Александра Руда - Кнопка

• Название: Кнопка
• Автор: Александра Руда
• Жанр: Фэнтези

Новый роман про целеустремленную девушку по прозвищу Кнопка, про магов, бога Таракана. как всегда, любви много, кровищи и драк — мало. ВНИМАНИЕ!!!!!! это не юмористическое фентези!!! это немного грустная и неоднозначная вещь. очень прошу воздержаться о комментариев типа «Ола» лучше". «Ола» и «Кнопка» — это очень разные миры, люди и маги!

---

— Пусть сопутствует вам Подкова, — пожелала Куратор Лиза.

Управитель выставил перед носом жукачары кусок сахара размером с мою голову, подвешенный на длинном пруте, и мы поехали. Ход у жукачары оказался очень плавным, и если бы не пролетающие мимо здания и бьющий в лицо ветер, можно было подумать, что я просто сижу в кресле-качалке.

— С сидений не вставать, по надкрыльям не ходить, — вслух процитировал Лео инструкцию по поведению на жукачарах. — Ты, случайно, не знаешь, сколько было жукакатастроф?

Я пожала плечами. Жукачары считались самым быстрым и безопасным средством передвижения, которым пользовались повсеместно с тех самых пор, как эти огромные флегматичные жуки двести лет назад проникли в наш мир во время Прорыва. Теперь жукачар разводили на специальных фермах, были выведены различные породы — гончая, грузовая, пассажирская. Опасность представляло лишь путешествие на старой, хромой и к тому же переполненной жукачаре, которые в большом количестве курсировали между селами. Однако, самое страшное, что угрожало их пассажирам — свалиться с крутого бока в дорожную пыль и грязь. В таком случае жукачару останавливали, благо, эти заслуженные пенсионеры уже еле ползали, потерявшегося поднимали, отряхивали от пыли и все продолжалось до нового падения.

— Я еще никогда не ездил на жукачаре, — признался Лео. Руками он крепко держался за подлокотники сидений, на бледном лице не было ни кровиночки.

— Все будет хорошо, — мягко сказала я, — знаешь, когда я ездила в Козево навещать родных, то у нашей жукачары не было двух лап. И ничего, доехали. Правда, у меня потом вся пятая точка болела, отбила на сидении.

— А куда делись ее лапы? — спросил Лео, немного расслабляясь.

— Насколько мне известно, их съел ее хозяин. По пьяни, на спор. Сырыми.

— Сырыми? — скривился сокурсник. — Это же противно.

Мясо жукачар было очень вкусным и относительно недорогим удовольствием. Только вот сырым оно имело очень специфический запах, который заставлял большинство переплачивать втридорога и покупать уже готовое блюдо.

— Если его есть очень пьяным, — возразила я, — то, наверное, не очень противно.

— Да ладно. Я тебе как опытный выпивоха заявляю — невозможно напиться до такой степени, чтобы с удовольствием есть сырое мясо жукачары!

Главная цели этого разговора мною была достигнута. Лео позабыл про свои страхи, отпустил подлокотники и расслабился, вовсю увлекшись обсуждением глупых поступков, которые совершают пьяные люди. Благо, информации по этой теме у нас обоих было предостаточно. К аптекарям иногда приходят люди с такими проблемами, что остается только диву даваться, как пострадавшему такое могло прийти в голову!

Мы отъехали уже довольно далеко от города, как вдруг над нашими головами раздался оглушительный шум. Удивленно подняв голову, я увидела, как на нас с неба пикирует огромная пернатая туша.

— Что это? — хотела было закричать я, но не получилось — моментально пересохшее горло издало только невнятный хрип.

У всех людей ужас проявляется по-разному. Кто-то замирает, кто-то кричит, кто-то бежит. Кричащих у нас оказалось большинство. В том числе и жукачара. Я никогда не слышала, чтобы эти насекомые издавали такие звуки — как будто огромный мел скрипит по классной доске. От этого звука заныли зубы, а в мозгах затрезвонили колокольчики.

Жукачара резко дернулась в сторону, уходя от когтистых лап чудища. Меня в кресле мотнуло так, что показалось, что голова осталась где-то позади, не успевая догнать тело, только уши каким-то чудом слышали, как рядом монотонно бормочет Лео:

— Мама, мама, мама, мама…

Наше транспортное средство полностью отдалось инстинктам, совершенно игнорируя что-то вопящего управителя, лупившего жукачару дубинкой по голове. Забыв, что крылья ей обрезали под корень еще в детстве, огромный жук дрогнул надкрыльями. Раздался треск сдерживающих их канатов и надкрылья резко разошлись в стороны. Мое сиденье оторвалось, и я полетела куда-то в лес, успев только закрыть глаза.

Это неправда, когда говорят, что перед смертью у всех проносится вся жизнь перед глазами. В те секунды, пока длился мой полет, я размышляла о том, насколько мне будет больно и как долго будет длиться агония.

Все оказалось значительно хуже. Никакая подготовка, будь ты трижды прославленным лекарем, который сталкивается в лечебнице с самыми страшными травмами, не поможет, когда больно лично тебе. Когда боль впивается во все тело огромным раскаленным штырем, когда не возможно удержаться от крика, а из глаз ручьем текут слезы. Когда твое тело вопит и требует одного: "сделай же что-нибудь! Сделай! Мне больно!", а мозг нестерпимо медленно соображает, с тебя слетают любое воспитание, любые чувства, любые желания, оставляя только одно — чтобы это наконец-то прекратилось.

"Успокойся!" — приказала я себе, когда первый приступ паники утих. — "Открой глаза и определи, что с тобой. Тебе никто не поможет, кроме тебя".

Прокусив губу, чтобы новая вспышка контролируемой боли помогла сосредоточиться, я осмотрела себя. Перелом левой руки — раз. Трещины, а то и переломы ребер — два. Глубокие кровоточащие царапины на ногах — три. Кровь течет по лбу, но кажется, череп цел. Все не смертельно. Не смертельно. Не смертельно. Спокойно. Только спокойно!

Я не знаю, то ли это Таракан не доглядел, то ли Подкова помогла, но пролетев на сидении через колючий кустарник (привет царапинам), я левой рукой затормозила о дерево (в ней хоть одна кость целая осталась?), а правая была все время инстинктивно прижата к груди, придерживая сумку с драгоценностями — деньгами, документами и, конечно же, слава Подкове, моей аптекарской сумкой.

Выпутаться из ремней безопасности одной рукой оказалось довольно тяжело. Но я спешила — до того момента, когда меня настигнет посттравматический шок, оставалось мало времени, нужно было с максимальной пользой использовать остатки адреналина в крови. Торопясь, распотрошила сумку, высыпала в рот несколько порошков, уже трясущейся рукой помазала лоб мазью и… все…

Трясясь и шатаясь, с расплывающимися перед глазами разноцветными кругами, стуча зубами, я пыталась отойти как можно дальше от дороги, с которой до сих пор доносились вопли и страшный треск. Конечно, умом я понимала, что мне, как аптекарю, нужно было забыть про собственные беды, что мой долг — помогать людям, тем более раненным людям, но все мое существо противилось этому. Только от мысли о том, что мне там будет больнее, что меня ранят, становилось так страшно, что ноги сами несли меня прочь.

— Ох, — застонал кто-то у меня под ногами.

Я опустила глаза вниз и без сил опустилась рядом с лежащим на опавшей листве Леопольдом, безучастно поинтересовавшись:

— Живой?

— Угу. А ты?

— Тоже. Я-то думала, что за десять лет обучения в аптекарском Колледже ты усвоил, что ходящий человек — живой.

— Решил уточнить, — пробормотал Лео. Мое сознание то уплывало, то возвращалось, а руку будто медленно превращали в фарш, отщипывая по кусочку. Звуки на дороге то взрывались в голове яркими до рези в глазах цветами, то доносились, как сквозь вату.

— Таша, — слабо позвал сокурсник, — ты не думай о тех, кто там, на дороге. Первое правило выживания — спаси себя в первую очередь. Чем ты им поможешь?

— Я не знаю, — простонала я. Во мне боролись желание выжить и чувство долга, разрывая меня на части. — Но у меня же есть лекарства, вот, нашла, даже обезболивающее еще осталось. Открывай рот, сейчас я его тебе отдам.

— Немедленно выпей его сама! — приказал Лео. — О себе надо думать. Я и так уже, считай, покойник.

— Не говори глупостей, — отрезала я тоном, которым обычно разговаривала с братьями, когда они начинали нести чушь.

— У меня вена на ноге разорвана, — скучным голосом сказал парень.

Я встрепенулась, усилием воли отгоняя дурноту. Какой же из меня аптекарь, даже не удосужилась спросить, что с моим другом!

— Я жгутом перевязал, — пробормотал соученик, облизывая пересохшие губы. — Но два часа… и все… отрезать… или…

— Тшшш, — успокаивающе сказала я. — Нас спасут. И ты не умрешь.

Лео слабо улыбнулся.

— Знаешь, а я никогда не думал, что умру вот так. Грустно. Я столько еще не успел сделать… так глупо жил… столько времени зря тратил… эх…

Во время своей практики в лечебнице я неоднократно выдела умирающих, находящихся в сознании. И все они сожалели о том, что прожили жизнь не так, как нужно было. То ли зря тратили время, то ли обижали близких, то ли занимались тем, к чему не лежит душа. И у всех, у всех было одно желание — вот если бы им свыше дали еще один шанс! Как бы тогда они прожили свою жизнь — интересно, ярко, полезно! Я не знала, что отвечать на такое. Возможно, умирая, я тоже буду плакать и сожалеть о своей не правильно прожитой жизни, но сейчас мне казалось, что я живу правильно.