Олег Коряков - Странный генерал

• Название: Странный генерал
• Автор: Олег Коряков
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: О войне
• Год: 1969

«Странный генерал» – первый в советской художественной литературе опыт повествования об англо-бурской войне.

Эта удивительная история о Петре Ковалеве и его друге Дмитрии Бороздине. Выдумка это или нет не знает и сам автор. Но это точно историческая правда.

---

Петр раздумывал, не пройти ли к начальству, – может, нужно что: наверное, приезжий доставил какие-то новости, – но, пока он размышлял, Бозе и незнакомец уже вышли из палатки и скорым шагом направились к коновязи.

За палаткой на траве валялся Каамо. Петр подсел к нему.

– Что такое ультиматум, Питер? – повернулся к нему юноша.

– А что это тебе вдруг пришло в голову?

– Сейчас у бааса Бозе был приезжий ассистент-фельдкорнет Луис Бота. Он сказал: «Ультиматум предъявлен – пушки заряжены». Потом они оба стали торопиться к комманданту.

– Ультиматум – это требование с угрозой. Например: отдай мне, Каамо, эту галету, что ты жуешь, или я тебя придушу!

– Ясно! – сказал Каамо и полез в карман. – Галета у меня есть еще. Пожалуйста.

Он вытянулся за эти три с половиной года, окреп и теперь физически мало в чем уступал Петру. До дней мобилизации они по-прежнему жили вдвоем в домике, заваленном книгами, и Петр, знавший уже по-настоящему много, терпеливо и охотно учил юного друга и с радостью замечал, что учение идет впрок. Даже Бозе, раза два или три случайно разговаривавший с молодым негром, удивленно разводил руками:

– Это какой-то… как их называют?.. феномен! Чернокожий и такой… знающий.

– А вы пробовали обучить грамоте других чернокожих? – усмехался Петр. – Узнали бы, сколько вокруг вас подобных «феноменов».

– Не болтай ерунду, Питер! Со своим черномазым дружком делай что тебе угодно, а других не касайся. Ты и так уже… Знаю я про ваши воскресные сборища…

Они много читали; в книжной лавке Деккера уже знали курчавого темнокожего парня, который, выполняя поручения мистера Кофальофа, нередко сам, на свой интерес, выбирал ту или иную книгу. Порой они спорили о прочитанном, Каамо в спорах злился, ему все же не хватало слов, он начинал кричать, дико сверкал белками, но до ссоры дело никогда не доходило. Обычно спор заканчивался веселой, почти ребячьей возней, барахтаньем, и Марта, часто навещавшая домик Петра, говаривала:

– Дети! Два больших ребенка. Один ребенок белый, другой ребенок черный, но все равно оба ребенки.

Сейчас «оба ребенки» валялись в густой траве за офицерской палаткой и грызли галеты, изредка весело переглядываясь и помалкивая. Молчать с другом – это тоже хорошо.

Подошла Белла:

– Ужин готов, Питер. Ты не видел Дика? Нарубил костей и куда-то исчез.

– Он пошел выпить кружку эля в палатку к Флинку, – отозвался Каамо; этот чертеныш всегда все знал.

– Ну, тогда пусть ест рагу холодным. А мы давайте – горячим.

Петр не любил есть у костра: его дружку Каамо было не положено сидеть вместе со всеми. Каамо брал еду в чашку и отходил в сторонку. Сегодня Петр сделал так же, и они превосходно поели вдвоем; только в стороне от костра очень уж досаждали москиты.

Стало темно. Торжественные плавные псалмы зазвучали над лагерем: буры перед сном всегда молились. Петр вышел за ряд повозок.

– Ты осторожнее броди тут, Питер, – сказал из ночи чей-то голос. – Во тьме-то не сразу разберешь, свой или англичанин.

– Ты же разобрал, – откликнулся Петр, не зная, кому отвечает.

– У меня глаз львиный, – сказали из ночи.

Медленно выползал из-за холма месяц. Это был месяц Южного полушария: рожки его загибались в сторону, противоположную той, что в Северном. Если в России рожки месяца смотрят влево, то здесь они смотрели вправо.

Тихой свежестью дышала горная степь. Привычно звонко и неумолчно свиристели цикады. Всполошно взметывались за темными повозками отсветы бурских костров. На востоке чернели громады лесистых Драконовых гор. Там были англичане. Туда предстояло идти отряду.

2

Гелиограф принес эту весть раньше телеграфа. В большом зеркале аппарата то вспыхивало, то потухало брошенное издалека отражение солнца, зеркало прерывисто мерцало, и гелиографист, безусый парнишка, эти мерцания запросто переводил на обычный человеческий язык.

«Война объявлена», – сообщил гелиограф.

Вести этой ждали с часу на час, и все же в первые минуты она не то что ошеломила – вызвала какую-то растерянность: раз война, надо воевать, делать что-то надо, а где он, враг?

На коне влетел в лагерь ординарец генерала Мейера. Петр зашел в палатку Бозе следом за ним. Приказ был – немедля перейти границу Наталя и, обойдя Фольксруст, скорым маршем направляться к Ньюкаслу. Артуру Бозе предписывалось выслать вперед подрывников, чтобы повредить железную дорогу от Ледисмита на Ньюкасл: англичане могут по ней подбросить войска.

Выпив добрый жбан холодной воды, ординарец поскакал дальше.

Лагерь пришел в движение. С крестьянской сноровкой, деловито и быстро, буры снимали палатки, собирали походную утварь, запрягали волов в повозки, седлали лошадей.

Бозе подозвал Петра:

– Ну, штейгер, тебе, как говорится, запал в руки. Бери динамит, петарды, капрала Брюгеля с его ребятами – и вперед. Не нарвитесь на англичан. Заодно, если удастся, уточните их расположение. Нам известно, что их главные силы где-то за Ньюкаслом, а где точно?.. Держи-ка. – Он протянул Петру цейсовский полевой бинокль.

Ребята Брюгеля, молчаливые бородатые буры, хотя внешне радость и не выказывали, были довольны: первое боевое дело. Дмитрий тоже попросился с ними. Бозе сказал: «Не в обозе же воевать моему зятю». Набралось пятнадцать человек – двенадцать белых и три негра.

Наметом обойдя Фольксруст, группа перешла на рысь и ходко двинулась на юг широкой торной тропой вдоль железной дороги.

– Гуго, надо бы двух-трех вперед выслать, дозорными, – сказал Петр.

– Давай вышлем, – добродушно согласился капрал.

Тропа тянулась густым лесом, то поворачивая к железнодорожному полотну, то прячась в густых дебрях. Порой попадались маленькие селения и фермы. К первому поселку подбирались осторожно, оставив лошадей в укрытии. Поселок был пуст. Все говорило о поспешном бегстве – недоеденный завтрак в доме, недописанное письмо, незакрытые окна и двери.

– Хо-хо! – сказал Клаус. – Стоило дяде Полю гаркнуть на них – их и след простыл. В штанах, наверное, мокро стало. Так и повоевать не придется.

– Не скалься раньше времени! – оборвал его отец. – Англичане – нация хитрая. Коварство на войне ох какое сильное оружие! Все впереди, сынок.

У следующего селения он приказал опять укрыть лошадей в зарослях и ползти к домам со всей осторожностью. Здесь они все же нашли одного жителя – дряхлого, беззубого негра. Перепуганный бородачами до полусмерти, старик, коверкая слова, пояснил, что большинство уехало из поселка еще два дня назад, а те, кто оставался, бежали сегодня утром, когда стало известно, что война объявлена.

– Куда бежали? В Ньюкасл, в Ледисмит?

– Ледисмит, Ледисмит, – кивал старик.

– А может, в Дурбан?

– Дурбан, Дурбан… Там, туда. – И тонкой, высохшей рукой махал на юг.

К полудню стало совсем жарко. Решили передохнуть на берегу быстрого, бегущего с гор ручья. Напоили лошадей; напившись сами, пожевали билтонга.

– Благодать! – Дмитрий растянулся на траве. – И на кой черт война?

– Оно конечно, тебе бы лучше пожрать да поспать, – беззлобно кольнул его один из бородачей.

– Ему – не просто поспать, ему бы с женой, – подхватил Клаус.

Дмитрий легонечко похмыкал и, вдруг вскочив, схватил обоих насмешников в охапку и потащил к ручью с явным намерением окунуть.

– Ну, ну, бугай! – с усмешкой прикрикнул на него Петр. – Не купаться приехали…

Вновь бежала вперед тропа. Солнце постепенно сникало к горным вершинам. Вновь загомонили в чаще леса птицы. Так покойно и мирно было вокруг, что Каамо, сам того не замечая, начал в такт лошадиному шагу напевать что-то. Брюгель несколько раз оглянулся на него сердито, потом не выдержал:

– Эй ты, пичуга черноносая! К мамочке в гости собрался? Запел!..

В это время навстречу им вылетел из леса один из дозорных:

– Капрал, англичане!

– Где?

Дозорный объяснил, что они с товарищем заметили английский разъезд, выехав на опушку леса. Это с милю отсюда. Товарищ остался там наблюдать.

Они дали коням шенкеля и понеслись к опушке. Лес притих; казалось, смолкли птицы. Или просто буры уже ничего не замечали, не до этого стало.

Дозорный на опушке указал им на группу всадников, едва заметно мельтешивших вдали, у края широкой долины, уходившей к югу. Петр поднес к глазам бинокль. Всадников было семеро. Они не спеша и беззаботно, должно быть переговариваясь, рысили вдоль дороги, направляясь, наверное, к своей части.

– Ну, пора, пожалуй, рвать. – Брюгель кивнул на железнодорожное полотно.

– Нет, капрал, рано. Давай-ка потихонечку двинемся вперед, а? Надо же узнать, куда направляются эти молодчики. А подорвать всегда успеем.

Брюгель глянул в озорноватые Петровы глаза и махнул рукой: «Давай».