Георгий Фруменков - Декабристы на Севере

• Название: Декабристы на Севере
• Автор: Георгий Фруменков
• Издательство: Северо-Западное книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Книга рассказывает о судьбе декабристов находившихся в тюрьме и ссылке в Архангельской губернии. Авторы, заслуженный деятель науки РСФСР, доктор исторических наук, профессор Г.Г Фруменков и научный сотрудник Государственного архива Архангельской области В.А. Волынская, использовали богатый архивный материал, многие документы они вводят в оборот впервые.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Отчет губернатора А.Н. Муравьева императору о состоянии губернии за 1838 г. содержит положительный отзыв о северянах: “Жители Архангельской губернии вообще оборотливы, остроумны и неустрашимы; при общем, так сказать, добронравии разбои, грабежи им чужды, смертоубийства весьма редки, а воровство совершенно ничтожно, но при том они неохотно повинуются… не весьма религиозны…”.[293] Думается, что добродетельному, честному человеку, каким был А.Н. Муравьев, характер северян пришелся по душе.

Скрупулезно проверяя деятельность аппарата государственных учреждений, Александр Николаевич нашел в ней немало упущений, но не обнаружил чрезмерных злоупотреблений властью. Не без удовлетворения Муравьев писал в отчете, что “в уездных казначействах, начальником губернии обревизованных, найден отличный порядок, наличная казна по освидетельствовании оказалась в целости, а кладовые безопасны”.[294] Жалобы на неправосудие или притеснения со стороны земской полиции, чиновников “немедленно удовлетворялись на законном основании”. Те из чиновников, которые более других уличены были в неправильных действиях, по распоряжению губернского начальства отстранялись от должностей или переводились на другие места.

В своих действиях, распоряжениях губернатор Муравьев был очень обстоятелен, предельно справедлив и честен. В подтверждение приведем такой пример: в поездках по губернии он обнаружил неравномерность распределения дорожных участков (вероятно, по жалобам крестьян, которые содержали их), разобрался в этом вопросе и сразу же поручил дорожным комиссиям пересмотреть эти участки, что и было сделано.[295]

Результатом поездок, во время которых А.Н. Муравьев с сожалением отмечал запустение огромных земельных пространств губернии, были его хлопоты по созданию в Архангельске палаты государственных имуществ. Новое учреждение открылось 1 мая 1839 г. Палата ведала землеустройством государственных крестьян, вела учет вольных хлебопашцев, неиспользуемых пахотных земель и лесов, ведала их охраной и сдачей в аренду, проведением лесоустроительных и агрономических работ, разведкой полезных ископаемых. Словом, цель ее деятельности заключалась в активном содействии дальнейшему развитию производительных сил края. Придавая этому большое значение, А.Н. Муравьев напутствовал сотрудников вновь открываемого учреждения такими словами: “Перед вами поле, которое было возделываемо, но орудиями не столь удобными, как те, коими вы работать будете. Однако чем сложнее средства, тем больше нужно искусства, тем более осторожности в употреблении их, особенно когда человек есть предмет занятий наших…”[296]

Анализ состояния экономики края, сделанный А.Н. Муравьевым в 1838 г., позволил ему отметить некоторые достижения за истекший год и внести ряд предложений по улучшению состояния губернии. Так, в числе достижений было отмечено приращение денежных капиталов губернии, увеличение ее продовольственных (в частности хлебных) запасов, увеличение прибылей в промышленности и торговле, благоустройство городов и прочее. Казалось бы, наступило время губернатору приложить все усилия к тому, чтобы способствовать дальнейшему улучшению дел в губернии, и А.Н. Муравьев готов был к этому, но судьба словно преследовала его превратностями.

На этот раз положение декабриста осложнилось совершенно не зависящими от него обстоятельствами, в которые он был призван вмешаться. Имеется в виду волнение крестьян Ижемской волости Мезенского уезда, которое началось задолго до вступления Муравьева в должность губернатора. В списке нерешенных дел Архангельского губернского правления, представленном губернатору Муравьеву на контроль, первым значилось дело еще от 12 мая 1825 г. “по высочайшему повелению о проложении новой почтовой дороги от города Пинеги к городу Мезени”. Тут же была изложена причина, по которой решение вопроса затянулось на много лет: ижемские крестьяне отказывались от строительства доставшегося им участка дороги.[297] Известно, что обширная по территории Архангельская губерния, покрытая таежными лесами и непроходимыми болотами, к тому же малонаселенная, особенно в северо-восточной части, отличалась бездорожьем. Сооружение почтовых трактов и содержание их в исправности по указанным причинам обходилось слишком дорого. Однако губернское начальство, задумав устройство пинего-мезенской дороги, не предполагало тратить на ее строительство средств из государственной казны. Все расходы возлагались на крестьян Пинежского и Мезенского уездов.[298] Работы по устройству дороги были начаты, но продвигались крайне медленно, она не была сооружена не только в два года, как предполагалось по утвержденному в 1828 г. проекту, но и через десять лет. В 1833 г. решено было привлечь к этим разорительным работам казенных (государственных) крестьян Ижемской волости Мезенского уезда, отдаленной почти на тысячу километров от устраиваемого тракта. Крестьяне отказались повиноваться губернским и уездным властям и в течение пяти лет не исполняли их предписания. Они несколько раз посылали своих ходатаев в Петербург к министру внутренних дел Блудову с прошениями “войти в бедственное положение всей Ижемской волости, претерпевшей и без этого от шестилетнего неурожая хлеба”, и освободить их от дорожных повинностей, а также от самоуправства местных чиновников, не желавших признавать жалобы крестьян законными. Но власти не принимали решения, поскольку удовлетворение просьбы крестьян было бы уступкой им. В начале 1838 г. ходоки от ижемских крестьян в Петербург Василий Попов и Евстафий Филиппов подали прошения сразу в две инстанции: одно — в Сенат, другое, надеясь добиться справедливости, — министру государственных имуществ П.Д. Киселеву.

Проблема требовала безотлагательного решения. А.Н. Муравьев оказался в трудном положении. За его деятельностью пристально следило правительственное око. И для того, чтобы упрочить свою “благонадежность”, ему следовало бы защитить отнюдь не крестьянские интересы, но Александр Николаевич прекрасно знал, в каком трудном положении находятся крестьяне, и, безусловно, сочувствовал им. В отчете по губернии за 1838 г. он указывал, что “жители… близ лежащих к городу Мезени волостей сего уезда особенно преданы нищенству” по причине многолетних неурожаев и неудачных промыслов рыбы и зверя.

Правительство назначило комиссию по расследованию дела о неповиновении ижемских крестьян, но А.Н. Муравьев поспешил упредить ее вмешательство и выработал свой план действий, направленный на разрешение конфликта мирным путем — путем переговоров с поверенными от крестьян. Через мезенского исправника он объявил ижемцам официальные требования, согласованные с Петербургом (так того требовал закон) и вместе с тем распорядился направить к нему в Архангельск “для ключевых объяснений” представителей от крестьян.

Попав в столь сложную ситуацию во время одного из самых реакционных режимов, каким было правление Николая I, ссыльный декабрист, разумеется, не мог так открыто и страстно встать на защиту крестьян, как он это сделал в 1818 г. в “Ответе сочинителю речи о защищении права дворян на владение крестьянами”, но предотвратить карательные меры попытался. Муравьев был уверен, что объективно разберется в сложившейся ситуации и положит конец “ижемскому вопросу”, не допустив военной экзекуции. Однако ижемские крестьяне отвергли предписания губернатора и заявили: “…пока не будет указа от императора за собственноручным его величества подписанием, то мы никаким указаниям не поверим и ничьих предписаний исполнять не будем”.[299] В результате архангельскому военному губернатору Сулиме было предписано выслать на усмирение крестьян воинский отряд, который выступил из Архангельска 17 августа 1838 г. Гражданский губернатор Муравьев употребил предварительно “все меры кротости и убеждения… не приступая к действию военною силою”, которую предполагалось использовать “в самом крайнем случае”. По распоряжению А.Н. Муравьева воинский отряд, находившийся под его контролем, был остановлен на середине пути в ожидании зимника и “в том предположении, что ижемцы, может быть, одумаются, видя решительные меры”.[300] Губернатор все же надеялся на перемены, ожидая поверенных от крестьян на переговоры, и потому предписал уездному заседателю подробно доносить о настроениях ижемцев.

Попутно он предпринимал меры к разрешению других сторон ижемского конфликта. Дело в том, что богатые ижемцы захватили лучшие пастбища ненцев и отказывались размежевать с ними земельные владения в Большеземельской тундре, как того требовал “Устав об управлении самоедами”, принятый в 1835 г. Для наведения порядка — разрешения вопроса в интересах ненцев — А.Н. Муравьев направил к месту событий советника губернского правления Кутейникова. Сам же губернатор 1 декабря 1838 г. выехал в Ижемскую волость, чтобы все-таки мирным путем разрешить крестьянский вопрос и найти “возможность оказать” крестьянам “законное в чем следует удовлетворение”. Но на пути (на Усть-Пинежской станции) его встретил нарочный от станового пристава и сообщил, что ижемские крестьяне “сами собою собрались, объявив, что они… предписания непреминут исполнить в точности и избрали для личных пред начальником губерении объяснений двух поверенных с доверенностью, которые и отправлены были по назначению”.[301] Конфликтная ситуация была исчерпана. Об этом свидетельствуют официальные документы: “…кроткими мерами Муравьева крестьяне обращены были к покорности”.[302] Тяжбы, касающиеся строительства дороги, прекратились. Сооружение ее в болотистой, непроходимой местности вскоре было признано невозможным.