Виктор Усов - Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века

• Название: Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века
• Автор: Виктор Усов
• Издательство: «ОЛМА-ПРЕСС»,
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03414-0

Книга рассказывает о становлении советской внешней разведки, особенно ее части, связанной с Дальним Востоком, и разведывательной работе в Китае в 20-е годы, которая дополняет картину взаимоотношений с Китаем, показывает всю сложность и многогранность этой работы, ее успехи и провалы. Автор обобщает уже имеющийся в нашей стране и за рубежом доступный материал по этой тематике.

---

Советскую разведку как и руководство в Москве интересовала позиция Японии того времени, поэтому Д.Позднееев идет на встречу с японскими корреспондетами и послом в Китае для более детального выяснения позиции Японии. Об этом говорит его отчет о встрече в 12 часов дня 12 апреля 1926 г. с японским послом Танакой следующего содержания:

«12 апреля в воскресенье ко мне явился Сэнума и сказал, что Уоксi (так в тексте. — В. У.) рассказал Танаке о посещении Умэурой меня в Ленинграде, и Танака сказал, что он был бы очень рад меня видеть. Из скорости появления Оэнумы и потом из сообщения по телефону в 9 ч. утра о том, что Танака с удовольствием примет меня в 11 ч. утра того же дня, я понял, что моего визита ждут с интересом. Я поехал в Селект и с Уоксi и Сэнума отправились к Танаке. Он был один в кабинете и, видимо, нас ждал. Принял немедленно.

Танака выразил удовольствие видеть меня, сказал, что много обо мне слышал и еще сказал несколько подобных любезностей. Я ответил тоже комплиментами и затем перешел к своей поездке для собирания материалов по пересмотру моей книги о Маньчжурии и возобновления данных о стране и о Китае. После этого Танака держал (по-английски) целую речь такого содержания:

— В своих исследованиях Маньчжурии, Вы, конечно, немедленно увидите, что в ней произошли колоссальные перемены, и что эти перемены в массе обязаны своим проведением в практику Японии. Маньчжурия для Японии имеет самое жизненное значение и важность (vital importance). И это не с точки зрения территориального приобретения, а с точки зрения совместной экономической работы с Китаем. Я признаю совершенно определенно, что мы наделали много промахов в Маньчжурии в прошлом, и если бы этих промахов не было, то наше экономическое влияние в Маньчжурии было бы гораздо сильнее. Во-первых, мы недооценивали значения китайского народа. Мы работали с отдельными лицами и с китайской буржуазией. Но жизнь показала, что это ошибочно, и что нужно заботиться об объединении интересов китайской народной массы и особенно с крестьянством. Во-вторых, китайцы во многих отношениях оказались сильнее нас. Напр., наш Цесэн-гинко (Корейский банк) был совершенным глупцом (quite foolish), назвав свои финансовые операции по введению банкнотов в золоте в Маньчжурии. Он не сообразил, что китайцы искони веков имели дело с серебром и только с серебром, что они в серебряном деле большие специалисты и что конкурировать с ними на этом поприще необычайно трудно. И что же вышло? Китайцы искусственно поддерживали курс на банкноты в различных местах различный. Они скупили их там, где они были дешевы, и продавали банку там, где они дороги. В результате Цесэн-гинко понес огромные потери. Я не умею точно сказать, какие суммы, я думаю, что Вы узнаете о них в Маньчжурии, но знаю, что огромные. Я знаю, что Вы близко знакомы с практикою банковского дела, и потому уверен, что по достоинству оцените подобную «банковскую глупость» (banking foolishness). И знаете ли, кто больше всего нажился на этой нелепости Корейского банка? Цесакурги (то есть Чжан Цзолинь). Он чрезвычайно силен в арбитраже и биржевой игре и, организовав целую кампанию против банкнот Цесэн-гинко, нажился на их купле-продаже страшно.

Вторая подобная же операция Цесэн-гинко оказалась с постройками в Хотэне (Мукдене). Банк вложил очень крупные суммы в постройку домов на японском участке, рассчитывая тем усилить японскую эмиграцию в Маньчжурию и сдать все помещения японцам. Самая абсурдность этой затеи Вам, как банкиру, понятна. Цесэн-гинко — банк эмиссионный, а не ипотечный. И вдруг он вздумал помещать свои капиталы в такую долгосрочную операцию! В результате еще оказалось, что японских эмигрантов подходящих не нашлось, и, во избежание дальнейших потерь, банк оказался вынужденным сдавать свои дома не японцам, а китайцам. И вот на японском участке мы имеем теперь в домах Цесэн-гинко очень много китайских магазинов, предприятий, складов. Скажите, в наших ли интересах было затрачивать такие капиталы для китайских выгод?

Эти и другие уроки убеждают японцев, что совместная работа с китайской администрацией и буржуазией очень невыгодна. В объединенных товариществах (joint stock Co) китайцы также применяют свой старый преступный обычай вымогательств (coverlet custom of squeezing), что делает совместную работу почти невозможной.

Тем не менее, японцы работают и работают очень упорно (are working very narrowly). Я думаю, что нами вложено до сего времени не меньше 1 ½ миллиарда иен, и если Вы увидите Южную Маньчжурию совершенно измененною за 15 лет, когда Вы там не были, то это, конечно, результат именно этих капиталов, и энергии моих соотечественников.

Но в умах Японии за последнее время произошла большая перемена в отношении Маньчжурии. Вам известно, что в результате мировой войны Япония разбогатела. Нам нужно применение наших капиталов, и вполне естественно, что мы ищем их применения в Маньчжурии. Однако, если раньше японцы думали, что они могут быть «господами Маньчжурии» (masters of Manchuria), то теперь эта идея совершенно оставлена. Мы во многом слабее китайцев, нам приходится у них учиться, и потому мы решили работать с ними совместно (to co-operate with them), и главным образом с китайскою массою, а не с администрацией, часто совершенно случайною, и с буржуазиею, вымогающей все в свою пользу.

Существуют и другие трудности для японской работы в Маньчжурии. Возьмем, например, Аньшаньчжаньские железные копи и при них железоделательный завод. Мы возлагаем на него большие надежды. Теперь там работают две домны, но предположено построить шесть. Однако ввоз железных болванок в Японию должен облагаться одинаковою пошлиною с английским и американским железом на основе права наиболее благоприятствуемой нации (la clunse de la nation la plus favorisee). В отношении же к иностранному ввозу железа у нас покровительственная пошлина. Поэтому, если мы понизим пошлину на Аньшаньчжаньское железо, то будем вынуждены понизить ее на английское и американское, что для нас невозможно.

Нужно, следовательно, сделать Аньшаньчжаньское производство таким дешевым, чтобы оно выдерживало конкуренцию с американским и английским при одинаковой ввозной в Японию пошлине. На это и направлено сейчас внимание ЮМЖД, хотя это нелегко. Ныне в Аньшаньчжане вырабатывается до 200 тыс. тонн болванок.

— А как же в таком случае обстоит дело с ввозом полуфабрикатов с Ханьепинских заводов из Китая? — спросил я.

Танака несколько задумался, потом сказал: «Там несколько иные нормы. Там вложен государственный капитал, и продукция идет на казенный сталелитейный завод Явота, а здесь — частное предприятие. (Меня, конечно, такое объяснение не удовлетворило, но я не счел возможным требовать дальнейших объяснений.)

В дальнейшем на вопрос о маршруте я отвечал, что при современном положении дел в Китае определить заранее нельзя, что я хотел бы быть в Пекине и Шанхае, но не знаю, будет ли это возможно. Он предложил мне дать рекомендательные письма к Квантунскому губернатору, Председателю ЮМЖД и властям в Мукдене и облегчить мне устанавливание отношений между Университетом и Просветительными учреждениями и обществами Японии в Маньчжурии, а в письме к Иосидзава в Пекин будет просить об оказании такого же содействия в Китае. В заключение он советовал мне расширить маршрут и проехать в Корею и Японию, но я сказал, что это едва ли возможно в этом году, хотя подумаю.

На этом прием окончился при выражении глубокой благодарности с моей стороны от себя и от имени Университета. Танака дал понять, что все сказанное должно служить для моей ориентации, а не для печати, как официальное интервью».[470]

Затем через три месяца, проехав по Маньчжурии, Д. Позднеев 25 июля 1926 г. встречается с заведующим отделением японской газетой «Осака Майници» в Пекине Фусэ Цисоку и имеет с ним беседу о международном положении в Китае. Отчет беседы он также посылает в Москву, понимая, что эта беседа имеет важное значение не только для разведывательных ведомств, но и для Наркоминдела, куда немедленно попадают два его документа с пометкой «Карахану, совершенно секретно». Во второй записи беседы говорилось:

«Фусэ сказал:

Строго говоря, основным вопросом в области международного положения в Китае в данный момент признается борьба между Англией и Советской Россией. Англия 19 июля предъявила официальной нотой Пекинскому правительству требование о принятии мер против Кантона. Мы узнали об этом под большим секретом и названного числа телеграфировали в Осаку. До сего времени пока об этой ноте в газетах, насколько мне известно, сообщений не появилось. Англия заявила, что положение дела в Кантоне наносит серьезный вред ее интересам, и потребовала от Пекинского правительства принятия мер. Если же они не в состоянии принять мер, то Англия окажется вынужденной считать себя свободной в вопросе о принятии тех мер, которые она сочтет нужными.