Аркадий Белинков - Юрий Тынянов

• Название: Юрий Тынянов
• Автор: Аркадий Белинков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Все это остается лишь пустой абстракцией до тех пор, пока, кроме исторических побуждений к действию, не будут приняты во внимание субъективные побудительные мотивы, связанные с особенностями характера человека. Человеческие характеры могут быть плохими и хорошими, и, вероятно, во все времена и те и другие находятся приблизительно в одинаковом количественном соотношении. Но в одни эпохи дают процветать плохим характерам, а в другие не дают или, по крайней мере, сдерживают их тенденцию к необузданному процветанию. Исторического же писателя человеческий характер интересует не с точки зрения физиологичес-кой предрасположенности к хорошему или плохому, а в связи с тем, что требует и поощряет и в чем нуждается время.

Естественно, что реакционные эпохи больше интересуются не благородством, а преданностью, не душевной стойкостью, а готовностью делать, чего велят. Реакционные эпохи с обожанием и щедростью взыскуют прохвостов, доносчиков, бездарностей, фразеров, свистунов, клеветников, перебежчиков, барабанщиков, запевал, подпевал, подлипал, готовых кого угодно возносить, кого угодно поносить, оборотней, шепчущих дома одно, в департаменте кричащих другое, болтунов, шаркунов, льстецов.

Был ли "хорошим человеком" Грибоедов? На это нельзя ответить: "Какое это имеет значение? Нас интересует то, что он написал "Горе от ума". И Тынянов не отвечал: "Вам нравится "Горе от ума"? Ну вот и отлично. Ясно, что такую комедию мог написать только хороший человек".

Тынянов говорит о том, что люди, пережившие разгром революции, искали новых путей. Эти пути были трудными и противоречивыми. Трудность их была в том, что люди шли не назад за уже известной истиной, а вперед, где все неизвестно. Грибоедов понимал противоестествен-ность и невозможность дальнейшего крепостного владения крестьянами - а это была основная проблема первого шестидесятилетия русской истории XIX столетия - и после разгрома восстания не стал лучше думать о крепостном праве. Единственной объективно-исторической возможностью в русских условиях конца 20-х годов было выведение России на буржуазную дорогу. "Проект учреждения Российской Закавказской компании" эту дорогу настойчиво рекомендовал. Крестьянам, которых должны были согнать на плантации компании, по-видимому, не стало бы лучше, чем на помещичьей барщине в Тверской губернии, и Грибоедов это хорошо знал. Но Грибоедов, в отличие от большинства своих современников, в том числе и многих декабристов, знал, что буржуазная стадия в русском историческом процессе неизбежна. Человек со способностями государственными понимал пути исторического развития. Социолог он был превосходный.

Превосходные социологи могут быть мягкими или жесткими людьми. Социология здесь ни при чем.

Когда превосходный социолог Грибоедов выезжал из Тебриза, один персиянин, горько тряхнув головой, сказал другому: "Сахтыр". Грибоедову перевели: "Жестокое сердце". Но еще до "Смерти Вазир-Мухтара", в тихом "Кюхле", не ожесточившийся человек, а добрый его друг Вилли, заключенный в одиночную камеру, вспоминая о нем, спрашивает: "Сердце как? Неужели так углем и осталось?" В "Смерти Вазир-Мухтара" Тынянов утверждает: осталось. Великий писатель, человек со способностями государственными дружил с Булгариным и, вероятно, отцом булгаринских детей был он. Разорял поверженную страну тоже он. Человек определенных качеств в определенных исторических условиях делает только то, что он может делать.

Неожиданность книги, в которой герой - великий писатель и человек способностей государственных - дружит с Булгариным и разоряет поверженную страну, была в значительной степени кажущейся. "Вазир-Мухтар" из светлого кольца, образованного "Кюхлей" и "Пушкиным", не выпал.

Для того чтобы понять единство творческого пути Тынянова и сделать нечто большее, чем членение этого творческого пути на периоды и этапы, нужно не разводить руками и удивляться, а внимательно прочесть "Кюхлю".

* * *

При внимательном чтении "Кюхли" обнаруживается, что книга состоит из двух не очень похожих и очень неравноценных частей. Рубеж проходит приблизительно посередине. Первые же главы романа могли вызвать предположение, что Тынянов будет и впредь писать интересные книги для детей старшего возраста. Стилистическая инерция первой половины была так сильна, что вторая половина съедалась ею, и то, что именно она содержала истоки "Смерти Вазир-Мухтара", осталось незамеченным. Мажорная тональность и конструктивная ясность первой половины в очень тяжелых обстоятельствах явились в "Пушкине" с его вынужденной и бедной простотой. В "Кюхле" заложено все или по крайней мере очень многое из того, что впоследствии стало "зрелым Тыняновым". Но это "все" .шло не по одной, а по двум дорогам.

Человек интонирует свою речь не только в зависимости от того, что он говорит, но и в зависимости от того, с кем он говорит. Тынянов в первых главах "Кюхли" так интонирует свою речь, как будто он разговаривает с пятнадцатилетним читателем. С главы "Декабрь" это пропадает, и писатель начинает говорить как взрослый со взрослым. Роман получился из-за неудачи и из-за того, что автор не справился с книжкой для детей и стал писать, как умеет. Во время работы Тынянов приобретал опыт и передумывал книгу. Детская биографическая книжка была осмыслена в другую концепцию и в другой жанр. То, что это первая книга, чувствуется явственно.

Стилистическая неоднородность романа связана с технологическими причинами, с тем, что автор учился на своем же произведении. Конец "Кюхли" оказался мало похож на начало. Второй роман стилистически больше тяготеет ко второй половине романа о Кюхельбекере, чем конец первого к его же началу. Первая половина "Кюхли" не поражает ни открытиями, ни особенной выразительностью. Но как только писатель подходит к восстанию, повествовательная манера меняется, и мы явственно слышим будущего автора "Смерти Вазир-Мухтара". Художественное мастерство второй половины "Кюхли" стало уровнем, на котором написаны лучшие его вещи. Даже такие, как "Смерть Вазир-Мухтара" и "Подпоручик Киже".

Стилистическая общность второй половины "Кюхли" и "Вазир-Мухтара" связана в некоторой степени с общностью материала обоих романов, но ни в какой степени не исчерпывается ею. Во второй половине "Кюхли" главным становится восстание, последствия которого определили тональность "Смерти Вазир-Мухтара".

Тема восстания и поражения резко меняет темп книги, а новый, чрезвычайно замедленный темп приводит к более обстоятельному моделированию. Первые семь глав (180 страниц) книги охватывают события четырнадцати лет, три главы (90 страниц) - два месяца. Тринадцать глав (150 страниц) "Смерти Вазир-Мухтара" посвящены событиям, протекающим в год с небольшим.

Поспешность последних двух глав "Кюхли", в которых на сорока страницах укладывается двадцать лет, приводит к тому, что конец романа производит впечатление post scriptum'a.

А вмеете с тем "Кюхля" начинается с детства героя и кончается его смертью. В романе проходит целая человеческая жизнь, тридцать пять лет русской истории, из них двадцать лет после восстания.

"Вазир-Мухтар", действие которого происходит после восстания, хронологически не продолжает первый роман, а вписывается в него. Период "Вазир-Мухтара" укладывается в десять страниц "Кюхли". На этих страницах рассказана история с письмом, полученным Пушкиным от Кюхельбекера, и история с письмом Кюхельбекера Грибоедову, которое Грибоедов не получил, потому что оно попало в III отделение, и еще потому, что адресат был растерзан в Тегеране за два месяца двадцать дней до того, как это письмо было написано. Кроме того, на этих же страницах приводится письмо Дуни, в котором рассказано о чтении Пушкиным в присутствии Грибоедова трагедии "Борис Годунов".

"Смерть Вазир-Мухтара", развивая стилистические линии первого романа, тоже претерпевает едва заметную стилистическую эволюцию: первая глава написана в несколько ином повествовательном ключе, нежели остальные двенадцать. Первая глава - традиционная экспозиция, с естественными сюжетными связями, с простыми и логичными мотивировками, она описательна и портретна. Но экспозиционность главы мнимая: люди, которых экспонирует автор, больше в романе не появятся, они нужны для того, чтобы осветить главного героя и показать, как изменилось время. Изменение времени показывается с помощью проекции настоящего этих людей па грибоедовское воспоминание о них. Так сравниваются до- и последекабрьская эпохи. Стилистическое отличие обоих романов подобно политическому отличию обеих эпох.

Романы связываются друг с другом мостиком эпиграфов и фразами, в которых даны формулы эпох.

Словами о друге в эпиграфе заканчивается "Кюхля", и словами о друге тоже в эпиграфе начинается "Смерть Вазир-Мухтара". Единственный эпиграф "Кюхли":

Как друг, обнявший молча друга