Юрий Рытхэу - Конец вечного безмолвия

• Название: Конец вечного безмолвия
• Автор: Юрий Рытхэу
• Издательство: "Художественная литература"
• Жанр: Контркультура
• Год: 1979

Роман "Конец вечной мерзлоты", за который автор удостоен Государственной премии РСФСР им. М.Горького, возвращает читателя к годам становления Советской власти на Чукотке, трудному и сложному периоду в истории нашей страны, рассказывает о создании первого на Чукотке революционного комитета. Через весь роман проходит тема нерасторжимой братской дружбы народов нашей страны.

---

Еще издали он увидел, что в чоттагине горит огонь. Может, кто приехал в гости? Неужто Те-невиль из стойбища Армагиргина?

Тымнэро услышал чьи-то громкие голоса в яранге, и вдруг сердце его пронзили плач ребенка и Тынатваль.

Он рванулся вперед и ворвался в чоттагин, остановившись в изумлении у порога.

В яранге было полным-полно тангитанов, и посередине на китовом позвонке сидел сам глава милиции Струков. Двери в кладовые были распахнуты, бочки с припасами опрокинуты, и на земляном полу обрадованные собаки грызли куски нерпичьего жира, вылизывали заквашенные с осени листья, доедали китовую кожу — осенний подарок знакомого эскимоса с Уэлькаля.

У полога, прижавшись друг к другу, сидели Тынатваль с дочерью и ревели в голос.

Струков был сильно пьян и покрикивал на них:

— А ну перестаньте реветь! Предписано обыск делать — значит, так полагается! Голова трещит от вашего плача, а ну замолчите!

Тымнэро первое время никак не мог сообразить, что творится в его яранге.

Струков увидел его и криво улыбнулся:

— А вот и хозяин явился!

— Что вы тут делаете? — сердито по-чукотски спросил Тымнэро.

Он чувствовал, что гнев темной волной захлестывает его сердце, поднимается к голове.

Дрожащими руками он выпростал из кожаного чехла винчестер и взвел затвор.

— Ну-ну! — испуганно выкрикнул Струков, ладонью прикрывая лицо, будто это могло спасти от пули. — Не шути с оружием…

Он видел перед собой искаженное гневом лицо Тымнэро.

— Ребята! — крикнул Струков. — Кончай обыск! Раз ничего не найдено — значит, ничего и нет!

— Одна тухлятина, — проговорил милиционер, пнув ногой кусок старой моржатины, вывалившийся из бочки.

— Да уж, запашок не приведи господь, — сказал другой, усатый.

— Кончай, ребятки, кончай, — торопливо говорил Струков, продолжая заслоняться рукой от наведенного на него винчестера.

На этот раз Тымнэро был готов нажать спусковой крючок. Одно его удержало: на линии выстрела сразу за Струковым у полога сидели жена и дочь. Понемногу рассудок возвращался, прояснялась голова. Он понял, что Струков собирается уходить, и опустил ствол винчестера.

— То-то! — строго произнес милицейский начальник. — А то наставил ружье!

И вдруг Тымнэро сзади получил такой удар в голову, что все потемнело вокруг, и он упал лицом вперед прямо на растоптанный нерпичий жир…

Когда он очнулся, в чоттагине тангитанов не было. Всхлипывающая Тынатваль стояла на коленях и осторожно обтирала сырой тряпкой его измазанное жиром, разбитое лицо.

Возвращалось сознание, хотя в голове гудело.

— Ушли они, ушли тангитаны! — всхлипывая, как бы утешала мужа Тынатваль. — Ушли проклятые!

— Что они тут искали? — с трудом произнес Тымнэро.

— Большака, — произнесла незнакомое, чужое слово Тынатваль.

— Что это такое?

— Не знаю. Но они все время говорили это слово — большак, мантрака… Так много говорили, что я запомнила. Сначала думала — еда какая-нибудь. Открыла им бочки, а они их повалили прямо на землю… Вижу — это не то. Тогда сообразила: наверное, эта большак и мантрака — шкурки. Достала прошлогодние пыжики, что нам подарил Теневиль, песцовые… А они этими шкурками меня по лицу! И все рыщут. А этот ихний главный сел на китовый позвонок и оттуда распоряжался.

Тымнэро сел. Потер голову. Сзади нащупал большую шишку. А крови вроде бы не было, и даже ощущение пустоты стало проходить.

— Взбесились они, — сказал он.

— Хуже бешеных собак, — согласилась жена.

— Что такое большак и мантрака? — спросил Тымнэро у Милюнэ.

Женщина испуганно оглянулась.

— Откуда ты знаешь эти слова? — шепотом спросила Милюнэ.

— Потому что Струк искал у меня в бочках с нерпичьим жиром и квашеной зеленью большака и мантрака! — сердито ответил Тымнэро. — Все переворошил. Перепугал насмерть жену и ребенка. Я такой сердитый был — чуть не застрелил его…

— Да ты что! — испуганно произнесла Милюнэ.

— И застрелил бы, — мрачно повторил Тымнэро, — да на линии выстрела Тынатваль с дочкой были.

— Да что они так? — с горечью произнесла Милюнэ. — Зачем такое делают? Взбесились совсем.

— Истинно, — подтвердил Тымнэро. — Как бешеные собаки, рыскают везде, только нюхают, а не едят…

— Худое нынче время, — вздохнула Милюнэ. — Раньше тангитан был совсем другой, — вспомнил Тымнэро. — Он не лез в ярангу, не мешался в наши дела. А нынче! То одна власть, то другая! И чего Солнечный владыка не удержался на своем золоченом сиденье?

— Есть другие тавгитаны, — мягко заговорила Милюнэ. — Они стоят за бедных, говорят: бедные люди пусть всегда будут вместе и вместе пойдут на богатых, отберут у них все и поделят поровну между собой. Так будет по справедливости.

— А я не пойду! — решительно заявил Тымнэро. — Мне чужого не надо. Что я — разбойник?

— Так ведь богатства, которые у торговцев, сделаны трудовыми людьми. Ты ловишь рыбу, а у тебя ее отбирают, продают и деньги берут себе…

— Так это у тангитанов, — заметил Тымнэро. — А у меня пусть попробуют отобрать даром!

Милюнэ посмотрела на своего родича с откровенным сочувствием. Тымнэро огляделся и увидел на столе тетрадку, карандаш.

— Твой тангитан балуется этим, как Теневиль? — Это я пишу, — смущенно сказала Милюнэ.

— Какомэй! — воскликнул v Тымнэро. — Зачем же это тебе?

— Грамота нужна каждому человеку, — наставительно произнесла Милюнэ. — Чтобы знать настоящую правду жизни.

— Правду жизни только шаманы знают, — возразил Тымнэро.

— А для чего Теневиль придумывает свои знаки? — спросила Милюнэ.

— Чудачество, конечно, это, но полезное дело, — ответил серьезно Тымнэро. — Новость далеко сообщить можно таким способом.

— Вот и тут! И новость сообщить, и мудрость вызнать!

— У отца Михаила хочешь взять книгу? — спросил Тымнэро.

— Зачем у отца Михаила? Есть другие книги, где написана настоящая правда.

— Настоящую правду знают только шаманы, — убежденно повторил Тымнэро.

Он еще раз рассмотрел каракули и поднял взгляд на Милюнэ:

— Так это что такое — большак, мантрака? Почему искали это у меня в HpaHfe, в кладовой, в пологе, в бочках?

Милюнэ отвела в сторону взгляд и ровно, бесстрастно ответила:

— Не знаю, что это такое.

— Кто-то украл у них это самое, — убежденно сказал Тымнэро. — Худо смотрят за домом. Раз проходил мимо — двери настежь, а охранник Кожура валяется, и собака лижет его в лицо. Конечно, так можно не то что большака и мантрака украсть, и денежный ящик унести можно".

Громов сидел за столом, закапанным фиолетовыми чернилами, и мутно смотрел на Струкова. Начальник колчаковской милиции снял фуражку, лысина потела, и он рукавом шинели пытался вытереть ее. — Вот смотрю я на тебя, господин Струков, и думаю — дурак ты.

— Ваше благородие!

— Дурак, — повторил Громов. — Круглый причем. Ну кому как не дураку придет в голову искать Мандрикова в яранге? Вы, господин Струков, каким были неудачником-бакалейщиком, таким и остались…

— Так китайцы разорили меня, — виновато оправдывался Струков, — открыли напротив лавку да цены снизили…

— Мне нужна настоящая военная разведка! У тебя даже нет ни одного досье!.. Ты знаешь, что такое — досье?

— Что-то французское, — пробормотал Струков.

— Французское! — передразнил его Громов. — Досье — это специальное дело, заведенное на подозреваемое лицо. Понял?

— Понял, ваше благородие! Заведу эти досье на всех анадырцёв, язви их в душу мать!

— Господин Струков! Что это за ругань в присутственном месте? Как вы себя держите? Ругаетесь да шарите по хижинам дикарей!

— Так, ваше превосходительство, — заискивающе заговорил Струков, — я ведь как рассуждал. Этот большевик, то бишь Мандраков."

— Мандриков.

— Так точно, Мандриков тоже, видать не прост. Он заховался так, что его не обнаружить. И вот я смекал, где он тут понадежнее мог укрыться? А потом вдруг как озарило меня: если уж где он прячется, так не иначе как у этих диких! Прячется и думает, что никто не сообразит искать его там, в вонючем логовище… Вот и учинил обыск…

— Сейчас придет сюда здешний торгаш, или, как он себя называет, коммерсант, Тренев, — сказал Громов.

— Это который? — наморщил лоб Струков.

— Ну тот, у кого баба аппетитная.

— А-а, этот лис, — вспомнил Струков и облизнулся. — А баба у него хоть и слегка повяленная, но годная еще…

— Струков! — рявкнул Громов, — Простите, ваше благородие.

— Сейчас он придет, и ты увидишь, как надо вести конфиденциальный разговор. Понял, бакалейная твоя душа?

— Не понял, — мотнул головой Струков.

— Интеллигентный разговор, лысый огурец! Вошел бледный Тренев, одетый в суконную черную шубу, подбитую красной лисой.