Джозеф Ле Фаню - Зеленый чай

• Название: Зеленый чай
• Автор: Джозеф Ле Фаню
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02237-3

Классический пример английского готического рассказа XIX века.

Письма доктора Гесселиуса к своему другу профессору Ван Лоо из Лейдена рассказывают о преподобном Дженнигсе, больном странным и необычным душевным недугом. Доктор ищет научное объяснение видению, которое терзает старого священника, но спасет ли наука от потустороннего?

---

Заключения, вытекающие из моей теории, окажут, несомненно, самое непосредственное воздействие на медицинскую науку. Однако моя точка зрения отнюдь не пользуется широким признанием, поэтому здесь не место обсуждать далеко идущие последствия столь неординарного взгляда на вещи.

Следуя своей привычке, я принялся потихоньку наблюдать мистером Дженнингсом — мне казалось, он это замечает — и обнаружил, что он тоже осторожно следит за мной. Случилось так, что леди Мэри назвала меня по имени; услышав обращение «доктор Гесселиус», преподобный отец пристально взглянул на меня и ненадолго погрузился в задумчивость.

Вскоре после этого, беседуя с неким джентльменом в другом конце комнаты, я ощутил на себе его внимательный взгляд и, кажется, понял, почему он следит за мной с таким интересом. Потом я заметил, что он воспользовался случаем поболтать с Мэри, и, как это бывает со всеми, тотчас догадался, что разговор идет обо мне.

В конце концов высокий священник подошел и ко мне; вскоре мы оживленно беседовали. Когда два человека, любящие читать, знающие толк в книгах, много путешествовавшие, хотят пообщаться, будет странно, если они не найдут тему для разговора. Было ясно, что он оказался возле меня отнюдь не случайно. Он знал немецкий и читал мои «Записки о метафизической медицине», в которых подразумевается куда больше, чем говорится.

Оказалось, этот тихий, застенчивый, благовоспитанный священник, склонный скорее читать и размышлять, чем действовать, человек, который, находясь с вами в одной комнате, витает в то же время где-то далеко — я сразу заподозрил, что он тщательно скрывает свои тревоги и отгородился непроницаемой стеной не только от мира, но и от лучших друзей — этот человек, как выяснилось, вынашивает относительно меня далеко идущие планы.

Он не заметил, как я проник в его мысли, и я изо всех сил старался не сказать чего-нибудь лишнего, что насторожило бы его обостренную мнительность.

Мы поговорили о ничего не значащих вещах, и наконец он сказал:

— Доктор Гесселиус, ваши статьи о том, что вы называете метафизической медициной, очень заинтересовали меня. Лет десять-двенадцать назад я читал их на немецком. Были ли они переведены?

— Нет, я уверен, они не переводились, иначе бы я об этом знал. Полагаю, издатели спросили бы моего позволения.

— Несколько месяцев назад я просил издателей выслать мне экземпляр на немецком, но они ответили, что книга давно разошлась.

— Так оно и есть, весь тираж распродан не один год назад. Однако мне как автору чрезвычайно лестно узнать, что вы не забыли мой скромный труд, — со смехом добавил я. — Десять-двенадцать лет — срок большой. Полагаю, вы долго размышляли над предметом моей книги или же какие-то события оживили в вас интерес к этой теме?

При этих словах, сопровождаемых вопросительным взглядом, мистер Дженнингс внезапно смутился, подобно юной девице, вспыхивающей от нескромного замечания. Он опустил глаза, нервно сцепил руки, и вид у него был почему-то виноватый.

Я наилучшим способом помог ему преодолеть неловкость, сделав вид, что не замечаю ее, и продолжил:

— Со мной тоже случаются такие внезапные вспышки давно угасшего интереса. Одна книга тянет за собой другую и заставляет сумасбродно разыскивать издания, вышедшие двадцать лет назад. Но если эта книга все еще вас интересует, я с удовольствием помогу вам. У меня осталось еще два или три экземпляра, и я сочту за честь подарить вам один из них.

— Вы очень добры, — сказал он, совладав наконец с собой. — Я уже отчаялся найти эту книгу. Не знаю, как и благодарить вас.

— Прошу вас, ни слова больше; услуга моя слишком незначительна, и, если вы не перестанете благодарить меня, я из чистой скромности брошу эту книгу в огонь.

Мистер Дженнингс рассмеялся. Он спросил, где я остановился в Лондоне, и, побеседовав еще немного на самые разнообразные темы, отбыл домой.

Глава 2. Доктор Гесселиус задает леди Мэри вопросы, и она отвечает

— Мне очень понравился ваш знакомый викарий, леди Мэри, — сказал я, как только он ушел. — Он начитан, много путешествовал, размышлял; видимо, на его долю выпало немало страданий. Собеседник он незаурядный.

— Да, это так, и кроме того, он очень хороший человек, — согласилась хозяйка дома. — Его советы касательно моих школ и небольших предприятий в Долбридже бесценны. Он так старателен, вы не представляете, сколько хлопот он берет на себя, если считает, что может принести пользу. Такой добронравный и здравомыслящий человек.

— Рад слышать столь доброжелательный отзыв о новом знакомом! Могу лишь удостоверить, что он интересный и приятный собеседник, и в дополнение к вашим словам рассказать о нем еще кое-что.

— В самом деле?

— Да. Для начала — он не женат.

— Да, это так. Продолжайте же.

— Он занимался писательством, но года два или три назад оставил работу. Книга, которую он писал, относилась к абстрактно тематике, возможно, к теологии.

— Да, он действительно писал книгу. Не знаю точно, о чем она, могу лишь сказать, что предмет ее ничуть меня не интересовал. Может быть, вы правы, и он в самом деле забросил ее — пожалуй, да.

— И, хотя он выпил здесь немного кофе, он предпочитает чай, причем заваривает его весьма необычным образом.

— Это так.

— Он пьет зеленый чай, и в очень больших количествах, не так ли? — не отставал я.

— Да, и это очень странно! Мы едва не ссорились из-за этого зеленого чая.

— Но сейчас он почти оставил эту привычку, — заметил я.

— Верно.

— И еще одно. Вы знали его отца или мать?

— Да, я знала обоих. Отец его умер лет десять назад и похоронен в их поместье, близ Долбриджа. Мы были очень хорошо знакомы, — ответила она.

— Так вот, или отец его, или мать — я склонен думать, что отец — видел привидение.

— Да вы просто прорицатель, доктор Гесселиус.

— Прорицатель или нет, я ведь правду сказал? — весело откликнулся я.

— Да, верно, его отец видел привидение. Человек он был молчаливый, с причудами, и всегда надоедал моему отцу рассказами о своих снах. Однажды рассказал очень странную историю о призраке, которого видел и даже разговаривал с ним. Я очень его боялась и потому хорошо запомнила эту историю. Это случилось задолго до его смерти, когда я была еще ребенком. Он все больше молчал, часто хандрил и имел привычку неожиданно заходить в гостиную в сумерках, когда я была там одна. Я любила представлять, что вокруг него летают призраки.

Я с улыбкой кивнул.

— А теперь, раз уж вы поняли, что я прорицатель, думаю, пора пожелать вам доброй ночи, — заключил я.

— Но как вы обо всем догадались?

— Гадал, как цыгане, по небесным светилам, — ответил я, и мы весело распрощались.

На следующее утро я послал доктору Дженнингсу обещанную книгу, сопроводив ее запиской, а вечером, вернувшись домой, обнаружил, что он заходил ко мне и оставил визитную карточку. Он спрашивал, в котором часу может застать меня дома.

Думал ли он открыться мне и попросить «профессионального», как принято выражаться, совета? Надеюсь, что да.

У меня уже созрела теория относительно него, и ответы леди Мэри лишь укрепили меня в ней. Мне бы хотелось получить подтверждение из его собственных уст. Но каким образом я, не изменяя хорошим манерам, мог вызвать его на откровенность? Никаким.

Мне казалось, он что-то задумал. Во всяком случае, дорогой Ван Л., я намеревался как можно скорее встретиться с ним и навестить его завтра же. Просто нанести визит вежливости. Может быть, что-то из этого и выйдет. А может быть, и совсем ничего. Как бы то ни было, я сообщу вам, дорогой Ван Л., все, что сумею узнать.

Глава 3. Доктор Гесселиус делает выписки из латинской книги

На другой день я отправился на Блэнк-Стрит.

Слуга, открывший дверь, сообщил, что мистер Дженнингс чрезвычайно занят с одним джентльменом, священником Кенлиса, его сельского прихода. Я сказал, что зайду в другой раз, и собирался уже уйти, как вдруг слуга извинился и, взглянув на меня более внимательно, чем пристало воспитанным людям, спросил, не имею ли я чести зваться доктором Гесселиусом. Узнав, что доктор Гесселиус — это я, он сказал:

— Позвольте, сударь, доложить о вас мистеру Дженнингсу; он желает видеть вас.

Вскоре слуга вернулся. Мистер Дженнингс просил пройти в малую гостиную, служившую его кабинетом, и пообещал со мной через несколько минут.

Кабинет этот скорее следовало бы назвать библиотекой. Потолки уходили на немыслимую высоту, два узких окна были занавешены роскошными темными шторами. Комната оказалась куда просторнее, чем я полагал, и все стены от пола до потолка были заняты книжными полками, так что окна оказывались как бы погруженными в глубокие ниши. Верхний ковер — а их лежало два или три — был турецким. Пушистый ворс приглушал шаги. Кабинет, очень уютный и даже роскошный, тем не менее, производил мрачноватое впечатление, усиливаемое глубокой, даже давящей тишиной. Возможно, конечно, мое суждение было немного предвзятым, так как в мозгу у меня успели вызреть определенные представление о мистере Дженнингсе. Я вошел в этот молчаливый дом, в совершенно тихую комнату, снедаемый дурными предчувствиями. Строгие ряды книг в темных переплетах, перемежаемые лишь двумя узкими зеркалами, как нельзя лучше соответствовали моему преставлению об этом человеке.