Лидия Чарская - Том 7. Приключения Таси

• Название: Том 7. Приключения Таси
• Автор: Лидия Чарская
• Издательство: Издательство сестричества во имя святителя Игнатия Ставропольского • Русская миссия
• Жанр: Детская проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-98891-017-3

---

Чуткая, покорная и незлобивая натура Васи невольно привлекала к себе сердца хороших и чутких людей и добрых и ласковых ребятишек, и вся младшая половина семьи Волынских — Люба, Шура, Нюра и Леша особенно привязались к Васе. Полюбил его и отец Паисий, успевший лучше всякого другого понять и оценить милого мальчика.

Что же касается Митиньки, то, считавший себя первым колесом в телеге, самым умным и полезным членом семьи, он вполне игнорировал Васю, считая его чем-то вроде слуги, и обращался с ним свысока.

А Киря и Маня, те просто невзлюбили мальчика. Отец Паисий постоянно ставил в пример Васю этим двум детям, учившимся из рук вон плохо в школе и приводившим своим непослушанием и резкостями не раз в отчаяние отца.

Невзлюбила Васю и Лукерья Демьяновна.

Она не переставала пилить старика за то, что он принял мальчика в семью.

— Лишний рот себе только навязали, братец, — шипела она, в то же время не переставая наваливать на плечи мальчика и самую тяжелую работу.

Отец Паисий, проводивший большую часть вне дома, ходя по требам в свободное от службы время, не мог видеть, во что превратили Васю в его семье.

Мальчик же работал не покладая рук, с утра до ночи. Покончив с одеванием Леши, он шел в столовую, где помогал Лукерье Демьяновне поить детей чаем. Когда старшие ребята уходили, он вел на прогулку младших. Шура, Нюра и Леша не отставали ни на шаг от новой «нянюшки». Добрые, печальные глаза Васи, с ласковой грустью устремленные на детей, находили отклик в душах последних. Мальчик говорил мало и неохотно, но все его отношение к малышам было исполнено заботливости и ласки. После обязательной часовой прогулки, в хорошую погоду, они возвращались домой.

Тут начиналась самая тяжелая задача дня для Васи. Пока Лукерья Демьяновна готовила обед с Софкой на кухне, на обязанности Васи лежало приводить ежедневно в порядок домик отца Паисия.

Лукерья Демьяновна, да и сам отец Паисий особенно любили чистоту и порядок, поэтому полы в домике мылись ежедневно с мылом и щелоком. До появления в доме Васи этим делом заведовала Софка. Теперь же заботы по убранству комнат были возложены целиком Лукерьей Демьяновной на плечи нового члена семьи. Вася трудился на совесть. Только к обеду, к трем часам, управлялся он с уборкой и, уставший до последней степени, едва успевал привести себя в порядок, пообчиститься и помыться, прежде нежели сесть за стол.

Нынче обедали немного позже обыкновенного.

Туман, застлавший с утра слободу и город, не рассеялся и теперь, поэтому за столом горела керосиновая лампа. Отца Паисия не было. Он поехал напутствовать умиравшего старосту за восемь верст от слободы. Его ждали только к вечеру. Вся его большая семья сгруппировалась вокруг обеденного стола. Лукерья Демьяновна была нынче не в духе. Софка разварила мясо в супе и сожгла картофель. Хозяйка сердилась и ворчала весь обед. Младшие же дети о чем-то шушукались и переговаривались между собою.

— На твою долю нынче мяса не хватило. Благодари Софку, она виновата, ошиблась одним куском, — поджимая губы, бросила Лукерья Демьяновна в сторону Васи, передававшего тарелки с жарким детям.

Тот вспыхнул до корней волос, как это всегда случалось в такие минуты, когда старшие обращались к нему с каким бы то ни было вопросом.

— Это ничего, ничего, я и картошкой сыт буду, — поспешил ответить мальчик.

— То-то, картошкой! Небось и картошку-то не каждый день у матери видел, — не унималась хозяйка.

— Нет, они паштет из ворон кушали, — сделал попытку сострить Киря. Но засмеялась на его слова одна только Маня, восхищавшаяся выходками второго брата и старавшаяся подражать ему во всем. Митинька презрительно пожал плечами и небрежно кинул по адресу Кири:

— Не осли!

— А у нас в училище нынче житие преподобного Сергия Радонежского рассказывали, — неожиданно подняла голос Люба, отличавшаяся всегда исключительной молчаливостью. — Вася, ты про Радонежского что-нибудь знаешь? — спросила она своего соседа по столу.

— Ну вот, где ему знать, — усмехнулся Киря.

— Ну а ты-то сам знаешь? — прищурившись на брата, спросил Митинька.

— А то нет? Пришел святой Сергий и основал Киево-Печерскую лавру! — с апломбом доложил на весь стол Киря.

— Ну и врешь… То Феодосий Печерский, а не святой Сергий. Ну-ка, Василий, что он основал? — обратился Митинька к Васе.

Тот, красный, как кумач, поспешил ответить. Он прекрасно знал жития святых и часто в долгие зимние вечера, пока его мать не разгибала спины над работою, читал ей "божественные книжки", которые очень любила покойная Федосьевна. И сейчас толково, хотя и смущенно и тихо, рассказал Вася о маленьком мальчике Варфоломее, отмеченном с детства перстом Господним, ставшем впоследствии великим отшельником и основателем Троице-Сергиевой обители, сыгравшей огромную роль в истории нашего государства.

Все это смущенно и тихо передал Вася за столом.

— Ай да Василий! Молодчинища! — похвалил Митинька. — Лучше историю знаешь, нежели наш лоботряс. Он сегодня два кола принес, кстати. В классе зимовать оставят — это уже аксиома и факт! — съехидничал Митинька.

— Не твое дело! — буркнул Киря, бросая то на брата, то на Васю уничтожающие взгляды.

— Ну, положим, дело-то мое, — спокойно продолжил Митинька, — потому что, случись, не приведи Господь, что с папашей, я за старшего останусь в семье и с таким оболтусом, как ты, мне же придется возиться. Будь ты таким работником, как Василий, понятно, слова бы не сказал, а то…

— Не смей, не смей меня позорить… Тетя, вы что же это меня ему в обиду даете? — вдруг громко, на весь стол, со слезами в голосе воскликнул Киря.

— Кирилл! Это что? С ума сошел, так орать за обедом! — вышла из себя Лукерья Демьяновна. — Марш, вон из-за стола. Сейчас же вон! Тебе говорят! Без обеда останешься за невозможное поведение. Митя, выведи его вон!

И прежде нежели Киря успел опомниться, старший брат встал со стула, подошел к нему, взял его за руку и повел из столовой.

— Так тебе и надо! Не груби старшим, не носи единиц домой! — приговаривал он.

Киря вздумал упираться и хорохориться. Но Митинька был много сильнее младшего брата, несмотря на сравнительно маленькую разницу лет. Он сжал крепкие руки Кири и вытолкнул его за дверь.

— Препротивный, я вам скажу, стал мальчишка, — возвращаясь на свое место за столом и тяжело отдуваясь, произнес Митинька, — надо будет с папашей переговорить; все на него жалуются в гимназии, сладу с мальчуганом нету. Нынче же с папашей говорить буду. Ну а ты, Василий, — неожиданно обратился Митинька к Васе, — что ты, совсем забросил ученье? А? Ведь теперь тебе в училище твое, поди, и вовсе ходить недосуг.

Вася, не ожидавший такого вопроса, снова вспыхнул до ушей.

— Да… нет… — растерянно пробормотал он.

— Что ты выдумал, Митинька, какое уж тут ученье, — раздражительно заговорила Лукерья Демьяновна, — небось и ты на его месте был бы всем доволен, а он должен своего Создателя благодарить ежедневно и еженощно, что держат его из милости на чужих хлебах. Не каждый, по нынешним временам, лишний рот себе в семью навяжет… Не каждый… да…

— Ну, положим, Вася не объест и себя своим трудом всегда оплатит, — возразил Митинька.

— Вася работает по дому больше Софки, только Софка жалованье получает, а Вася нет, — вступилась и Люба.

— А тебя не спрашивают. Сиди и ешь, если не хочешь быть из-за стола выгнанной по следам братца, — зашипела на девочку Лукерья Демьяновна, раздавая всем тарелки с горячими оладьями, смазанными патокой.

Вася, полуголодный от того, что на его долю пришлись жалкие остатки пустого супа без мяса и несколько картофелин, помогал раздавать тарелки хозяйке. В это время Маня, сидевшая рядом с ним с другой стороны, изловчилась и предназначенную самому Васе порцию сладкого незаметно положила на свою тарелку. Этот маневр был, однако, замечен самою Лукерьей Демьяновной. И не столько жалость к сироте, сколько недостойное поведение Мани возмутило тетку. Она не выдержала и громко крикнула на весь стол:

— Маня! Это еще что такое? Как называют того, кто берет, присваивает себе чужое добро? Сейчас же в угол! Останешься без сладкого. Ну, живо!

Сконфуженной Мане оставалось только повиноваться. Багрово краснея, она встала из-за стола.

— Видно, что папаши дома нет нынче. Безобразие какое за столом делается! Слуга покорный, оставаться здесь с вами больше не буду.

И Митинька, пользуясь привилегиями старшего сына, демонстративно громко двинул своим стулом и вышел из столовой, на ходу крестясь на образ и буркнув себе под нос "благодарю".

После обеда Вася немедленно прошел на кухню помогать Софке мыть посуду.

Это заняло, вместе с уборкой самой кухни, около двух часов. Затем приехал батюшка. Надо было ставить самовар, разогревать обед для главы семейства.