Аркадий Белинков - Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша

• Название: Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша
• Автор: Аркадий Белинков
• Жанр: Биографии и Мемуары

 Написанная со страстью и горечью, пером ярким и острым, книга "Юрий Олеша" показывает драму талантливого советского писателя, сломленного в результате мелких и крупных компромиссов с властью. Но проблема поставлена автором шире - о взаимоотношениях интеллигенции и тоталитарного государства, интеллигенции и революции.

---

Известному специалисту в области жизнеутверждающего искусства Николаю Павловичу не нужны были презренные и невероятные характеры, которые "...лучше бы сделали, если бы так и остались в неизвестности - чтобы не вызывать отвращения"2.

Николай Павлович ставил г. Лермонтову в пример "характер капитана", тем более что "...кавказский корпус насчитывает их немало, но редко кто умеет их разглядеть"3.

Николаю Павловичу нужен был "благородный и такой простой характер", нужен был положительный герой. И этот простой характер нужен был не столько для того, чтобы на нем воспитывать, сколько для того, чтобы показать, как прекрасна система, воспитавшая такие характеры.

Несмотря на то что Юрий Олеша возлагает преувеличенные надежды на облагораживающее воздействие искусства, иногда он все-таки показывает, что такое реальное существование искусства в деспотическом государстве.

В сказочной проекции человеческой истории, которая представлена в "Трех толстяках", есть все, в том числе и высокопоставленный болван, авторитетно судящий об искусстве. После того, как "раздались в тишине слова дирижера": "Она поет, как ангел", авторитетно высказывается высокопоставленный болван: "Только песенка ее немного странная".

Полицейское государство всегда неодобрительно относится ко всему "странному" (новому) в искусстве. Николай II тайком признавался своим близким, что его оставляет совершенно равнодушным современная живопись и литература4.

1 Цит. по кн.: Эмма Герштейн. Судьба Лермонтова. М., 1964, стр. 101.

2 Там же.

3 Там же.

4 См.: "Вестник литературы", 1921, № 10 (34).

Это сказано об одной из самых замечательных эпох русского искусства. Правда, тайком и только своим близким.

Государство Толстяков, тупых и самонадеянных невежд, лицемеров и предателей заставляет своих художников отвлекать народ от мыслей о его бедственном положении.

"Граждане! Граждане! Граждане! - было написано на афише. - Спешите на Четырнадцатый рынок! Спешите! Там будут зрелища, развлечения, спектакли! Спешите!"

" - Вот,- сказал доктор Гаспар,- все ясно. Сегодня на площади Суда предстоит казнь мятежников... Три толстяка... боятся, чтобы народ, собравшись на площади Суда, не сломал плахи, не убил палачей и не освободил своих братьев, осужденных на смерть... Они хотят отвлечь внимание от сегодняшней казни".

Искусство, которым "хотят обмануть народ", в романе аттестуется так: "...балаган называется "Троянский конь".

В государстве, которым правит толстая, сытая, самодовольная бездарность, человеческая деятельность ценится лишь с точки зрения пользы, приносимой этому государству. При этом, конечно, произносятся фразы не о пользе, которую жаждет толстая, сытая, тупая и самодовольная бездарность, а по меньшей мере о свободе, гуманизме и демократии на двух-трех соседних галактиках.

Поэтому годится все, что идет в общий котел. И поэтому никакого различия между полицейс-ким и художником в царстве Трех толстяков не делается, и это совершенно естественно, ибо и полицейский, и художник интересуют власть лишь с точки зрения "пользы, пользы" и исправле-ния "сердец собратьев". Одинаковая необходимость руководит властью, когда она увеличивает оклад городового и гонорар своего поэта. Победа полицейского государства над искусством завершается тем, что искусство, как поверженная страна, обкладывается тяжелым, непомерным агитационным налогом. И поэтому силачу Лапитупу разрешают выйти на подмостки и показать свое искусство только в том случае, если он произнесет несколько фраз, которые государство считает для себя чрезвычайно полезным. И интеллигент-перебежчик их произносит:

" - Вот! - сказал он. - Так Три толстяка разобьют лбы оружейнику Просперо и гимнасту Тибулу".

И только такое искусство нужно и нравится полицейскому государству, потому что полицей-скому государству вообще наплевать на всякое искусство и вообще наплевать на все, что есть на свете, и оно старается наплевать на все, до чего может доплюнуть, потому что его ничего не интересует, кроме своей власти, своего богатства и навязывания своей безудержной, непомерной, всепожирающей воли.

Каждую эпоху - государственную концепцию эпохи - удовлетворяет ее искусство. Эпоха только делает вид, будто это искусство ее до конца не удовлетворяет. Но это ведь так - здоровая самокритика. Получает же она всегда именно то, что ей нужно. Все дело в том, что ей нужно. Эпохе возрождения нужен был Микеланджело, абсолютизму нужен был Корнель, нацистской Германии оказалось довольно и Ганса-Гейнца Эверса, в книгах которого бродят вампиры и лежит жирная порнография, а у нас есть свои замечательные мастера художественного слова: Грибачев, Кочетов, Софронов, Фирсов, Ермилов, Шкловский, Катаев, Сельвинский. Каждая эпоха получает именно то, что ей нужно, что она хочет и что заслужила. И если время получает плохое искусство, то это значит, что такое искусство ему нужно и такое искусство оно хочет. Время заказывает интеллигенту изготовлять то, в чем оно нуждается, и в зависимости от того, каков заказчик, интеллигент выполняет заказ. Время может получить Моцарта, а может получить герцога Альбу, может получить Лаперуза, а может Аракчеева с Настасьей Минкиной в придачу. Но Моцарта и Лаперуза оно получает только в том случае, если ему не удается их вовремя перевоспитать, или купить, или убить. В человеческой истории бывают периоды, когда Моцарт и Лаперуз оказывают-ся крайне нежелательны, а требуется больше Альба и Аракчеев. В человеческой истории бывают периоды, когда самое нежелательное как раз высокое дарование и тогда вкладываются огромные средства и употребляются громадные усилия, чтобы дарование задушить, и чаще всего это удается.

Нужно понять, что талант это не просто и не только умение что-то хорошо сделать. Талант это умение хорошо делать то, что требует общество (которое, как известно, всегда все знает). Поэтому, если общество считает Кукольника талантливым, значит, обществу необходим такой талант. Нужно понять, что николаевскому обществу Герцен казался не только опасный, но и неталантливым. Николаевскому обществу казался талантливым Булгарин.

Но истинная победа полицейского государства над искусством достигается не тогда, когда полицейское государство что-то запрещает, что-то уничтожает. Это может убить художника, но еще не убивает искусство: в оставленные ему дни художник успевает сказать обществу хоть немного из того, что он о нем думает, успевает бросить в лицо ему свой стих, облитый горечью и злостью. Искусство погибает тогда, когда ему начинают советовать, предлагать, рекомендовать, когда от него начинают требовать, устраивают исторические встречи с работниками искусств, когда жандармы начинают сокрушаться о том, что художник, "описав темные времена быта России, не хочет говорить о ее светлом времени..."1

1 Письмо начальника штаба Отдельного корпуса жандармов Л. В. Дубельта М. М. Попову от 6 сентября 1837 года. В кн.: Мих. Лемке. Николаевские жандармы и литература 1826-1866 гг. По подлинным делам третьего отделения собст. е. и. величества канцелярии. Издание второе, С. В. Бунина, 1909, с. 124.

Все вянет, выцветает, гибнет, когда полицейское государство желает, чтобы искусство выполняло его поручения, чтобы художник служил у него на посылках. Тогда скрывается в пучину золотая рыбка искусства, и полицейское государство получает лишь полное корыто заверений в совершенном почтении.

Но художник может выстоять, должен выстоять. Сколько людей, не умеющих сопротивляться насилию и соблазну, погибли бесследно, а художник сопротивлялся и выжил.

Вот что случилось с Бенвенуто Челлини. Один раз ему скормили толченый берилл1, другой раз - сулему2, и - ничего. С бериллом ему, конечно, сильно повезло. Должны были скормить толче-ный алмаз, но алмаз стоил сто с лишним эскудо, а голубой берилл два карлино. Пожадничали, конечно, решили, сойдет и берилл за два карлино, и не сошло. Бенвенуто поплевал маленько, покричал, а потом ничего. А вот с сулемой дело было серьезное. Потому что, рассказывает он, "эта сулема до того сожгла мне седалищную кишку, что я совсем не держал кала"3.

1 Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентийца, написанная им самим во Флоренции. М.- Л., с. 398-403.

2 Там же, с. 664-667.

3 Там же. с.667.

При этом его хотели обмануть: говорили, что это не сулема, а какой-то ядовитый червяк, который он якобы сам заглотал. Но это, конечно, была неумная выдумка, чтобы замести следы и переложить с больной головы на здоровую.

Я внимательно изучил литературу вопроса и должен сказать, что оба случая являются исключительными и почти сверхъестественными. Нужно было, вне всякого сомнения, обладать невыносимым характером Бенвенуто, чтобы остаться целым при таких обстоятельствах.

Как бы вел себя в подобных условиях Юрий Олеша? На этот вопрос трудно ответить односложно. Известно, однако, что при несравненно менее критических обстоятельствах он сразу заболел, поплелся в "Националь", запил, всхлипнул и т.д.