Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды

• Название: Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды
• Автор: Николай Зенькович
• Жанр: История

Многие страницы этой книги покажутся кому-то непривычно жесткими, а кому-то даже обидными. Что ж, такова особенность жанра, в котором я работаю. Особенность эта – подлинность факта. В чем отличие беллетристики от истории? Беллетристика рассказывает то, что могло быть. История – только то, что было. В переломные моменты эпох люди охотнее тратят время на чтение книг, в которых рассказывается «то, что было». Перед вами как раз такая книга.

---

Откуда такая смелость у ораторов? Все объясняется просто: они выступали на третий и четвертый день пленума, когда уже было ясно, что в Кремле изменилась ситуация, и что Патоличева оставляют в Минске.

На этом и закончилась вторая попытка белорусизации. Выступая через две недели на Пленуме ЦК КПСС по делу Берии, Патоличев оценил его действия, направленные на коренизацию партийно-государственного аппарата и введение делопроизводства в союзных республиках на родном языке, как извращение ленинско-сталинской национальной политики, цель которого – подрыв доверия к русскому народу. «Я, например, считаю, что это была самая настоящая диверсия со стороны Берия, – заявил в своем выступлении на пленуме Патоличев. – Видимо, впервые в истории нашего многонационального государства имеет место то, когда опытные партийные, советские кадры, преданные нашей партии, снимаются с занимаемых постов только потому, что они русские. Начальник Могилевского областного управления МВД тов. Почтенный почти всю жизнь работает в Белоруссии и не менее 20 лет на чекистской работе. Тов. Почтенный снят Берия только за то, что он русский. Берия одним взмахом без ведома партийных органов, а в Белоруссии без ведома ЦК Белоруссии снял с руководящих постов русских, украинцев, начиная от министра МВД Белоруссии, весь руководящий состав министерства и областных управлений. Готовилась также замена до участкового милиционера включительно… Надо восстановить на прежних местах изгнанные им, Берия, кадры и тем самым показать, что все это никакого отношения не имеет к линии нашей партии, к деятельности Центрального Комитета».

Пройдет еще две недели, и на очередном пленуме ЦК КПБ те же люди, которые на июньском пленуме говорили о бедственном положении белорусской культуры и особенно языка, будут осуждать намерения Берии по выдвижению местных кадров, по переводу делопроизводства на национальный язык.

А Зимянину вообще придется отмываться перед Хрущевым и открещиваться от Берии, о чем и свидетельствует вот эта докладная записка, датированная 15 июля 1953 г.

«Секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву.

В соответствии с Вашим поручением докладываю о содержании разговоров, которые у меня были с врагом народа Берия дважды по телефону и один раз на приеме у него 15 июня 1953 г.

Первый телефонный разговор состоялся незадолго (за 3 или 4 дня, даты точно не помню) до принятия постановления Президиума ЦК КПСС от 12 июня 1953 г. «Вопросы Белорусской ССР». Я работал тогда в МИД СССР. Позвонил работник из секретариата Берия и предложил мне позвонить по кремлевскому телефону Берия.

Я позвонил, и состоялся разговор следующего содержания. Берия спросил, как я попал в МИД. Я ответил, что был вызван в ЦК КПСС и к т. Молотову, что состоялось решение Президиума ЦК, в соответствии с которым я работаю в МИД СССР. Затем Берия спросил, знаю ли я белорусский язык. Я ответил, что знаю. После этого Берия сказал, что вызовет меня на беседу, и повесил трубку.

Я доложил об этом разговоре т. Молотову, сначала по телефону, затем устно. Устный разговор состоялся несколько позднее. Полагая, что меня могут перевести на работу в МВД, я сказал т. Молотову, что хотел бы остаться в МИД СССР. Однако т. Молотов, ничего не сказав мне о записке Берия, дал понять, что речь идет об ином предложении, против которого ему трудно возражать.

Второй телефонный разговор с Берия состоялся (также после предварительного звонка его помощника), насколько я помню, уже после принятия решения Президиума ЦК от 12 июня. Берия предложил мне явиться к нему в понедельник 15 июня 1953 г.

В понедельник я был на приеме у Берия вечером. Разговор продолжался примерно 15-20 минут.

Берия начал беседу с того же, что и в телефонном разговоре, – как я попал в МИД? Я ответил. Берия заявил, что решение о моем назначении в МИД было ошибочным, неправильным, не мотивируя, почему. Я ответил, что «мое дело солдатское». Когда ЦК решил вопрос о моей работе, я не могу рассуждать, правильно ли это или неправильно, я обязан выполнять решение, как и всякое другое.

Берия возразил: «Ваше дело не совсем солдатское. И даже вовсе не солдатское». И тут же перешел к следующему вопросу, что белорусы – удивительно спокойный народ. На руководящую работу их не выдвигают – они молчат, хлеба дают мало – они молчат. Узбеки или казахи на их месте заорали бы на весь мир. Что за народ белорусы?

Не зная, с каким заклятым врагом партии и народа я имею дело, я принял эти слова как произнесенные не всерьез и помню, что ответил Берия, что белорусы – хороший народ.

Затем Берия спросил меня, как я оцениваю Патоличева. Я пытался дать краткую объективную характеристику т. Патоличеву, но Берия прервал меня, сказав, что я напрасно развожу «объективщину», что Патоличев – плохой руководитель и пустой человек.

После этого Берия заявил, что он написал записку в ЦК КПСС, в которой он подверг критике неудовлетворительное положение дел в республике с осуществлением национальной политики, а также с колхозным строительством. Кратко пересказав содержание записки, Берия заявил, что надо поправлять положение, что мне предстоит это делать. При этом Берия сказал, что я не должен искать себе «шефов», как это делали мои предшественники.

Я ответил, что «шеф» в партии есть один – Центральный Комитет партии. Берия заметил: «и правительство». Я сказал, что это само собой разумеется, так как ЦК партии и правительство неотделимы друг от друга.

Берия опять заявил мне, чтобы я не искал себе «шефов». Это уже звучало как предостережение или угроза, ибо сказано было очень резко. Я ответил, что учту его совет.

Затем Берия осведомился, читал ли я его записку о Белоруссии. Я ответил, что не знаю об этой записке. Берия тут же предложил сотруднику принести записку и завизировал ее на мое имя.

Вслед за этим Берия сказал мне, что министром внутренних дел БССР назначен Дечко, а также назначен ряд новых начальников областных управлений МВД – белорусов, предложил познакомиться с ними, сказал, что надо поддерживать чекистов. Я ответил, что чекисты не могут обижаться на отсутствие поддержки со стороны ЦК КП Белоруссии. Берия заявил вновь, что «надо поддерживать чекистов, у них острая работа, а долг чекистов – поддерживать Вас». После этого Берия встал, давая понять мне, что разговор окончен, но в заключение третий раз сказал, уже не помню, в какой связи, чтобы не искал себе «шефов».

После ухода от Берия я зашел в его секретариат, где меня ознакомили с запиской Берия в ЦК КПСС о Белоруссии. Вслед за тем мне прислали ее в Минск.

Будучи до предела загружен работой в связи с подготовкой к Пленуму ЦК КП Белоруссии, я не имел возможности глубоко размышлять над тем, почему Берия, предупреждая меня от поисков «шефов», направил мне записку, но в глубине души был несколько встревожен тем, что эту записку направил мне не Президиум ЦК, а Берия. Поэтому я записку Берия никому не оглашал, а после Пленума ЦК КП Белоруссии отправил ее в канцелярию Президиума ЦК КПСС.

Теперь, после разоблачения Берия Президиумом ЦК КПСС, я сознаю, что шаги, предпринятые Берия по отношению ко мне, были провокационными от начала до конца, а ознакомление с его запиской – попыткой подкупа и шантажа, разобраться в которой я вовремя не сумел. Глубоко сожалею, что попал в такое положение. Но Берия я раньше не знал, никогда не был у него, не знал подлинных повадок этого предателя, относился к нему как к видному государственному деятелю. Только узнав, что Берия является злейшим врагом партии и народа, я понял, насколько подлым было его отношение ко мне лично, раз и меня он пытался запятнать.

Заявляю Центральному Комитету КПСС, что ничего общего с врагом партии и народа Берия не имел, честно боролся и буду бороться за дело нашей Великой Коммунистической партии до последнего дыхания.

Член ЦК КПСС М. Зимянин».

На документе помета: «Разослать членам Президиума ЦК КПСС. Н. Хрущев. 16. VIII.53».

Комментарии событий полувековой давности, конечно же, не в пользу не только Москвы, но и тогдашних руководителей республики. Партийные и советские функционеры Белоруссии стояли навытяжку перед Кремлем, для которого национальные интересы белорусов были не более чем средством интриг и внутриполитической борьбы. Белорусское советское правительство, утверждают национал-радикалы, никогда не проводило самостоятельной политики.

Свидетельство тому – пятый пленум ЦК Компартии Белоруссии, который состоялся 24 июля 1953 года, всего месяц спустя после четвертого пленума, который, казалось бы, стал поворотным в национальной политике. Увы, не стал…

Н. С. Патоличев, первый секретарь ЦК КП Белоруссии:

– Берия под фальшивым предлогом борьбы с нарушениями национальной политики партии пытался посеять рознь и вражду между народами СССР. Все это прикрывалось якобы защитой интересов отдельных республик, отдельных наций, и что он, Берия, является этим «защитником». Тут он свою роль выпячивал, как напоказ. Враг Берия такими приемами пытался возвеличить себя и принижать роль правительства, роль ЦК нашей партии.