Юрий Рытхэу - Конец вечного безмолвия

• Название: Конец вечного безмолвия
• Автор: Юрий Рытхэу
• Издательство: "Художественная литература"
• Жанр: Контркультура
• Год: 1979

Роман "Конец вечной мерзлоты", за который автор удостоен Государственной премии РСФСР им. М.Горького, возвращает читателя к годам становления Советской власти на Чукотке, трудному и сложному периоду в истории нашей страны, рассказывает о создании первого на Чукотке революционного комитета. Через весь роман проходит тема нерасторжимой братской дружбы народов нашей страны.

---

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава первая

"Товарищи далекого Севера, люди голода и холода, к вам ббращаемся мы с призывом присоединить свой голос и разум к общему голосу трудящихся России и все-} го мира. Да здравствует коммунистическое равенство! Долой капиталистов, спекулянтов!

Из воззвания Анадырского ревкома. "Первый ревком Чукотки (1919 — 1920 гг)" Сборник документов и материалов Магадан, 1957. Подлинник — ЦГА РСФСР Дальнего Востока

Бледный рассвет пробился сквозь подернутое льдом окно.

Мандриков поднял голову от стола и посмотрел на Берзина. Тот сидел на стуле, крепко привалившись к спинке, и спал.

Берзин, словно почувствовав его взгляд, пошевелился.

— Август! — окликнул его Мандриков. Берзин мотнул головой и с трудом открыл глаза.

— Извини, совсем отвык от своего имени, — улыбнулся виновато.

— Вот уже новый день пришел… — Мандриков подошел к окну. — А знаешь, Август, именно с сегодняшнего дня и будут считать начало новой жизни на Чукотке — с шестнадцатого декабря ты-сяча девятьсот девятнадцатого года!

Несмотря на трудную ночь, Мандрцков был возбужден. Он мысленно видел огромные пространства тундры: на север — до мыса Дежнева, на юг — до Камчатки, на запад — до Якутска, на восток, — до Америки… На этом пространстве вполне может уместиться Европа… И вот сегодня они решили судьбу этой земли..

— Будем составлять воззвание! — сказал Мандриков, возвращаясь к столу. — Надо найти такие слова, чтобы они дошли до каждого сердца.

— Мне казалось, что самое трудное — взять власть, — сказал Берзин. — И вот мы ее взяли!

— Удержать и укрепить власть — вот что будет посложнее. Подвигайся к столу!.. N

Когда вошел Кулиновскии и громко стукнул прикладом об пол, они почти закончили воззвание.

— На радиостанции ждут. Все приготовили, вызвали Петропавловск, Охотск, Якутск… Предупредили…

— Воззвание будем передавать после утверждения ревкома, — отозвался Мандриков.

В комнату уже собирались члены ревкома: в эту морозную ночь никто не ложился спать.

— Пока народ собирается, надо привести Громова — пусть передаст денежные средства, — решил Мандриков. — Под расписку, как полагается.

Анадырская тюрьма была огорожена высокой стеной из дерновых пластов. Часовой узнал своих и пропустил во двор.

При скудном свете керосиновой лампы Берзин разглядел лица арестованных, и тотчас на него обрушилась лавина голосов:

— Почему нас до сих пор не накормили?

— Пусть пришлют" адвоката! Адвоката прошу!

— За незаконный захват власти вы еще поплатитесь!

— Тихо! — крикнул Берзин. — Кто тут еще толкует о законности? Вы все арестованы законно, на основании постановлений Советской республики, именем революции!

Только Громов молчал. Он жестоко страдал с похмелья и жадно пил холодную, натаянную из речного льда воду.

— Вот лакает с утра, — тихо сообщил Гринчук. — Как бы не лопнул.

— Господин Громов — сюда! — позвал его Берзин.

Бывший начальник Чукотского уезда сделал шаг вперед и остановился.

— Пойдемте с нами, — кивнул Берзин на выход.

Громов узнал Булатова и, увидев в его руках. револьвер, вдруг упал на колени и завопил:

— Смилуйтесь, господа! Граждане! Не убивайте, че губите душу христианскую!

— Иннокентий Михайлович! — Голос у Берзпна звенел. — Вам надлежит сдать ревкому денежные суммы под расписку. Так полагается. Идемте, у нас нет времени смотреть эту комедию!

Громов с облегчением поднялся и, стыдясь своих слез, покорно двинулся к выходу…

Мандриков сладко спал, положив голову на стол. Но он сразу же проснулся, как только в комнату вошли с Громовым.

Подсчет казны не занял много времени.

"Расписка.

По требованию Анадырского Совета рабочих депутатов мною сего 16 декабря 1919 года сданы казенные деньги всего в сумме, двухсот семидесяти тысяч семисот тридцати двух рублей 57 коп. (270 732 р. 57 к.) российской монетой и четыре доллара восемьдесят центов (4 д. 80 ц.) американскою монетою.

Управляющий Анадырским уездом Громов".

Громов едва видел плящущие перед собой буквы, но документ аккуратно подписал привычной размашистой подписью.

— Господин Громов! Я ставлю вас в известность, что мы произведем тщательный обыск в вашем доме. Такая скудность валюты в государственной казне заставляет думать, что вы скрыли и присвоили значительную сумму.

Громов ничего не ответил, он лишь втянул голову в плечи, будто ожидал удара,

Булатов, придя домой, застал у Милюнэ Тым-нэро. Чукча растерянно посмотрел на него, потом на Милюнэ, которая уже вовсю хлопотала, несмотря на опухшее лицо и огромный синяк под глазом.

— Я же сказал тебе — лежать, — укоризненно произнес Булатов.

— Как же тут лежать, когда такое случилось! — возбужденно ответила Милюнэ. — Вон даже Тымнэро пришел, спрашивает, что это за новая власть с красным флагом на крыше.

— Наша власть, Тымнэро, власть бедных и угнетенных, — сказал Булатов.

— Пролетариев, — добавила Милюнэ, ставя на стол вскипевший чайник.

— А что будет теперь? — с любопытством спросил Тымнэро.

— Сегодня проведем заседание ревкома, — ответил через Милюнэ Булатов. — Отберем все богатства, награбленные торговцами…

— Ограбите их, — уточнил Тымнэро.

— Не ограбим, а отберем то, что по праву принадлежит трудящимся…

— Так, сети, снасти ихние…

— Сети, все орудия производства тоже принадлежат по праву трудовому народу,

Тымнэро выпил чашку чая и заторопился.

— Конечно, власть переменилась, но уголь-то нужен.

В дверях он остановился и повернулся к Булатову.

— Милюнэ, а ну, спроси-ка своего: новые власти будут платить за уголь?

— Будут платить, — твердо обещал Булатов.

— Они же бедные! — сказал Тымнэро.

— Деньги есть, — деловито объяснил Булатов. — Сегодня у Громова приняли казенную кассу.

— Я лежала, лежала, а заснуть не могу, — рассказывала Милюнэ. — Все вспоминаю Главную революционную песню, которую сочинил Карл Маркс.

— Кто тебе сказал, что «Интернационал» Карл Маркс сочинил?

— А кто же еща? — удивилась в свою очередь Милюнэ. — Может, Ленин?

— У-Мандрикова надо будет спросить, — сказал Булатов.

— Так вот слушай: там есть такие слова — кто был ничем, тот станет всем! Сегодня мы стали всем!

— А что — верно! — согласился Булатов. — Теперь мы — все! Вечером первое заседание ревкома Чукотки. Открытое, таиться не будем нынче! Вытащи из сундучка мой морской бушлат и красную повязку на рукав сделай, — попросил он жену.

— Сегодня вечером? — переспросила Милюнэ. — Надо успеть! Бушлат я тебе потом достану и пришью на рукав красный лоскут. А сейчас мне надо идти.

— Куда?

— В уездное правление, — ответила Милюнэ. — Убрать, помыть… Там же грязно. Я там плюнула кровью, когда Струков ударил меня.

— Ты посмотри на себя в зеркало. Я не хочу, чтобы мою красавицу видели такой…

— Пусть видят! — твердо сказала Милюнэ. — Пусть видят, что я чуть не вознеслась в зенит, в царство "окровавленных"…

— Что ты говоришь! — изумился Булатов.

— Знаешь, если бы Струков застрелил меня, — объяснила Милюнэ, — то сейчас я уже была бы в зените, на самом верху северного сияния. Там живут те, кто погиб в боях, тот, кто окровавился в сражении.

Разговаривая с мужем, Милюнэ торопливо одевалась, натянула на себя камлейку с пушисто отороченным капюшоном.

По дороге Милюнэ несколько раз останавливалась и любовалась трепещущим на легком ветру красным флагом.

— Ты что сюда явилась? — удивился Мандря-ков, — Тебе надо дома лежать.

— Не хочет она, — развел руками Булатов. — Говорит: убрать надо — первое заседание первого ревкома, чтобы чисто было!

— Мне очень хорошо, я совсем не больная, — уверила Милюнэ, беря все еще стоявшее здесь ведро с водой и тряпкой.

— Сильно-то не уставай, Маша! — сказал Мандриков. — Все равно вечером все затопчут.

— Ну и что! — возразила Милюнэ. — Я еще возьму кумача и покрою стол. Будет хорошо?

Мандриков отомкнул денежный ящик и, подавая деньги Милюнэ, сказал:

— Вот на эти деньги купишь кумача на стол… А тут запишем первый расход ревкома. — Он достал приходо-расходную книгу и открыл новую страницу. — Четыре аршина кумача…

Члены ревкома — осталась лишь охрана у тюрьмы и радиостанции — шумно рассаживались, поздравляли друг друга, улыбались. Мандриков начал тихим, но твердым. голосом:

— Товарищи! Разрешите открыть первое заседание ревкома Чукотки, представляющего на крайнем Северо-Востоке Советскую республику, власть рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Прежде чем продолжать заседание, нам надо избрать секретаря и его помощника, чтобы все, что здесь мы говорим, записывать, а потом оповещать широкие народные массы. Власть наша народная, и мы не собираемся ничего утаивать! Какие есть соображения?