Татьяна Росней - Ключ Сары

• Название: Ключ Сары
• Автор: Татьяна Росней
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9910-0111-3, 978-966-343-697-5, 978-0-312-37083-1

Жаркий июль 1942 года. Около десяти тысяч евреев, жителей Франции, томятся в неведении на стадионе «Вель д'Ив». Старики, женщины, дети… Всех их ожидает лагерь смерти Аушвиц. Десятилетняя Сара рвется домой, к четырехлетнему братику, закрытому на ключ в потайном шкафу. Но она вернется в Париж слишком поздно…

Спустя шестьдесят лет Джулия, американка по происхождению, пытается понять, почему французские власти позволили уничтожить своих соотечественников, Что же стало причиной трагедии — страх или равнодушие? И нужны ли сегодня слова покаяния?

---

— Тебе нужен аванс? — переспросил он. — В самый разгар лета?

— Да! — выкрикнула я, и сердце у меня упало, когда я разобрала нотки недовольства в его тоне.

— Сколько?

Я сказала ему, сколько.

— Эй, Джулия, что происходит? Твой муженек-красавчик в одночасье превратился в скупердяя, или как?

Я нетерпеливо вздохнула.

— Так я могу его получить или нет, Джошуа? Это очень важно.

— Конечно, ты можешь получить аванс, — прервал он меня. — Впервые за столько лет ты просишь у меня денег. Надеюсь, у тебя не возникло никаких особенных проблем?

— Никаких проблем. Просто мне нужно слетать в одно место. Вот и все. И я должна спешить.

— Ага, — протянул он, и я поняла, что пробудила в нем любопытство. — И куда ты направляешься, если не секрет?

— Я лечу с дочерью в Тоскану. Я все объясню тебе потом.

Я постаралась, чтобы голос мой прозвучал решительно. Вероятно, Джошуа понял, что это мой окончательный ответ, поэтому даже не стал пытаться выудить из меня какие-либо подробности. Но я все равно ощутила его недовольство и раздражение. Он коротко обронил, что аванс будет переведен на мой счет сегодня же после обеда. Я поблагодарила его и повесила трубку.

Я поставила локти на стол, оперлась подбородком на руки и задумалась. Если я расскажу Бертрану, что задумала и куда собираюсь лететь, он устроит мне сцену. Возникнут ненужные сложности и проблемы. А сейчас они мне были совершенно ни к чему. Я могла бы позвонить Эдуарду… Нет, пока еще рано.

Слишком рано. Сначала я должна поговорить с Уильямом Рейнсфердом. Теперь у меня был его адрес, так что я легко отыщу его. А вот разговор с ним может сложиться по-всякому.

И наконец, оставалась Зоя. Как она отнесется к необходимости прервать свои каникулы на Лонг-Айленде, где так чудесно проводит время? И к тому, что она не попадет в Нахант, к дедушке и бабушке? Поначалу это меня здорово беспокоило. Но потом я решила, что она не станет возражать. Она еще никогда не бывала в Италии. И я могла посвятить ее в свою тайну. Я могла рассказать ей всю правду, сказать о том, что мы летим на встречу с сыном Сары Старжински.

Так, теперь мои родители. Что я им скажу? С чего начать? Они тоже ждали, что после Лонг-Айленда я приеду к ним в Нахант. Ради всего святого, что же мне сказать им?

— Ну да, — насмешливо протянула Чарла после того, как я объяснила ей свои намерения, — ну да, конечно, ты помчишься в Тоскану вместе с Зоей, найдешь этого малого, и все это ради того, чтобы сказать «извини» шестьдесят лет спустя?

Ирония в ее голосе покоробила меня.

— Ну а почему бы нет, черт возьми? — вспылила я.

Она вздохнула. Мы сидели в большой комнате ее дома, которую она использовала в качестве кабинета. Ее муж должен был вернуться из командировки сегодня вечером. В кухне остывал ужин, мы приготовили его вместе. Чарла обожала яркие цвета, равно как и Зоя. Здесь, в этой комнате, царило невероятное смешение бледно-зеленого, ярко-красного и перламутрово-оранжевого цветов. Когда я впервые вошла сюда, у меня разболелась голова, но со временем я привыкла и даже решила однажды, что комната выглядит чрезвычайно… экзотично, пожалуй. Что касается меня, то я всегда предпочитала нейтральные, мягкие тона, например коричневый, бежевый, белый или серый, которых придерживалась даже в одежде. Чарла же и Зоя предпочитали перебор ярких тонов, но, надо признать, выглядели они при этом просто великолепно. Я всегда завидовала их смелости и даже дерзости.

— Перестань вести себя как умудренная опытом старшая сестра. Не забывай о своей беременности. Не думаю, что в данный момент тебе так уж необходимо отправляться в путешествие.

Мне нечего было сказать в свое оправдание. Чарла была права. Она поднялась на ноги и поставила старую запись Кэрли Саймона. «Ты такая тщеславная», — затянул он, и Мик Джаггер вторил ему бэк-вокалом.

Потом она обернулась и смерила меня недовольным взглядом.

— Тебе действительно необходимо сию же минуту отправляться на поиски этого человека? Я имею в виду, неужели это не может подождать?

И снова она была права.

Я подняла на нее глаза.

— Чарла, все не так просто. Да, я не могу ждать. И не могу объяснить, почему. Это слишком важно. В данный момент это для меня самое важное дело в жизни. Если не считать ребенка.

Она в очередной раз вздохнула.

— Эта песенка Кэрли Саймона напоминает мне о твоем супруге. «Ты такая тщеславная, и я думаю, что эта песня как раз о тебе…»

Я позволила себе иронически рассмеяться.

— А что ты скажешь матери с отцом? — поинтересовалась моя сестрица. — О том, почему не приедешь в Нахант? И о ребенке?

— Еще не знаю.

— Так подумай об этом. Самое время. И подумай хорошенько.

— Уже подумала. Хорошенько.

Она встала у меня за спиной и принялась массировать мне плечи.

— Означает ли это, что ты уже все решила и устроила?

— Угу.

— Однако. Ты не теряешь времени даром.

Она умело разминала мне плечи, руки ее были мягкими и твердыми одновременно, и меня потянуло в сон. Я обвела взглядом живописную, разноцветную комнату Чарлы, письменный стол, заваленный книгами и папками, терракотовые занавески, которые теребил легкий ветерок. В отсутствие детей Чарлы в доме царила тишина.

— Где хоть живет этот малый? — спросила она.

— У него есть имя. Уильям Рейнсферд. Он живет в Лукке.

— Где это?

— Это маленький городок на полпути между Флоренцией и Пизой.

— Чем он занимается?

— Я специально для этого побывала в Интернете, впрочем, его мачеха и так рассказала мне. Он эксперт по качеству продуктов. А его жена скульптор. У них двое детей.

— Сколько лет этому Уильяму Рейнсферду?

— Ты похожа на полицейского во время допроса. Он родился в пятьдесят девятом году.

— И ты намерена с милой улыбкой войти в его жизнь и перевернуть все вверх тормашками?

В притворном отчаянии я оттолкнула ее руки.

— Разумеется, нет! Я всего лишь хочу, чтобы он узнал нашу версию событий. Я просто хочу, чтобы он не сомневался в том, что никто из нас не забыл о том, что случилось.

Ответом мне была кривая усмешка.

— Полагаю, что он и сам помнит об этом. Его мать всю жизнь носила эту память в сердце… Может быть, ему как раз и не нужны лишние напоминания.

Внизу хлопнула дверь.

— Эй, есть кто-нибудь дома? Прекрасная хозяйка и ее сестра из славного города Парижа?

Топот ног по лестнице.

Барри, мой зять. Лицо Чарлы просветлело. Она так любит его, подумала я и порадовалась за нее. После тяжелого, болезненного развода она наконец обрела счастье.

Глядя, как они целуются, я вспомнила Бертрана. Что будет теперь с моим собственным браком? Как будут развиваться события? Сможем ли мы найти общий язык? Впрочем, спускаясь вслед за Барри и Чарлой, я постаралась отогнать от себя эти мысли.

Позже, когда я уже лежала в постели, в памяти у меня всплыли слова, сказанные Чарлой об Уильяме Рейнсферде. «Может быть, ему как раз и не нужны лишние воспоминания». Я долго не могла заснуть и вертелась и так и этак. На следующее утро я сказала себе, что вскоре мне представится возможность убедиться, хочет или нет Уильям Рейнсферд говорить о своей матери и ее прошлом. В общем, я решила, что должна обязательно повидаться с ним. Я непременно должна поговорить с ним. Через два дня мы с Зоей улетали в Париж из аэропорта Кеннеди, а уже оттуда во Флоренцию.

Уильям Рейнсферд всегда проводит свой летний отпуск в Лукке, сообщила мне Мара, когда давала его адрес. И она же позвонила ему, чтобы предупредить о нашем приезде.

Уильям Рейнсферд ожидал звонка от Джулии Джермонд. И это все, что ему было известно.

___

Жара в Тоскане ничуть не походила на пекло Новой Англии. Здесь она была сухой и обжигающей, лишенной какой бы то ни было влажности. Когда я вышла из аэропорта «Перетола» во Флоренции в сопровождении Зои, жара была просто невыносимой. Мне показалось, что через мгновение она высушит меня до последней капли и от меня останется лишь кучка пепла на мягком асфальте. Впрочем, я все списывала на беременность, утешая себя тем, что обычно не чувствую себя настолько усталой и измученной. Нарушение суточного ритма организма, вызванное перелётом через несколько часовых поясов, тоже не способствовало ни физическому, ни душевному здоровью. Мне казалось, что солнечные лучи безжалостно впиваются в мое тело, стремясь ослепить и иссушить глаза и кожу, несмотря на соломенную шляпку, которую я предусмотрительно надела.

Я взяла напрокат автомобиль, скромный и ничем не примечательный «фиат», который в гордом одиночестве поджидал нас на раскаленной и пустой парковочной площадке. Кондиционер не справлялся со своими обязанностями. Выезжая задним ходом со стоянки, я внезапно подумала о том, как выдержу сорокаминутную поездку до Лукки. Я мечтала о темной прохладной комнате, о том, как засыпаю под мягкими, прохладными простынями. Впрочем, меня поддерживал энтузиазм Зои. Она не умолкала ни на минуту, показывая мне на небо, которое было здесь совершенно необычного цвета — ярко-синее и безоблачное, восторгалась кипарисами, высаженными вдоль шоссе, маленькими рощицами оливковых деревьев, развалинами древних построек и жилых домов на вершинах дальних холмов.