смысле незнакомого слова он догадался по ситуации. «Самые крупные, самые вкусные червяки», – ни с того, ни с сего мелькнуло у нее в голове. Да, сердце птички уже готово было растаять.

Через плечо Майкла Сидни увидела, как Филип в последний раз послал подачу к задней стенке, а затем бегом направился к ним. Она откашлялась, стараясь предупредить Майкла, что они не одни.

– Ты проиграл, – проворчал Филип, выхватив бутылку из рук Майкла. – Шесть-ноль, шесть-ноль, штрафное очко.

Майкл усмехнулся:

– Зато я бью выше, чем ты. И дальше.

– Очень ценное качество для метателя диска. Филип откинул голосы назад и вытер пот со лба. Какие они оба красавцы, – удивилась про себя Сидни. Можно ли сказать об этом вслух? Она сказала бы, не задумываясь, если бы ее чувства к Майклу были менее личными. Нет, в таких обстоятельствах лучше промолчать.

– Ты точно едешь завтра с Сэмом на выставку, Сид? – спросил Филип, растирая шею полотенцем.

– Да, после ленча. Камилла тоже хочет с нами пойти, – добавила она, и глаза Филипа тотчас же загорелись. – Ее родители все еще в отъезде, и она говорит, что ей надоело ходить с Клер и Марком. Хочешь поехать с нами? Филип попытался напустить на себя небрежный вид.

– Ну что ж… пожалуй. Можно и съездить, если не подвернется чего-то более стоящего.

Она заметила, что Майкл бочком отходит от них, храня на лице непроницаемое выражение, как будто не желая принимать участие в постороннем разговоре. А может, это они сами заставили его почувствовать себя чужим?

– Майкл, ты тоже можешь поехать, если хочешь. – Это вырвалось у нее непреднамеренно.

Филип как раз наклонился, чтобы зашнуровать ботинки, и вдруг замер на месте.

– Слушай, это отличная мысль! Ускоренный курс обучения, верно, Сид? И почему же мы раньше об этом не подумали?

Майкл медленно повернулся кругом.

– Поехать с вами? На Всемирную выставку?

Он перевел взгляд с брата на сестру, словно заподозрив, что они его разыгрывают. Потом его лицо осветилось робкой счастливой улыбкой. Он выглядел таким взволнованным и обрадованным, что Сидни стало стыдно. В самом деле, почему они не подумали об этом раньше? Ей хотелось еще на какое-то время оставить его под своей личной опекой, вот в чем было дело. Отчасти. К тому же она была еще не вполне уверена в самом Майкле и не хотела подвергать его риску: вдруг он попадет в какое-нибудь неловкое или унизительное положение, оказавшись в реальном мире? Только вот вопрос: кого она оберегала на самом деле? И кого хотела обмануть?

«Дура, – выругала себя Сидни. – Слепая дура». Она ничем не лучше отца. Нет, даже хуже. Ею двигал эгоизм. Майкл заслуживал лучшего обращения.

Но он не станет ее осуждать, уж это точно.

– Завтра после ленча, – с восторгом повторил Майкл. – Если мы останемся там до вечера, то сможем увидеть лагуну и все огни. Мой бог, – вздохнул он. Вдруг его глаза расширились. – В чем дело? – спросила Сидни. – В чем дело? – эхом повторил за ней Филип. Майкл выглядел, как Сэм в рождественское утро. – Я смогу покататься на «чертовом колесе»!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Почему ты мне не сказала, что он великолепен? Во Дворце искусств не осталось свободных сидячих мест, поэтому Сидни и Камилла, едва не падавшие от усталости, были вынуждены стоять, прислонившись к свободному участку стеньг, пока Майкл заново осматривал каждую картину во французском зале. Будь у него с собой лупа, подумала Сидни, он наверняка бы ею воспользовался.

– Великолепен? Ты так считаешь?

Она засмеялась, как будто подобная оценка ее удивила и как будто она сама не думала о нем в точности так же, как Камилла, даже теми же словами.

– О господи, ну конечно! И он совсем не такой, каким я его себе представляла. Такой… воспитанный.

– Побойся бога, Камилла! Ты что же думала – он будет носить набедренную повязку и раскачиваться на лианах?

– Честно говоря, да, – сосмехом призналась Камилла. Сидни закатила глаза к потолку.

– Нет, честное слово, Сид, ты только посмотри на него! Он просто… мечта любой девушки. Ну, ты знаешь, что я имею в виду: не вполне респектабельно. Очень романтично. Мои родители наверняка бы его не одобрили. Ты только взгляни на его позу!

Это Филип, чьим кумиром в последнее время стал Оскар Уайльд, научил его стоять в такой позе: сунув руки в карманы, слегка ссутулив плечи и перенеся весь ь вес на одну ногу. Эта поза придавала ему вид бесшабашного светского повесы, то есть совершенно не от– вечала его сути, но Сидни нравилось такое сочетание внешней изысканности с внутренней простотой, делавшее Майкла неповторимым, забавным и трогательным одновременно, бесконечно дорогим ей человеком.

– К тому же у него великолепные волосы! Это правда, что ты сделала ему стрижку? По-моему, он похож на поэта. И в то же время на пирата. Это из-за шрама.

Камилла опять захихикала, и Сидни, не удержавшись, засмеялась вместе с ней скорее из желания не противоречить подруге, чем от искреннего веселья. Ей пришлось не по душе, что Камилла говорит о Майкле так, словно он не человек, а какой-то неодушевленный предмет, пусть даже и «великолепный». А когда Камилла обращалась непосредственно к Майклу, она невольно повышала голос и начинала говорить нарочито медленно, простыми предложениями, как будто Майкл был глухой или умственно отсталый.

Это было именно то, чего Сидни ожидала и боялась; именно то, от чего ей так хотелось оградить Майкла. Но надо было отдать ему должное – он все сносил безропотно и вообще вел себя как принц крови: с церемонной, несколько озадаченной вежливостью внимал каждому высказыванию Камиллы и позволял ей бессовестно помыкать собой. В создавшейся ситуации он проявил куда больше терпимости и добродушия, чем Сидни: она слишком болезненно и остро переживала за Майкла.