Наталья Соколова - Фантастика-1965. Выпуск 3

• Название: Фантастика-1965. Выпуск 3
• Автор: Наталья Соколова
• Жанр: Научная Фантастика

---

Когда днем Аркадий, попросив по видеофону принять его, вошел в кабинет, Марьяна встретила его, сияя.

– Хорошее настроение?

– Отличное.

– А у меня вот наоборот.

– Ничего, сейчас переменится…

– Да нет… Завтра мне уезжать.

– Ну, вот видите, времени для эксперимента все равно нет.

– Будет, если вы разрешите! Позвоню в институт, вымолю, ну… ногу сломаю, черт возьми! Придумаю что-нибудь.

– Вы действительно уверены, что эксперимент ничем не грозит вам?

– Абсолютно.

– Разве что меня снимут с работы…

– Ну и черт с ней!… То есть, извините, я хотел сказать… Ну что вам эта механизированная кастрюлька? Поедем в Тулави, я читал ваш проспект, вы же практик, вам нужны масштабы, машины…

– Аркадий, дайте мне подумать до завтра.

– Идет!

– Я ничего не обещаю.

– Я надеюсь.

Они расстались, но чувство приподнятости, праздничности не проходило.

Ночью их разговор повторился с совершенной точностью.

Разница состояла лишь в том, что она согласилась. Когда он уже собирался растаять, Марьяна притянула его за руку и сама поцеловала.

Наступила суббота. Покончив до десяти с делами, Марьяна решительно нажала кнопку пульта внутренних связей и вызвала Аркадия. Ей ответил дежурный: Аркадия нет, еще не приходил, готовится к отъезду. “Странно”, - подумала Марьяна. Дежурный, не услышав никакого ответа на свое сообщение, стал нахваливать Аркадия:

– Ну и башка, нам бы такого парня! Нельзя ли его уговорить остаться? Хотя бы на месяц…

Но тут звякнул колокольчик, Марьяна кивнула, и вошел Аркадий.

– Здравствуйте. Скажу вам сразу: я согласна. Честно говоря, я сама давно об этом думала. Пусть все летит вверх тормашками, вы правы! Сколько вам надо денег?

– Марьяна, - сказал он, осторожно и как бы через силу опускаясь в кресло, - я от всего сердца благодарю вас, но мне ничего не нужно. Я пришел проститься.

– Как? А эксперимент?

– Состоялся. Все в порядке.

– Каким образом?

– Видите ли… Не сердитесь только, пожалуйста. Наш институт проверяет прибор для воздействия на человека в процессе сна…

– Что?!

– Только не подумайте ничего плохого! Программа была разработана и утверждена всеми… - Он усмехнулся. - Всемн тремя советами, и действовал я точно по программе. В мою задачу входило убедить вас дать вопреки инструкциям согласие на эксперимент… Вот. И точно по инструкции…

– Точно по инструкции?

– Да, разумеется. Пяткин и Селко были на контроле. Кстати, я должен поблагодарить вас от имени Ассоциации за зашу очередную огромную помощь науке. На состоянии здоровья это, думаю, никак не отразится, но в сентябре вас и еще группу участников эксперимента - он проводился одновременно в семи объектах - пригласят в Тулави на конгресс. Это, если не ошибаюсь, ваша третья работа для Ассоциации?

– Да, - рассеянно сказала Марьяна, - третья. Все это очень интересно…

Она еще не могла прийти в себя.

– Научное описание я вам оставляю, через пару дней пришлю техника и еще материал для ознакомления. Марьяна, милая, поверьте, что, хотя все законно и вы сами отдавали себе отчет, на что идете, вступая в Ассоциацию, но я чувствую себя по-идиотски! Сложна еще наша жизнь…

Марьяна в это время о чем-то думала.

– Марьяна, ну что вы? Скажите что-нибудь!

– Скажите, Аркадий, это вы мне набормотали “любит - не любит”?

– Я, и очень обрадовался, что сигнал дошел. Иначе до конца недели я находился бы в полном неведении…

Марьяна покраснела.

– Но вы не подумайте, что это мое собственное творчество! Считалку откопал шеф, вы найдете ее в описании… А любопытная штучка, из дремучего времени гаданий и верований невесть во что, но любопытная… Мало мы еще знаем о человеке.

Марьяна, наконец, решилась.

– Вы, наверное, очень устали, я не знаю технологии, но каждую ночь…

– Что вы, не каждую ночь! Сеансы велись три раза.

– В понедельник, вторник, пятницу?

– Вот видите, эксперимент действительно удался!

– Удался… Но о человеке - вы правы - мы еще, ох, как мало знаем! Немногим больше тех, с ромашками: “Любит - не любит…” Еще один вопрос. Вы внушали мне во сие решимость пренебречь инструкциями. Но, насколько мне помнится, речь шла об этом и наяву?

– Я действовал по программе, в мою задачу входило лишь усиление, на других участках эксперимент проводился несколько иначе, в двух случаях, насколько мне известно, прямое внушение, без какого-либо непосредственного контакта с объектом…

– Ну, а чем объяснить такой странный выбор темы?

– Совет-2 знаком с вашей докладной о работе лабораторий класса “Б”. Мы как бы подтолкнули ваши мысли к окончательному выводу, на который вы все еще не отваживались.

– А… как там вообще насчет инструкций и трех советов?

– Ой, что вы, Марьяночка! Все это хорошо для эксперимента, - Аркадий доверительно склонился к Марьяне через стол, - но в жизни… Вы представляете, какой будет кавардак, если дать лабораториям красную полоску?!

Увидев, что Марьяна нахмурилась, Аркадий растолковал это по-своему.

– Вам лично, мне кажется, ничто не грозит, пришлют ответ на докладную, и на том все кончится. Никаких неприятностей не будет! Вы железная, я это могу подтвердить, и если бы не прибор… Да и Ассоциация вас защитит. Вы ей нужны… А теперь, как ни печально, я должен проститься, меня ждут.

Аркадий встал и протянул Марьяне руку.

– А как же…

– Что?

– Нет, ничего… До свидания, до сентября. Я давно не была в Тулави. А ведь и тут у нас неплохо, правда? Особенно сад. И скамейка под дубом - напротив моих окон…

– В сад не удосужился заскочить. Значит, обязательно еще вернусь сюда и на скамеечке вашей посижу… Извините еще раз и - спасибо!

– Ну, спокойного неба, коли так. Только еще одно. Я все это время была о вас лучшего мнения, чем сейчас. Знайте это.

Мне даже грустно. Тот парень, который посылал к черту инструкции и даже ногу готов был сломать… Тот парень нравился мне больше. Вот что я вам хотела сказать.

– Ах, Марьяночка, удивительный вы человек. Я бы сказал - не современный. Но это прелестно!

Когда за Аркадием захлопнулась дверь, Марьяна стала ругаться вполне современно.

Герман МАКСИМОВ Последний порог

“По приказу Лак-Иффар-ши Яста был воздвигнут

Дом смерти, который существовал полтора периода.

Если линз, носящий красный знак совершеннолетия,

желал прервать нить своей жизни, он приходил туда.

И больше его никто не видел…

Этот дом построил механик по имени Велт.

Он же его и разрушил”.

(“И с т о р и я планеты С им-Кри”, список 76, раздел 491)

“Окончательно ли твое решение?”

Надпись шла через всю дверь справа налево. Покрытые некогда желтым олином, буквы облупились и потемнели. Всепроникающая пыль осела на них тонкой коростой. Одетые в пластик металлические косяки были испещрены торопливыми надписями. Их оставили те, кто вошел в эту дверь, чтобы никогда больше не вернуться. В углу громоздилась куча вещей, брошенных тысячами прошедших здесь: аппараты, показывающие время, браслеты, металлические коробочки для зерен кана. “Окончательно ли твое решение?” На вопрос нужно было ответить. Всего одним словом.

Велт секунду помедлил, пытаясь унять разбушевавшееся сердце, и чуть слышно выдохнул:

– Да.

Дверь не шелохнулась. Зеленый глаз объектива настороженно следил за каждым движением линга. В полутемном тоннеле пахло сыростью. Тускло светила заросшая паутиной лампа. В застоявшемся воздухе висела безжизненная тишина.

Только где-то далеко-далеко на кольцевой дороге погромыхивали одноместные хитоплатформы: трак, трак, трак… Помимо воли Велт, напрягая слух, ловил эти слабые звуки, пробившиеся в подземелье с поверхности. В них было движение, а значит - жизнь. Трак, трак, трак - словно кто-то безжалостный вбивал звуки-гвозди в голову, в грудь, в сердце. Велт стоял, слушал далекие звуки жизни и чувствовал, что в нем почти не осталось уверенности. Вот сейчас он попятится, повернется спиной к страшной двери и побежит. Побежит, подгоняемый ужасом. И будет бежать до тех пор, пока сердце не захлебнется кровью, пока он не почувствует запаха теплой земли, упав на обласканную солнцем траву.

А потом? Потом возврат к прошлому. Пока он здесь, угрызения совести, кошмары наяву, ночи, наполненные тяжелыми, как камни, думами, - это прошлое. Слезы матерей, холодная ненависть отцов и братьев, последние проклятия тех, перед кем открылись эта и двадцать других дверей Дома смерти, - это прошлое. Пока он здесь. Но вместе с дневным светом, вместе с жизнью вернется и все это. И родится новое - презрение к себе за минуту слабости.

Велт протянул руку и коснулся выпуклых облупившихся букв. Они были холодными и шероховатыми: “Окончательно ли твое решение?”