Лидия Чарская - Том 13. Большая Душа

• Название: Том 13. Большая Душа
• Автор: Лидия Чарская
• Жанр: Детская проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-98891-068-8

---

Последния слова Дося произнесла с таким захватывающим чувством и искренностью, что Ася обняла ее и звонко чмокнула в щеку.

— Вот это я понимаю! Самое наглядное доказательство твоего доверия ко мне! — расхохоталась Дося. — А теперь пока arevederchi, или что-то в этом роде, как говорят итальянцы. Мне пора, ибо я вижу некую черненькую физиономию, которая явилась напомнить мне кой о чем, но которую не видишь ты, так как сидишь к ней спиною!

И не успела Ася повернуться к окну, выходящему в сад, к стеклу которого прильнула Соня-Наоборот, как Дося уже была у этого окна и распахнула его. Она перемахнула через подоконник и очутилась в саду.

— Наконец-то ты освободилась! Замучила тебя совсем твоя Ася, а я уж тут терпение потеряла последнее, — зашептала Соня-Наоборот.

Теперь обе девочки стояли в глухом закоулке сада, куда выходили окна классной.

— Ай, что это такое? — вырвалось у Доси, и она отпрянула назад. Но тотчас же расхохоталась сама над собою и над своим испугом.

— Доди, Додик! Додушка! Это ты, противная собачонка; а я-то невесть что вообразила! — и она погладила белого шпица.

— Представь себе, никак не могла отделаться от него. Увязался за мною, придется и его взять, — сообщила Соня-Наоборот. — Ну да я думаю, что Доди не испортит нам «экспедиции». Кстати, ты ничего не говорила ни с Асей, ни с другими?

Что за вопрос? Однако поторопимся. В нашем распоряжении всего час времени. А что такое час в сравнении с вечностью? Вздор, самая капелька, увы! Спешим же, Соня! Доди! Не смей удирать, раз увязался за нами, легкомысленная ты собачонка!

Соня-Наоборот так и горела оживлением. Дося украдкой любовалась ею. Если Ася, ее тихая серьезная Ася трогала и привлекала к себе Досю своей чуткостью, отзывчивостью, то Соня-Наоборот восхищала ее просто так.

Вот уже две недели прошло с тех пор, как Дося Оврагина, проводив крестную, переселилась вместе с Асей в пансион Анастасии Арсеньевны Зариной.

Целое лето Ася и Юрий Львович усердно готовили Досю к поступлению.

Способная, развитая Дося превзошла к началу осени самое себя. То, что полагалось проходить за два года в младшем отделении, Дося уже учила в гимназии. А двухлетний курс среднего класса пансиона Ася с Юрием Львовичем вкратце прошли с девочкой за лето.

Надо сказать, что пансион Анастасии Арсеньевны Зариной, помимо своего воспитательного значения, являлся подготовительным училищем для девочек, поступающих по окончании его в средние классы женских институтов или гимназий. И шестигодичный курс этого пансиона не являлся особенно трудным для его питомиц. Поэтому Дося вполне удовлетворила и Анастасию Арсеньевну, и наставницу старшего отделения швейцарку m-lle Алису Бонз, преподававшую детям языки и музыку, и учительницу по русским предметам Марью Ивановну, и батюшку отца Якова вместе с курсисткой-математичкой Ольгой Федоровной Репниной.

* * *

Пансион сразу понравился девочке. После жизни в меблированных комнатах и странствий по провинциальным гостиницам жизнь пансиона показалась Досе сущим раем. Здесь девочка была всегда сыта и хотя скромно, но чистенько одета в коричневое платье-форму при белом фартуке.

Вставали здесь в семь утра, принимали душ и шли пить молоко в столовую, устроенную до наступления холодов на террасе. Перед утренним завтраком была общая молитва. От девяти до двенадцатв часов шли уроки. В двенадцать подавался ранний обед, после которого пансионерки проводили время в саду. Здесь же они занимались гимнастикой или хоровым пением в теплые осенние и весенние дни. От трех до шести были снова уроки в классной, вплоть до ужина в шесть часов вечера. После ужина готовили до девяти уроки, в девять же снова шли пить молоко и расходились по дортуарам, помещавшимся в мезонине дома.

Не только жизнь в пансионе пришлась по сердцу Досе, ее новые товарки по школе тоже понравились ей. Правда, никто в мире, казалось, не мог заменить девочке и ее друга «горбунка», и уехавшую крестную, но и те восемь девочек, помимо нее самой и Аси, составлявшие старшее отделение, весьма и весьма пришлись по нраву Досе.

Все они были приблизительно одного возраста с нею — четырнадцати-тринадцати лет. Самыми старшими были Ася, всеобщая любимица воспитанниц, и Марина Райская, приехавшая из далекой Сибири, девочка, всегда задумчивая и мечтательная, очень рассеянная подчас. Красивая, с большими серыми глазами, с золотистыми волосами, Мара казалась самой спокойной и серьезной среди своих младших подруг. Она заметно тосковала по Сибири, откуда привезла ее старушка-бабушка, поселившаяся в Петербурге.

К ней и Асе Зариной шли за советами остальные пансионерки.

Но больше всех была привязана к Марине Райской маленькая крещеная еврейка Рита Зальцберг. Это был хрупкий синеглазый ребенок с каштановыми кудрями. Рита боготворила Марину и не отходила от нее ни на шаг. Мать Риты, учительница в пригородной школе, всего лет пять тому назад приняла крещение вместе с маленькой Ритой. Пугливая, робкая Рита побаивалась Сони-Наоборот и ее бойкой приятельницы Доси и заметно сторонилась их.

Зато Маша Попова, обладающая громким, басистым голосом и медвежьей грацией, за что ее прозвали «Мишенькой», примыкала к этой шаловливой паре.

Кроме уже знакомой читателям Мили Шталь, державшейся в стороне от подруг и прозванной "Тонкой штучкой", были в старшем отделении Люба и Надя Павлиновы, и еще одна молодая особа, Зина, или Зизи Баранович, единственная из всего пансиона девочка, у которой были родители, жившие тут, в Петербурге, и имевшие небольшие средства. Зизи дружила с Милей и тоже заметно отделялась от кружка подруг.

В очень короткое время Дося успела перезнакомиться со всеми своими однокашницами и сойтись с некоторыми из них. Но Ася по-прежнему оставалась ее ближайшей приятельницей и другом, несмотря на то, что Соня-Наоборот сделалась с первых же дней поступления ее незаменимым товарищем и близкой сообщницей.

* * *

Держась за руки, Дося и Соня-Наоборот в сопровождении шпица Доди неслись от Белого дома с колоннами по широкой аллее.

В той части сада, откуда предприняли свой путь девочки, было тихо и пустынно в этот послеобеденный час. Пансионеркам как младшего и среднего, так и старшего отделений строго-настрого запрещалось гулять здесь, около калитки. Для прогулок воспитанницам была отведена дальняя часть сада, за которой сразу начинались огороды, а за ними было широкое поле.

Однако Дося со своей спутницей менее всего думали сейчас об этом запрещении.

Стояла середина сентября — бабье лето. Солнце в этот день щедро нагревало землю. Сухие листья пестрым ковром покрывали аллеи парка. Поредевшие кроны деревьев свободно пропускали теплые лучи солнца. Легкий ветерок играл белокурыми локонами, выбившимися из косичек Доси, и трепал пряди подстриженных пушистых Сониных кудрей.

— Послушай, Дося, а ты знаешь наверное, что ей прописан именно этот кофе? Ты не путаешь? Не ячменный, разве? — обратилась к своей спутнице Соня-Наоборот.

— Ну, вот еще! Не путаю, конечно! Когда мы с Асей ходили в отпуск в последнее воскресенье, я отлично поняла слова Вени. Вот что он сказал: "Мамаша доработалась до болезни сердца, и доктор запретил ей чай и кофе, потому что они вредно действуют на нее, а так как мамаша страшная любительница кофе, то доктор разрешил ей пить пока что желудевый". Вот он и стал искать желудевый кофе и нигде не мог его найти. Да и желуди тоже нигде не продаются в лавках. А у нас их в дубовой аллее, слава тебе Господи, сколько угодно — даром бери!

— Отлично, если так: наберем их побольше, значит. Я нарочно себе карман вшила для этой цели в нижней юбке и репетицию сделала с ним. Собрала со стола все хлебные корки, что от обеда остались. И наполнила ими карман. Великолепно! Поместительно, просто прелесть! Ай, Додик, скверная собачонка! Смотри, он, кажется, намерен съесть жука? Не принимает ли он его за шоколадную конфетку?

— Тубо, Доди! Марш за нами. Веди себя как следует. Бери пример с нас, — важно заметила собаке Дося.

— Ну, знаешь. Насчет примера я бы воздержалась советовать! — усмехнулась Соня-Наоборот. И вдруг вся просияла. — Ну вот мы в дубовой аллее, у цели. Ну-ка, кто скорее наперегонки, вперед! Доди, дрянной ты этакий, не смей хватать за ноги, я тебе задам! — сердито прикрикнула она на шпица, с оглушительным лаем кинувшегося за ними следом.

Но Доди не так-то легко было удержать. Белый шпиц совсем ошалел от радости. С заливчатым лаем мчался он теперь бок о бок с припустившимися девочками, то забегая вперед, то вертясь у них под ногами, то самым бесцеремонным образом норовя схватить их за ноги от полноты своих песьих чувств.

Но теперь уже девочкам было не до него.

— Смотри, сколько желудей, Дося! Ты бери правую сторону аллеи, а я левую. Чудесно! Какая досада, что Додик только собака, увы, и не может нам помочь! Ей-Богу же, мне жаль теперь, что мы не захватили с собой и Маши Поповой. Наш милый Мишенька — славный малый, право, и нам она бы очень охотно помогла собирать. Все-таки три пары рук лучше, чем две, — резюмировала Соня-Наоборот, почти ползая по земле и то и дело подбирая с травы желуди.